Д. Мэссон указывает на следующую фразу из обращения канцлера к членам Госсовета: «Я с удовлетворением наблюдаю — и Бог да будет свидетелем, что Её Величество не такова, как представительницы её пола. Она добра и разумна до такой степени, что, если не позволит себе испортиться, способна оправдать самые смелые надежды». Что же имел в виду канцлер под словом «испортиться»? Мэссон считает маловероятным, что Оксеншерна имел в виду женскую фривольность. Не почувствовал ли он в таком случае нечто более серьёзное, например склонность Кристины к интриге, обману и притворству, перед которыми даже он окажется бессильным?
Ярким примером дальновидного расчёта молодой королевы может служить следующий эпизод.
После смерти Габриэля Оксеншерны в Государственном совете освободилась вакансия канцлера юстиции и правительство обратилось к Кристине с просьбой предложить на неё своего кандидата. Чтобы угодить ей и облегчить задачу, министры предложили, со своей стороны, назначить канцлером юстиции её двоюродного брата Карла Густава. Кристина сразу почувствовала подвох — её подвергали испытанию: назначит ли она в правительство своего родственника или нет? Она с честью выдержала проверку и дипломатично предложила определить нового канцлера юстиции обычным путём, то есть с помощью жеребьёвки. Жребий пал на Пера Брахе, который и стал новым министром.
Седьмого (18) января Госсовет продолжил обсуждение вопроса о возможности привлечения Кристины к государственным делам, и на сей раз аргументы «за» перевесили. Нужно было налаживать сотрудничество с королевой заблаговременно, не дожидаясь её совершеннолетия. Договорились пригласить её на первое заседание, посвящённое мобилизации рекрутов и взиманию контрибуции. Канцлер призвал членов совета высказывать в ходе обсуждения аргументы «за» и «против», чтобы из деловой встречи сделать наглядную лекцию.
Первая «лекция» состоялась уже 9 (20) января 1642 года в камер-зале Кристины. В учебных целях заседание запротоколировали более подробно, чем обычно. Выступающие с аргументами члены правительства, как и полагалось, обращались к королеве, перечисляя все её высокие титулы. Канцлер Оксеншерна делал заявления и напоминания, которые обычно подразумевались советниками само собой разумеющимися, но в данном случае должна была торжествовать наглядность урока. Когда канцлер обратился к королеве с просьбой утвердить или отвергнуть принятое советом решение, Кристина вполне уверенно ответила «милостивым» согласием. Одним словом, всё было по правилам.
С весны 1643 года королева подключилась к работе правительства на регулярной основе, посещая его заседания уже дважды в неделю. Далеко ходить не приходилось — комната совещаний Госсовета располагалась в королевском дворце на третьем этаже его восточного крыла. В правление Кристины Государственный совет собирался 11–12 раз в месяц.
При обсуждении назревавшего конфликта с Данией к Кристине обратились с просьбой высказать своё мнение. «Е. К. В. ответили, что они пока не обладают достаточными знаниями и оставляют решение вопроса на ответственность правительства и совета», — записано в протоколе заседания. (Из переписки с Юханом Казимиром известно, что Кристина из немецких газет достаточно хорошо была информирована о споре Швеции с Данией и в данном случае снова проявила завидный такт и скромность.)
Молодая королева подавала явные надежды на то, чтобы оправдать мужской титул короля. Семена просвещения падали на благодатную почву любознания, удобренную женским тщеславием и амбициозным стремлением доказать всему миру, что женщина ни в чём не уступает мужчине, в том числе и на королевском троне.
Теперь канцлер предпринял ещё один шаг на пути утверждения monarchia mixta. Он объявил основную учёбу королевы законченной и дальнейшее её образование взял в свои руки. Юхана Маттиэ с поста наставника уволили, единственная живая связь с приёмным отцом Юханом Казимиром была тоже навсегда прервана. Ни одного человека из лагеря пфальцграфа не осталось около королевы. Правда, в правительстве ещё сидел Юхан Шюгге, но он был стар и дряхл и никакой опасности для «оксеншернистов» не представлял. Уходя, Маттиэ сделал последний залп по своим противникам, прочтя 12 мая 1643 года свою знаменитую проповедь, в которой изложил своё представление о том, каким должен быть идеальный король Швеции.
Аксель Оксеншерна в тот же день, 12 (23) мая 1643 года, на заседании Госсовета подвёл итоги учёбы королевы Кристины, выразил удовлетворение её успехами и похвалил себя и других опекунов за «проделанную работу». Канцлер вспоминал любимого короля Густава II Адольфа и выражал твёрдую уверенность в том, что порфироносная дочь будет достойна своего отца. Кристина выступила с ответной речью, но её содержание до нас не дошло, ибо её почему-то не запротоколировали. Заседание было перенесено на следующий день и закончилось принятием решения вступить в переговоры с Данией и одновременно угрожать ей войной.
Королева это решение поддержала.
В 1643 году, когда Кристине ещё не исполнилось и семнадцати лет, Госсовет сделал предложение объявить её совершеннолетней досрочно. Вопрос рассматривался на заседании риксдага, где королева настойчиво говорила о том, что нужно подождать её восемнадцатилетия. Она напомнила депутатам, что её отец короновался в этом возрасте и что она ещё плохо представляет себе, чем и как живут её подданные. И отправилась в путешествие по стране, чтобы познакомиться с работой серебряных и медных рудников. Её сопровождали подруга La Belle Comtesse, то есть прекрасная графиня Эбба Спарре, и французский посол Пьер Шану. Подруга прикорнула в уголке кареты и большую часть пути мирно спала, в то время как Кристина и Шану живо обсуждали различные философские и учёные проблемы, в частности труд Рене Декарта «Начала философии».
Весь этот год Кристина участвовала в работе Государственного совета, которая преимущественно была посвящена отношениям Швеции с Данией. «Лекции» получились наглядные, королева проследила все стадии и перипетии обсуждения вопроса, начиная с теоретизирования относительно справедливых и несправедливых войн и кончая объявлением войны Дании — естественно, справедливой. Вряд ли она могла в это время догадываться, что решение о войне было принято Оксеншерной задолго до показательных «лекций» в Государственном совете. За своё будущее и за будущее своего класса канцлер, кажется, мог быть спокойным. До совершеннолетия королевы Кристины оставалось полтора года, и никаких признаков того, что она выйдет из-под его контроля, вроде бы не наблюдалось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
