— Ну что с построением, товарищи? — закричал он, — Солдат должен быть готов к бою в любых условиях! Иначе это не кто? Иначе это не солдат! А я из вас сделаю солдат, будьте спокойны! Вы рота бездельников, мошенников и симулянтов! Если бы вас видел товарищ министр, он бы что? Он бы проблевался! Но я вам обещаю, товарищи, что я из вас сделаю образцовых солдат! Через два года буде гордостью армии, и на гражданку пойдёте не как банда наглых дармоедов, а как порядочные члены нашего общества! Ещё будете мне за это что? Еще будете мне за это благодарны!
Ласковые, отеческие слова командира очевидно воодушевили бойцов, и построение на боевую подготовку было проведено к его полному удовлетворению.
— Здравствуйте, товарищи! — загремел Гамачек загнанному подразделению.
— Здравия желаем, товарищ лейтенант! — ответила несчастная рота.
— Товарищи! — сказал командир, — Мы, граждане нашей республики, должны осознать, что нашу народно–демократическую армию мы строим не курам на смех! Мы нашу армию строим для чего? Мы нашу армию строим для того, чтобы устрашить противника! Но неприятель будет устрашён только тогда, когда мы будем боеспособны! Поэтому надо что? Поэтому надо как следует тренироваться и всем сердцем посвящать себя боевой подготовке! Солдат должен уметь не только застилать койку и выполнять воинское приветствие, но также и атаковать вражеские позиции! Но нельзя идти в атаку что? Нельзя идти в атаку бездумно! И поэтому мы эту науку сейчас что? Поэтому мы эту науку сейчас изучим! Командиры взводов и отделений проведут занятия по передвижению ползком и укрытию на пересечённой местности! И сейчас, товарищи, вы убываете куда?
— В жопу! — пробурчал рядовой Вонявка, но ошибся. Рота отправилась на заснеженное поле между Яновицами и Стражовом, где под профессиональным руководством интенсивно повышала свою боеспособность.
Передвижение ползком удалось на славу. Рядовые Свобода, Гложник и Вимр, потерявшие сознание, были воскрешены натиранием щёк снегом и доставлены на исходную позицию.
Несколько человек, наступающих на вражеские позиции, попытались посреди боя симулировать, за что понесли от командира наказание. Вонявка цедил сквозь зубы очень нехорошие слова. Кефалин изображал приступы кашля, а Бакши прерывал боевые действия в тот момент, когда ему надо было помочиться.
Лучше всего боевая подготовка удалась Душану Ясанеку, который просто остался в лазарете. Он полоскал рот ромашкой и одновременно писал стихотворение:
Ласточка, птенец мой чёрный,Лети за океан,Донеси туда, где долларПравит жизнью стран,Что, не дав себе споткнуться,Под знамёнами революции,Мы сегодня выполнили план!
В целом занятие по боевой подготовке можно было оценить положительно, потому что мы что? Потому что мы закалились!
Лейтенант Троник уже нетерпеливо ожидал их в политкомнате, чтобы провести политическое обучение личного состава. На это мероприятие прибыл и Ясанек, который хоть и несколько шепелявил, но всё же решил присоединиться к дискуссии о важнейших политических проблемах.
— Товарищи, — начал лейтенант, едва измотанные бойцы попадали на стулья, — ни для кого не секрет, что в мире существуют два лагеря — лагерь социалистический и лагерь капиталистический. Кто мне может сказать, к какому лагерю принадлежит наша социалистическая республика?
— К социалистическому лагерю! — восторженно зашепелявил Ясанек.
— Отлично! — похвалил его Троник. — Мы принадлежим к социалистическому лагерю, и располагаем всеми его возможностями и завоеваниями. Возьмём случай рядового Ясанека! Рядовой Ясанек себе, товарищи, выбил зубы. Если бы он выбил их при эксплуататорском, капиталистическом режиме, то пришлось бы ему заплатить за новые зубы из собственного кармана. Если бы он был безработным, и кормил старуху мать, находящуюся у него на иждивении, то вообще не смог бы вставить зубы, и из‑за равнодушия общества ходил бы беззубый! Однако товарищ Ясанек выбил себе зубы, будучи строителем социализма и комсомольцем. Ему нечего опасаться, товарищи, поскольку новый, прогрессивный строй не повернётся к нему спиной! Товарищ Ясанек получит новые зубы, товарищи, бесплатно! Такова правда, и её не поколебать никакой»Свободной Европе»и никакому»Голосу Америки»! На нашей стороне не только наши строительные успехи, но и наш растущий жизненный уровень. Трудящиеся на Западе зачастую вообще не трудящиеся, потому что они безработные. Питаются объедками, выброшенными на помойку капиталистическими живодёрами и ночуют под мостами. Насколько радостнее, товарищи, жить при социализме. Здесь есть кто‑нибудь безработный?
