Как же все было просто, изначально как на ладони…
Гела… Шон говорил о Геле. Только он не расслышал в суматохе. Не Гела, а Гера — Богиня Олимпа, как с моей же легкой руки многие на канале стали звать Карлу. Только для меня она всегда ассоциировалась с Зевсом, великим громовержцем…
Все эти мысли крутятся в голове на грани сна и реальности. Все словно в тумане, а в желудке вертится бешеная центрифуга, и мне с трудом удается разлепить веки. Но только затем, чтобы снова их бессильно прикрыть. Темнота и всполохи яркого света. Темнота и всполохи, всполохи и темнота. Кто-то говорит, но я не разбираю слов. И все кружится, кружится…
К горлу окончательно подкатывает. Привстаю, ладони скользят по влажной холодной земле. Меня отчаянно рвет, и не оставляет ощущение, что желудок сейчас выпрыгнет через глотку.
Дерьмо-о-о…. Как мерзко-то.
В меня ни разу не стреляли из парализатора, но я читала, что так оно и бывает: рвота и разрывающая череп головная боль.
Опорожнив желудок, кое-как отодвигаюсь в сторону, опираясь на трясущиеся руки, и плюхаюсь на задницу. Перед глазами все еще плывет, но теперь могу различить, что подо мной и правда влажная черная земля. И вокруг тоже: земля, земля, земля — земляные стены и земляной потолок, укрепленный проржавевшими от времени и влаги подпорками.
Шахта? Мать вашу, меня притащили в шахту? Зачем? Прикопать?
Не веря своим глазам, кручу головой по сторонам. Я в центре огромного пустого пространства с двумя коридорами-выходами, возле которых дежурят двое в черной форме охраны и с длинноствольным оружием наперевес (знатный прокол лондорцев). Стены неровно выдолбленные, кривые, чуть в стороне на боку валяется бог знает кем и когда забытая тачка с длинными ручками и на одном колесе.
Черт возьми, да это же забой — место добычи руды. Или синерила, понимаю, видя синие вкрапления на черном. Вот я попала…
Комма на моей руке нет, никто не станет меня в ближайшее время искать, а прикопать меня в этом жутком месте можно так ловко, что после запланированного полковником обрушения шахт мой труп найдут только археологи… лет через двести!
Всхлипываю, даже не притворяясь. Черт побери, да я на полном серьезе в ужасе!
— Карла! Что происходит?!
Она стоит прямо напротив в свете двух напольных прожекторов у ее ног, холодная и властная в своих белых одеждах, и снисходительно наблюдает за моей агонией, скрестив руки на уровне груди.
— Карла!
Собираюсь встать, но тут же щелкают, снимаясь, предохранители, и длинные стволы синхронно приподнимаются, направляясь на меня.
А Карла вдруг запрокидывает голову и громко смеется. Вижу вытянувшееся от удивления лицо Майкла, все это время маячащего за ее острым плечом.
— Какого?.. — бормочет он, инстинктивно отодвигаясь.
А та перестает смеяться и несколько раз хлопает в ладоши.
— Браво, Кайя, браво! — Аплодирует еще. — Какая игра! Какая экспрессия! — И вновь скрестив руки и уже ровным тоном — Майклу: — Все она поняла, просто пытается спасти свою шкуру.
На лице блондина отражается бурная работа мысли.
— Карла, я правда…
— Кайя! — рявкает моя бывшая (ну а как теперь?) начальница, и я действительно затыкаюсь. — Ты кто угодно, но только не дура. — Качает головой. — Так что не ломай комедию.
Л-ладно, не прокатило.
Заискивающе смотрю на Карлу снизу вверх.
— Тогда, может, поговорим?..
Глава 66
Мне надо выкрутиться. Не знаю как, но надо выкрутиться.
— Тогда, может, поговорим? — предлагаю, когда понимаю, что игра в «ничего не понимаю» бесполезна.
Можно подлизываться, можно торговаться, можно блефовать — есть еще уйма способов, и, видит бог, я готова использовать их все.
— Поговорим, поговорим, — милостиво соглашается Карла и подходит ближе.
Охрана снова вскидывает оружие — боятся, что я могу что-нибудь выкинуть. Интересно, что? Укушу ее за коленку? Увы, в этой ситуации единственное мое спасение — это мой язык.
