это очень было нехорошо я лежал холодными кольцами на прохладном полу возле моей погибушки я сидел возле неё и я чувствовал этот страшный холодный подкат изнутри кверху грудной клетки как из разверзающейся чёрной пучины подземных вод я почувствовал что мне идти БЕЗ НЕЁ
– ты такой холодный теперь – сказала Погиба – как ты умеешь быть холодным на солнце? – спросила она я улыбнулся ей изо всех своих змеиных сил и сказал – умею я…
они надвигались стремительно не считая меня как слепого котёнка они были непреодолимостью своей всемогущи и вездесущи я был для них слишком беспомощный бог смешные они ещё рассчитывали на моё всепрощение категория разума вот вам мера нехорошие я сжался в узел в очень очень огромный тугой узел я стал непроницаемым скользким клубком я спрятал погибушку я спрятал радость свою совсем совсем глубоко совсем глубоко за непроницаемую свою сталь…
только они не заметили мою сталь они разрезали на большие бьющиеся – наверное от отчаяния? – куски моё огромное тело а в моём восприятии они просто сожгли меня как тогда с вертолёта напалмом и я корчился в обоих восприятиях как съёженный и мне больно было очень очень больно но не от их сраного напалма а потому что уже не было второго восприятия не было родной моей погибушки
…они и город этот выжгли так… внезапно… не останавливаясь ни перед какими болями и законами… город и проснуться не успел… и время было как раз… утреннее… вот бы взойти солнцу… взошло… там и взрослые были и все но вышел город убитых детей… они не дали им проснуться и убили их на излёте их детских снов… неупокоенный… город… убитых детей… убитых взрослых и разных детей…
вот и играй с вами в танчики а у вас руки в крови или опять вото вареньем перемазались как отправить вас всех умываться шкодники герои героями утомись за вас сопли вам вытирать сопливое войско оголтелого бесстрастия!
Ну вас всех пошли погибушка пошли наплевал я на них и пошёл в раздвигающийся грандиозный мрак надвигающегося чёрной тяжёлой пучиной озера
Затя
пульт был тихий мигающий ласково не виноватый ни в чём я подошёл к столу и погладил пульт я и сам тихий был… притихший… по пульту змейкой бились красные лампочки я перевёл их в спокойный режим и на экране высветилось имя ЗАТЯ спустя несколько мгновений появилась как всегда в чём мамки рожают с белизной горного снега и с огненно-рыжей копной лохматых волос соски розовые а глаза пристально и глубоко-непроглядно чёрные она была бы наверное дьяволом если бы не нижняя половина её лица с мягкими красивыми добрыми губами хорошая она была – затя а в прогибах мягко-пружинистый кошачий извив здравствуй лапонька сказал я а она осмотрелась по сторонам и сказала – привет я тоже осмотрелся по сторонам и подумал что надо осторожней мало ли я кто и спросил у неё кто я – ты? переспросила она – не ты же а вы – львиное царство – да? – озабоченно не совсем понял я – да – сказала она – четверо по одной комнате и засмеялась – ты – кошкин дом я наконец-то вышел в её восприятие и тогда понял я был стаей четырёх огромных котов лев два ягуара и лунный леопард я переливался четырьмя животными по комнате а затя стояла посредине и не зря я видел наверное до того ещё её хозяйкой котов
первым выскользнул в двери лунный леопард беркут-смерть он был разведчик и охранник любой ночи и за ним можно было идти за ним скользнули два ягуара злой и свой затя была прекрасна последним комнату покинул мудрый – лев глаза большие жёлтые и непроглядно-чёрные как у зати внутри
мы наверное попали прямо в рай – «наверное» потому что я где-то там в темноте своей знал что не в рай – котольвы мои качались на каких-то качелях на хороших качелях на лианах деревьев а затя лазила по деревьям с ловкостью пумомартышки в своём восприятии я сидел и просто смотрел на затю смотрел и на горные снежные вершины вдали иногда смотрел на себя на этих её котов
здесь было доброе всё и розовый из-за деревьев восход и я понял что по нам здесь не будут стрелять… мне хорошо стало как редко бывает и я отдыхал
розовая затя розового мира из-за неё я чуть не вспомнил всех но здесь это было нельзя и я лишь закурил походного самосаду смерть-беркут на какой-то далёкой ветке стал смотреть вверх наверное искал в утреннем небе луну наверное нашёл…
мы жили там целый день и день этот был неимоверно долгий и потом день и ещё много-много дней но всё-таки надо было идти это всегда так – сколько бы ни было дней а потом надо надо идти вот и мы с затенькой так пожили мы с ней и пошли – кошкин дом – львинозвериное царство