— Нет, — ответил Ясанек за всех.
— Правильно, нет, — воскликнул замполит, — у всех есть своя работа, которую мы любим, и все мы радостно строим прекрасное завтра. Об этом метко написал товарищ лейтенант Станислав Нейман, с которым я учился в школе политических работников. Он мой хороший друг, и пишет стихи на высочайшем уровне.
На светлых улицах дети смеются,Пионерские галстуки на белых блузках,Мама из окна улыбается деткам,Так будет потом, через две пятилетки.Будешь и ты стоять и ждать возле дверки,Когда дочка вернётся, твоя пионерка…
Кулак Вата уснул. Скорчившись на стуле, он начал громко храпеть. Лейтенант Троник подскочил и злобно засопел. Имело место не что иное, как провокация! Вот ещё! Раскулаченный эксплуататор не выносит революционной поэзии, и противостоит ей вот такими вот средствами!
Вонявка пихнул храпящего Вату. Кулак зачавкал, замахал руками и вытаращил перепуганные глаза. Ни за что на свете он не мог понять, что происходит.
Лейтенант передумал применять штрафные санкции и решил кулака перевоспитать.
— Вата, — сказал он относительно миролюбиво, — подойдите ко мне. Прочтите товарищам стихотворение лейтенанта Станислава Неймана!
Вата наконец понял, чего от него хотят. Облизнув пересохшие губы, он медвежьей походкой вышел перед ротой. Без возражений он взял у лейтенанта из рук стихотворение и начал прочувствованно декламировать. Его могучий голос загудел по всей политкомнате
…мама, а что значит слово «бедность»?И разве можно пахать без трактора?Это же просто сплошная нелепость!А потом нам, мама, про Февраль рассказывали,Как люди однажды вышли на улицы,Потому им вообще не нравилось,Как негодяи вредят республике.Мама, как вы с ними управились?Тот вечер наполнят цветов ароматы,Хозяйки из окон будут выглядывать…Вата запнулся и завращал глазами.
— Ничего, продолжайте, Вата, — призвал его лейтенант, и принялся злорадно наблюдать, как кулак с нескрываемым отвращением продирается сквозь гущу революционной поэзии.
— На ужин становись! — объявил дежурный по роте рядовой Черник спокойным, хорошо поставленным голосом. Позвоночник, очевидно, его не беспокоил, поскольку он уже не ковылял и не скулил.
Впрочем, лейтенант Гамачек остался недоволен его трактовкой армейской команды.
— Ну вот что, Черник, — прервал он дежурного, — вы должны осознать, что вы военнослужащий, и военнослужащий на ответственном посту! Поскольку, чтобы вам было ясно, дежурный по роте — это ответственный пост! Если вам кто‑нибудь даст по роже, но у вас не будет красной повязки на рукаве, то это всё мелочи. А если вас кто‑нибудь треснет на посту дежурного, то за это он что? То за это он сильно поплатится! И как раз потому, Черник, что вы находитесь на таком ответственном посту, вы должны вести себя, как подобает военнослужащему! А что должен делать военнослужащий на ответственном посту? Военнослужащий на ответственном посту должен орать! Этому есть две причины, Черник! Во–первых, вас должно быть слышно, во–вторых, окружающие должны понять, что им приказывает начальник, а не какой‑нибудь засранец! Попробуйте ещё раз, Черник!
Актёр вторично объявил построение на ужин, но командир и в этот раз остался недоволен.
— Послушайте, Черник, — взял он его за рукав, — вы интеллигентный человек. Образованный. К тому же играли в театре. Не говорите мне, Черник, что вы не можете орать!
— Товарищ лейтенант, — произнёс актёр, — я при отдаче команды использовал голосовой резонанс, так что её было хорошо слышно.
— Плевать мне на ваш резонанс, — загремел лейтенант, — Мне от вас надо, чтобы вы просто–напросто заорали, и если вы этого не понимаете, то вы не интеллигент, а тупица!
— Дело в том, — объяснил Черник, — что просто заорав, я мог бы повредить голосовые связки, которыми я зарабатываю в гражданской жизни. По этой причине я применил голосовой резонанс, который повсеместно используется в театре. Кажется, что актёр говорит тихо, но это слышно даже на верхнем балконе.
Лейтенант чуть не зашатался.
— Чёрт возьми, — зарычал он, — я спокойный человек, и всё могу понять, но очки вы мне втирать не будете! Кому вы, Черник, рассказываете сказки? Я ору на службе уже седьмой год, и если что‑то у меня в порядке, то это голосовые связки! Так что вы мне тут очки не втирайте!
