— Ладно, пусть остаются, отдышатся — придут сами.
Мы не казенные ждать такую кислятину, пошли. А не придут, — внушительно пригрозил Миша, — так расскажем матерям, как они ягоды собирали.
Угроза подействовала. Сеня заплакал:
— Я пить хочу.
Алеша тоже заплакал и тоже попросил пить.
— Нате, дуйте. Свяжешься со шпингалетами — одна маята, — ворчал Миша, подавая Сене шкалик с молоком, — только чтоб пополам.
После выпитого молока мальчишкам стало легче.
— Ну, инвалидная команда, шагом марш! — громко скомандовал Миша. Группа лениво поплелась дальше.
Алешу все еще тошнило. Он с трудом передвигал ноги. Хотелось остановиться и снова лечь на землю. Сене тоже было нелегко, он даже позеленел весь, но ему помогла говорливость.
— Алеша, а ты домового видел?
— Я-то? Нет, а что? — с трудом ответил Алеша.
— А я видел, — таинственно сообщил Сеня. — Ночью вчера проснулся, смотрю: в переднем углу под столом стоит, глаза, как огни! Я ближе к бабушке, а он обратился кошкой да как в дверь полыснет. Уж я испугался!
— Большой?
— Домовой-то? Больше кошки, с ягненка.
— А мне бабушка говорила, что он может быть и с корову, и с лошадь.
— Ну, это у кого как, у нас в бане только с мышку, а кричит по ночам как! Ух! Прямо страшно.
— А дедушка мне говорил, — снова, уже с усмешкой, заметил Алеша, — что по ночам это сова кричит.
— Вот уже сказал, — рассердился Сеня, — сова? Сам ты сова! Я вот скажу домовому, как ты его совой ругаешь, тогда…
— Держи! Лови! Бей! — закричали идущие впереди Миша с Федей.
— Хорек курицу украл, лови! Бей!
Но крик ничуть не смутил разбойника. Не обращая внимания на ребят, он пересек дорогу и помчался дальше.
Схватив камни, ребята бросились вдогонку, на ходу швыряя ими в хоря. Когда один из камней упал совсем близко от зверька, он подпрыгнул, остановился, посмотрел на упавший камень, затем бережно положил курицу и с писком бросился на своих преследователей.
Ребята, не чуя под собой ног от страха, что есть силы побежали назад. Хорь гнал их несколько дальше того места, откуда они начали его преследовать, но когда он побежал обратно, ребята снова кинулись за ним и бежали до тех пор, пока хорь не обернулся и снова не погнал их назад.
Так повторялось несколько раз. Однако вскоре хорь, перепрыгнув через попавшийся по пути шурф, упал в яму. Середина шурфа обвалилась, поэтому выпрыгнуть или вылезть из него он не мог, но спрятавшись под нависшим верхом шурфа, хорь был в безопасности. Брошенные камни его не доставали, а спуститься в шурф ребята боялись.
Погиб хорь от злости. Падавшие в шурф камни приводили его в ярость, он все чаще и чаще выскакивал из укрытия, хватал их зубами и бросался на края шурфа.
— Погодите, ребята, — после долгой и неудачной возни закричал Алеша, — я знаю, тут по-другому надо. Мы его сейчас обманем.
Ребята с недоверием посмотрели на него.
— Бери каждый по пять камней, — скомандовал Алеша. — А теперь вставайте поближе к яме и ждите. Я буду его выманивать, а вы убивайте.
Алеша бросил в шурф один за другим три камня. Зверек выскочил на середину шурфа.
— Бей, — закричал Алеша. Ребята начали осыпать врага камнями. Один угодил хорю в голову — и он умолк, волчком завертевшись на дне шурфа. Тут они его и добили.
На кордоне ребят остановил лесообъездчик.
— Куда?
— По ягоды.
— Давай назад, нечего зря траву топтать, она не ваша, господская, — загораживая дорогу, сердито предложил лесообъездчик.
— Дяденька. Вон сколько народу идет. Мы тоже заплатим, — за всех начал просить Федя.
— Ну, тогда другое дело, так бы и сказали, — по пригоршне ягод с каждого. Но смотрите, не вздумайте лисить, тогда пеняйте на себя.
Пригоршня ягод — это немало, наверное, не меньше трети того, что ребята смогут собрать за целый день. Но делать нечего. Лесообъездчик — это цепная собака хозяина. Хозяин живет в Англии, лесничий на заводе, а эти — здесь. Без взятки лесообъездчику нельзя ни рубить дров, ни половить в озерах и реках рыбу. Даже за сбор ягод нужно платить натурой.
— Черта лысого получишь, — ворчал Миша. — Сатана, весь кордон ягодами обложил. Сушит. Люди собирают, а он только сушит. Жадюга! Думаешь, нам места нет пройти стороной? На-ка, выкуси!