и познакомились только там уже когда шли здесь можно было знакомиться здесь хорошая была страна никто не стрелял и не пугал не мешал нам никто и можно идти было говорить спокойно захочешь когда это хорошая была страна
– ты кто? ты помнишь себя? спросил я когда-то у зати и она сказала – помню я снегурочка – да? опять смешно переспросил я а это у неё манера вести диалог такая была – да – сказала она – конечно не сейчас а в детстве я была когда-то снегурочкой и нравилась всем – ты и сейчас нравишься а не только когда-то – сказал я – да? – переспросила теперь она и я сказал – да – мы жили в царстве вечного снега – продолжала она – так мне казалось тогда потому что снег был почти всегда иногда уложенный гладко-скрипучий а иногда свеже-непокорный лохматый пушистый сугробами выше окон и все хотели в космос или строить что-нибудь большое и красивое наверное как снег а потом что-то надломилось я была тогда маленькая и не понимала но это было так словно снег утратил свою первозданную чистоту возможно это была осень – почему осень? – спросил я – потому что бывает так это осенью когда снег выпадет рано и потом тает и грязь это просто до настоящего снега а настоящий снег будет – потом… а – понял я – а что было потом? когда растаял снег? – грязь убила многих и многих это была не обычная а страшная очень болезнь она начиналась с глаз беззащитные глаза умирали первыми а люди носили и носили их на лице и могли ещё долго жить точнее умирать – я посмотрел на затю и подумал что у неё хоть и чёрно-глубокие глаза но живые и к тому же сейчас когда она рассказывала по сторонам чёрной её бездны горели маленькие зелёные огоньки то ли от тоски то ли просто от памяти но живые и хорошие и мне было тепло с ней – а в кого ты такая рыжая? – спросил я – в солнце – сказала она – мама говорила в солнце оттого что я смотрела на солнце и снег – все умерли? – тогда спросил я – нет не все но у меня не осталось никого и никто уже не хотел никуда лететь ни в какой космос и строить как-то сама собой необходимость отпала а взамен снега наваливалось какое-то неласковое отчаяние – а потом? – попытался узнать я – а потом я не знаю потом странно как-то и обычно потом появилось всё… – это значит мы появились – подумал я – понятно – сказал я хотя понятно было не совсем мы шли к горным вершинам покрытым сияюще-белыми шапками снега и я чувствовал что зате от этого хорошо и мне хорошо поэтому было и я спросил – а ты видишь во мне хоть немного человека? – она долго и внимательно смотрела на всех по очереди котольвов и сквозь меня и сказала – нет а ты человек? – наверное – я сказал – тогда я не вижу тебя а ты какой человек снежный или нет? – я понял что видимо снежный для неё это человек который хочет в космос и у которого не умерли глаза я из космоса не вылезал почти а глаз своих не видел никогда и поэтому сказал – не знаю может быть снежный тут беркут-смерть шедший высоко впереди в дозоре взвился в смеркавшееся небо и когда спустился обратно в лапах у него что-то блестело а во мне сверкнуло что-то как опасность но это была не опасность здесь не стреляют по нам это просто была падающая звезда лунный леопард беркут-смерть смотрел удивлённо на тающую в лапах добычу затя ещё успела взять совсем уже маленькую звёздочку в ладошку и укрыла в ней последний лучик до снегов оставался один ночной переход но мы не пошли ночью мы оставили всё до утра и я устроил костёр затя сидела у огня а я в её восприятии придерживался положенного расстояния к опасному пламени – интересно – сказала она – ты сделал огонь и ты боишься огня как же ты его сделал? – я не боюсь – сказал я – это кажется тебе только ты видишь так – а ты видишь как? – спросила затя – ты кто? – я не помню точно уже – я ей сказал – но сейчас я вижу себя человеком но это не всегда иногда я вижу себя огнём ветром или ещё чем-нибудь – львом? – спросила она – и львом тоже – а откуда ты? ты помнишь себя? – этого я не помнил вернее помнил настолько много что затрагивать наверное было нельзя и тем более там и тем более там нельзя было осознать и вспомнить что я проводник поэтому всё поэтому укрыл я затеньку свою тёплым одеялом и спокойной ночи уклал у костра бродили звери около двери беспокойные ночью в беспокойном лесу лунный леопард ягуары и лев это и я беспокоился не мог уснуть то сидел то смотрел в далёкое родное звёздное небо в бархатную темноту с родимыми лучиками пока не сморило оно и меня опустились звери в траву и стал я тих очень очень очень спокоен и тих к нам пришла ночь
