— Да, ваше сиятельство, — произнёс я. — Он врёт. Вы Ирину спрашивали? Где она?
— Здесь в поместье. Слушай, Артём, тут мы задаём вопросы.
— Тогда я ещё раз скажу: Алексей запугал её и повёз в клуб против воли. Неизвестно, чтобы они там с ней сделали, если бы я не вмешался. Не верите — спросите её.
— Но если она не хотела, зачем поехала? Он насильно её затащил в машину?
Мне сейчас хотелось сказать: «Ты что, идиот?». Но сдержался. Моё положение и так было шатким.
— Вы понимаете, что девушка испугалась? — спросил я, пристально глядя Николаю в глаза. — Она тайком позвонила мне из клуба и сказала, что её не отпускают.
— Ладно, оставим споры, — вмешался Геннадий Михайлович. — Это сейчас не имеет значения.
На столе лежал портативник. Геннадий Михайлович вызвал голографический экран и включил видео с камеры наблюдения, заснявшей нашу драку.
— Ловко ты их, — с усмешкой произнёс Геннадий Михайлович. — А ведь все эти ребята — энергетики седьмого, восьмого рангов. Признаться, я не поверил, что это возможно, пока сам не увидел. Когда стало известно о твоей необычайно быстрой регенерации, мы заподозрили, что ты обладаешь большими задатками. Этот драка лишь ещё раз подтвердила это. Твой потенциал велик, его следует развивать.
Он сделал паузу и внимательно посмотрел на меня, как будто ожидая ответной реплики, но я молчал и ждал.
— Только вот вопрос: что делать с ребятами, которых ты отмутузил? — спросил Геннадий Михайлович. — Это дети важных людей, отпрыски боярских и княжеских родов. Этот, — он указал на здорового малого в белом костюме, которого я вырубил первым, — старший сын боярина Лядова. Это, — палец Геннадия Михайловича ткнул в парнишку в полосатой рубахе, — внук боярина Кускова, с которым мы сотрудничаем. А эти двое — братья Мясновы. Дед их — глава монетного приказа, там же служит и отец. Выходцы из простонародья в третьем поколении, у которых внезапно открылись энергетические каналы. Им покровительствует сам великий князь. А вот эта рыжая бестия, — он указал на девушку, которую я избил последней, — княжна Ксения Белозёрская — средняя дочь Мстислава Григорьевича Белозёрского. Белозёрские — наши соседи и давние партнёры, они держат нефтегазовую отрасль. Девчонка, кстати, удалая. Двадцать лет и уже — шестой ранг, очень способная. Но ты справился даже с ней — удивительно. Так вот, Артём, как думаешь, легко ли нам будет уладить проблемы со всеми этими людьми?
Я промолчал. Нелегко — и ежу понятно. Но судя по тону, Геннадий на моей стороне. Не слышал я в его голосе угрозы.
— Проблему ты создал семье, Артём, — Геннадий Михайлович выключил компьютер. — Сам ты, понятное дело, это всё не разгребёшь. Придётся роду браться. Белозёрские требуют извинений, а боярские роды подали в суд. И они попытаются выбить для тебя самый большой срок, какой только возможен. Заседание назначено на среду, двадцать шестого мая. Хотели раньше, но я выпросил отсрочку. Судя по видео, ты действовал в рамках самозащиты, так что шансы есть. Но вот на чью сторону встанет суд — вопрос, если учесть, какие связи у Мясновых.
— Не могу знать, — ответил я. Подумал, у Востряковых тоже связей полно, так что шансы примерно равны. Хотя, конечно, если на стороне обвинителей великий князь, то скорее всего, мои дела плохи. Вся надежда тогда только на общесоюзный суд.
— Ладно, Артём, придумаем что-нибудь. Главное, чтобы в это непростое время держаться вместе. Мы все потеряли близких людей. Ты потерял отца, Николай — тоже, я — брата. Но это не повод опускать руки. Тот, кто сделал это, своё ещё получит. Мы позаботимся. Полагаю, ты хочешь этого не меньше нашего.
— Да, я бы хотел, чтобы преступники понесли наказание. Вы знаете, кто это сделал?
— Пока точно неизвестно, но скоро мы это выясним. Ну так что, ты с нами?
Можно подумать, у меня есть выбор. Отец служил Востряковым, мать служит Востряковым, брат служит. Видимо, и мне на роду написано. Ну хоть не требуют вернуться в армию.