Но это был разговор только для собственного успокоения. Кордон стоял на возвышенности, с его вышки местность просматривалась на несколько верст. Быстрый, как ветер, конь у объездчика всегда оседлан. У седла плетка в восемь жил с медным наконечником. Попробуй пройти мимо, будешь не рад и ягодам.
Высказывая свое недовольство кордонщиком, ребята постепенно приблизились к березовой роще.
С раннего утра молодой березняк был полон веселого гомона. Затаившись в ветках деревьев, крошечные соловушки, как бы соревнуясь между собой, наполняли воздух пением. Их заливистые трели заставляли людей остнавливаться и слушать, слушать…
Но не одни соловьи радовались погожему деньку. Веселые синицы-пеструшечки, звонкие скворцы, голосистые жаворонки наперебой пели свои веселые песни, а ласточки переговаривались веселым посвистом с бойкими ястребками.
В траве трещали кузнечики, чуть повыше носились жуки, пчелы и тысячи других насекомых. Все это шумело, звенело, пело, создавая многоязыкую симфонию, в которую вплеталось еще и ауканье сборщиков ягод. Весело было слушать эту музыку, вдыхать чудесный лесной воздух, пронизанный сладкими запахами клубники, дикой смородины и земляники.
Увлекшись сбором ягод, ребята не заметили, как небо заволокло серой тучей с белыми клубящимися краями. Упали первые крупные капли дождя, как будто кто-то бросал их сверху пригоршнями. Упадут — и нет, снова упадут — и опять нет. Между тем туча быстро чернела, а в центре ее появилась белая все расширяющаяся полоса.
Ребятам не хотелось уходить из лесу, но когда молния зигзагами прорезала тучу и грянул грохочущий гром, они испуганно бросились по направлению к кордону.
На землю опускались сумерки. Вспыхивающие молнии резали глаза. Кругом гремело, стреляло, хрустело.
Вместе с другими ребята бежали что было сил. Легко вырывающийся вперед Федя часто останавливался, торопил:
— Скорее, скорее! Если не успеем, пропадем. — Но успеть было уже невозможно: до кордона оставалось больше трех верст. А вверху нарастал жуткий шум. Последняя, хотя и слабая защита — лес — осталась далеко позади. Впереди — изрытое редкими шурфами открытое поле. А до кордона все еще далеко. Вдруг страшный удар потряс землю, глаза сами закрылись от режущего света, по головам, по спинам, по ногам защелкал град. Теперь шумела не только туча, но и земля. Бежать было невозможно. Остановившись, ребята выбросили ягоды, накрыли корзинками головы. Снова сверкнула молния. Рядом с Алешей чернел шурф. Недолго думая, он прыгнул в шурф и полез под нависший край.
— Сюда прыгайте, сюда! Тут хорошо, — закричал Алеша.
Но ребята не слышали его. Тогда, закрывая голову кузовком, он выскочил из укрытия и снова закричал что есть силы:
— Сюда! Сюда! Тут крыша!
Голос его пересилил бурю, и ребята один за другим попрыгали в шурф.
От боли, испуга и холода ребята тряслись, как в лихорадке. Они старались как можно дальше ползти под навес. А град все падал и падал. Многие льдины были величиной с куриное яйцо. Ребята в ужасе все плотнее и плотнее прижимались к нависшему верху, подбирая под себя окоченевшие ноги, а град напирал и напирал.
Что делать? Вылезть — убьет градом, остаться — завалит, задушит. Так и так-смерть. Около Алеши отвалился сверху ком земли. Схватившись руками, он оторвал другой. Сразу стало свободнее.
Значит, надо копать.
— Ребята! — закричал Алеша. — Копать надо! Смотрите, вот так.
Все вцепились в нависшую над головами землю, отрывали, топтали ее под себя, подымались. Работали голыми руками, на пальцах рвалась кожа, ломались ногти, но боли никто не чувствовал: все понимали, что бьются за жизнь. Нависшая, растрескавшаяся, ослабленная земля была отвалена. Дальше шел твердый, проросший корнями дерн. Голые руки его не брали, работа прекратилась, но и положение изменилось. Полил дождь. Град падал реже, под струями дождя он начал таять, оседать.
Ребята с испугом следили, как постепенно, заливая лед, вода вплотную подходит к их ногам.
Алеша высунул руку, ударов не было, значит, град прошел. Он первым вылез из шурфа. За ним последовали остальные и, не обращая внимания на потоки дождя, прямо по перемешанному с водой льду стайкой побежали к кордону.
Сквозь сплошную пелену дождя то здесь, то там виднелись убитые и покалеченные градом люди.
Так вот что наделала буря! Не стыдясь товарищей, Алеша заплакал и начал громко звать мать.