Слежу за перемещением своей падшей с Олимпа богини до тех пор, пока она не останавливается на расстоянии нескольких шагов. Широко расставляет ноги, словно в военной стойке, и вновь складывает руки на груди. Смотрит оценивающе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Карла, мы всегда можем договориться, — пробую зайти с другой стороны. — Если ты думаешь, что я тебя сдам…
— Конечно, не сдашь. Конечно, договоримся, — холодно улыбается в ответ. — Майкл! — Властное движение головой, и тот срывается с места, скрываясь в ближайшем коридоре. Из черноты прохода доносится звук его удаляющихся шагов. — Придется немного подождать, — «утешает» меня Карла, видя, как я провожаю взглядом ее прихвостня, — и тогда обязательно поговорим.
— А я никуда не тороплюсь, — заверяю ее со всей искренностью.
Усмехается.
— Никто не торопится на тот свет.
Философствует, чтоб ее. Тяжело сглатываю.
Думай, Кайя, думай…
— Я же давала тебе шанс, — со вздохом продолжает Карла. — Подумала, что раз выжила на Альбере, то так тому и быть. Не такая уж ты и опасная, раз так ничего и не поняла и встретила меня с распростертыми объятиями. А ты…
Подставилась. А я, черт ее дери, подставилась!
Геологи, биологи, археологи… Почему я рассуждала, кто из них мог восстановить шахты по добыче синерила, и даже не подумала в сторону съемочной группы? Киношники — это же тонны оборудования, это частые перелеты туда-сюда и постоянная смена персонала. Золотая жила.
А не подумала я, потому что верила этой женщине как себе. Идиотка.
— Мне правда жаль, — продолжает Карла, глядя на меня сверху вниз чуть ли не с умилением, каким смотрят на свои старые тапочки — придя домой с новой парой. Любимые, привычные, но больше не нужные.
— Карла, ты же знаешь, я всегда за тебя, — делаю новый заход.
Светлая бровь снисходительно изгибается.
— Думаешь, я поверю, что ты хочешь в долю?
Бинго!
— Еще как хочу, — интенсивно киваю. — А жить хочу вообще не поверишь как.
Карла усмехается.
— Хитрая стерва.
— Ты меня такой сделала, — напоминаю, с гордостью вздернув подбородок.
Ну давай же, давай, ты же любишь лесть, я знаю…
— Отчасти, — соглашается Карла и принимается полировать ногти о рукав своего пиджака, изображая задумчивость. — Только, видишь ли, Кайя, с тобой есть одна проблема…
О, да со мной просто миллион проблем.
— Ты дочь миллиардера, и для тебя деньги с детства ничего не значат. А вот принципы еще остались, и это прискорбно.
Хм, а ведь ей, кажется, действительно жаль.
Воспрянув духом, приподнимаюсь, пересаживаюсь с задницы на колени, привстаю. Стволы по-прежнему направлены на меня, но Карла не дает команды стрелять и не возражает.
Остаюсь на коленях и поднимаю руки ладонями от себя — сдаваясь.
— Карла, поверь, я беспринципнее некуда.
Дерьмо, да поверь же мне! Я слишком молода, чтобы умирать. У меня еще даже не случился секс с мужчиной моей мечты. Мне нельзя!
— Правда? — Карла склоняет голову набок.
Киваю, как китайский болванчик.
Да я ей сейчас что угодно пообещаю и глазом не моргнув, лишь бы она выпустила меня из этой пещеры.
В этот момент в коридоре, куда так спешно умчался Майкл, раздается звук приближающихся шагов. И Карла, вытянув руку жестом фокусника, отходит в сторону, открывая мне обзор.
— Тогда докажи.
И я без сил плюхаюсь на пятки — Майкл вернулся не один. Он ведет Шона, красноречиво приставив дуло к его голове. И это на сей раз вовсе не безобидный парализатор.
— Кайя! — ахает Шон. При виде меня на земле его глаза становятся размером с блюдца. — Кай…
— Заткнись, — шипит на него Майкл и толкает в вперед. — П-шел!
Карла отступает еще, чтобы не мешать, а Шон бросается ко мне. Вскакиваю на ноги.
— Кай, ты в порядке? Что происходит? — Брат впивается пальцами в мои плечи и заглядывает в глаза.
Ты жертвенный баран, вот что происходит!
Чувствую, как горло перехватывает.