— Что от меня требуется? — Спросил я.
— Сферу твоей ответственности мы обсудим позже. Вначале я должен посмотреть, на что ты способен, потом ещё раз съездим в больницу, возьмём у тебя кровь на анализ — обычная процедура, ничего особенного.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
«Опять», — я подавил тяжёлый вздох. Пока в больнице лежал, меня задолбали с анализами. Но сейчас это — не самое ужасное из того, что меня могло ждать.
— Хорошо, ваше сиятельство, как вам будет угодно, — произнёс я без особого энтузиазма.
— Завтра займёмся, — сказал Геннадий Михайлович. — Пока поживёшь в доме слуг, потом посмотрим. И да, тебе придётся помириться с Алексеем.
Геннадий Михайлович набрал номер младшего Вострякова. Тот тоже находился в особняке и минут через десять явился в кабинет.
— А он что тут делает? — нахмурился Алексей, обнаружив меня сидящим на диване.
Во мне поднялась буря негодования, когда я увидел этого франта, который чуть не совратил мою сестру.
— Да ты проходи, присаживайся, — кивнул Геннадий Михайлович Алексею на место напротив.
Алексей сел и недовольно уставился на меня, а я — исподлобья на него.
— В общем, парни, миритесь, — объявил Геннадий Михайлович.
— Чего, дядь Ген? Мириться? С ним? — возмутился Алексей.
— Да, да с ним. Давайте пожмите друг другу руки и чтобы я больше никакой вражды между вами не видел. Вам понятно?
— Ты знаешь, что он сделал? — Алексей возмущённо указал на меня рукой. — Этот хрен вломился в клуб и начал избивать всех подряд. И вы так это оставите?
— Не ври! — взорвался я. — Ты насильно потащил туда мою сестру, ты…
— Хватит! — рявкнул Геннадий Михайлович и, выдержав паузу, продолжил прежним миролюбивым тоном. — Считайте, был дружеский поединок. Помутузили друг друга — и довольно. Никто не пострадал, так ведь? Так. Тогда в чём проблема, молодые люди? — он посмотрел на меня, потом — на Алексея. Алексей под взглядом дяди потупился, хоть выражение лица его было по-прежнему недовольным. — Миритесь.
— Я тоже считаю, что вам надо помириться, — произнёс Николай. — Для семьи это важно, Лёх. Не будем накалять обстановку. А по поводу того инцидента мы с тобой отдельно поговорим.
Алексей посмотрел с сомнением на брата.
— Ладно, — пожал он плечами.
Согласился он явно без особого удовольствия. Да и мне с этим идиотом мириться не хотелось, но Геннадий Михайлович был прав: если никто не пострадал, то и повода злиться друг на друга нет, тем более под одной крышей предстоит жить.
— Если он снова попытается совратить мою сестру… — начал я.
— Не попытается, — ответил Геннадий Михайлович и повернулся к Алексею. — Так ведь?
— Да нужна она, — буркнул Алексей. — Девок мало что ли?
Мы поднялись и пожали друг другу руки.
Меня разместили в доме слуг. Он располагался возле большого парка, тянущегося вдоль берега озера. Рядом кучковались гаражи и все хозяйственные постройки. Здание имело три этажа. На первом находилось что-то вроде общежития с одиночными комнатушками. Оно делилось на два половины: мужскую и женскую. Второй и третий этаж занимали полноценные квартиры для семей. Мои родители жили на третьем этаже. Не сказать, что я ощущал себя здесь, как дома (слишком давно я приезжал сюда последний раз), но хотя бы обстановка была знакомой.
Мне выделили пустующую комнатушку на первом этаже в мужской половине. Помещение оказалось просторное, мебели — по минимуму. Вещей у меня, правда, с собой не было, даже смарта. Я подумал, что завтра хорошо бы съездить домой и забрать всё необходимое. Надеялся, отпустят.
А пока, воспользовавшись свободной минутой, я поднялся на третий этаж, чтобы навестить маму и узнать, как у неё дела. Ира и мой старший брат Костя были уже у неё. Когда я вошёл в квартиру, пахло едой. Оказалось, семья ужинала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ну ты, Тёма, и учудил, — встретил меня Костя, выходя вместе со всеми в прихожую. — Скажи спасибо, что Геннадий Михайлович и Николай Эдуардович залог внесли, а то так бы и сидеть тебе за решёткой. А если и адвоката хорошего оплатят, так век за них Богу молиться должны будем.
