Он закурил и выпустил к потолку несколько колечек дыма.
— Она все еще находится без сознания, и совсем недавно ее жизнь висела на волоске. Скорее всего она выкарабкается, хотя точно сказать трудно.
— Им наверняка захочется увидеть ее, — заметила я.
— Они уже просили об этом. К сожалению, из соображений тайны следствия мы пока не можем сообщить о ее точном местонахождении.
Фрэнку явно нравилась придуманная им версия.
— И как они восприняли отказ? — полюбопытствовала я.
Фрэнк на какое-то время задумался: сидел и курил, откинув голову на спинку дивана.
— Они в шоке, — наконец ответил он. — Что и следовало ожидать. Другое дело, отчего они в шоке? Оттого, что их подругу пырнули ножом, или же оттого, что она может прийти в себя и рассказать, как все было на самом деле? Они любезно соглашаются оказать полиции помощь, отвечают на все наши вопросы, вроде бы как ничего не утаивают. Лишь потом начинаешь понимать, что фактически они сказали не слишком-то много. Странная это компания, Кэсс, очень странная. Хотел бы услышать, что ты скажешь о них.
Я сложила фотографии в стопку и протянула собеседнику.
— Отлично, — произнесла я. — Зачем тебе понадобилось приходить ко мне и показывать это?
Он снова пожал плечами и сделал невинные глаза.
— Думал, вдруг ты кого узнаешь. Это позволило бы нам взглянуть под другим углом…
— Нет, я никого не узнаю. Признавайся честно, Фрэнки: чего ты хочешь?
Он вздохнул, постучал фотоснимками по столешнице, чтобы получилась аккуратная пачка, и спрятал в карман.
— Хочу знать, не трачу ли я напрасно время. Хочу знать, уверена ли ты на все сто процентов, что желаешь в понедельник вернуться на работу, к себе в «бытовуху», и забыть о том, что случилось.
Куда только девались его коронные шутки-прибаутки. Я давно успела изучить Фрэнка и знаю: такое происходит с ним в те минуты, когда он становится особенно опасен.
— Не уверена, что смогу забыть увиденное, — призналась я, осторожно подбирая слова. — Я выбита из колеи. Происходящее мне совсем не нравится, и я не хочу принимать в этом участие.
— Уверена? Я последние два дня только и делал, что пахал как вол, выясняя возможные подробности жизни Лекси Мэдисон…
— Чем тебе в любом случае пришлось бы заниматься. Не надо валить все на меня.
— …и если ты абсолютно уверена, то какой смысл тратить твое и мое время, развлекая меня.
— Это ты хотел, чтобы я развлекала тебя, — парировала я. — Всего лишь в течение трех дней, никаких обязательств, и так далее и тому подобное.
Фрэнк задумчиво кивнул.
— Тебе нравится работать в «бытовухе»? Ты уверена?
Беда в том, что подлец — а у него несомненный талант к такого рода вещам — сумел задеть меня за живое. А может, дело в другом: я была рада снова видеть Фрэнка, его улыбку, слышать его голос. Я словно перенеслась в те времена, когда служба в полиции казалась мне верхом мечтаний. Мне вновь захотелось с разбегу окунуться в нее с головой. А может, во всем виноват пьянящий весенний воздух. Или моя неспособность слишком долго предаваться страданиям.
Что бы то ни было, у меня возникло такое чувство, будто я наконец проснулась после долгого сна, отчего одна только мысль о том, что в понедельник снова придется вернуться в «бытовуху» — правда, Фрэнку лучше об этом не знать, — вызвала у меня что-то вроде нервной чесотки. Я сидела в одном кабинете с типом по имени Магер — он носил джемперы для игры в гольф и считал своим долгом отпускать шуточки в адрес любого, у кого отсутствовал ирландский акцент. А еще он громко сопел, когда садился печатать, и внезапно я поняла, что не выдержу в его обществе и часа, чтобы не запустить ему в голову степлером.
— Скажи на милость, при чем здесь наше убийство? — спросила я.
Фрэнк затушил в пепельнице сигарету.
— Да так. Та Кэсси Мэддокс, которую я знал, вряд ли горела бы желанием перебирать бумажки с девяти до пяти. Вот и все.
Неожиданно мне захотелось выставить его вон из моего дома. От присутствия Фрэнка моя квартирка сделалась еще более тесной и потому опасной.
— Понятно — сказала я и, подхватив бокалы, понесла к мойке. — Значит, мы редко видимся.
— Кэсси! — услышала я за спиной его голос в самой сладчайшей вариации. — Какая муха тебя укусила?
— Я обрела личного спасителя в лице Иисуса Христа, — ответила я и с грохотом поставила бокалы в мойку. — Он не одобряет, когда людям дурят головы. Мне пересадили мозги. Я подцепила коровье бешенство, меня ударили ножом, я повзрослела и поумнела. Можешь называть это как угодно, Фрэнк, но лично я не знаю, что со мной. Знаю лишь одно — пусть ради разнообразия в моей жизни будет покой, а твое гребаное дело и твоя гребаная идея вряд ли мне его принесут. Ну, теперь понял?
— Что ж, и то правда, — согласился Фрэнк непробиваемым тоном, и я почувствовала себя полной идиоткой. — Как скажешь. Если я пообещаю больше не говорить о деле, плеснешь мне еще вина?
Чувствуя, как у меня дрожат руки, я на полную мощность открыла кран и ничего не ответила.
— Почему бы нам не наверстать упущенное? Как ты сама сказала, мы редко видимся. Будем брюзжать на погоду, я покажу тебе снимки моего сынишки, ты расскажешь мне о своем новом приятеле. Кстати, куда делся тот, как его там, с которым ты раньше встречалась, — кажется, адвокат? Мне всегда казалось, что он безнадежно отстал от жизни и тебе не пара.
Эйдан пропал из моей жизни, когда я начала работать под прикрытием. Он бросил меня, когда я перестала приходить на свидания, не объясняя причин, перестала рассказывать о том, что случилось со мной за день. Он надулся и заявил, что меня больше интересует работа, чем он.
Я сполоснула бокалы и поставила сушиться.
— Или тебе нужно побыть одной, чтобы все как следует взвесить? — добавил Фрэнк участливым тоном. — Это я могу понять. Такие решения не принимаются сгоряча.
Я не выдержала и рассмеялась. Фрэнк, если захочет, порой бывает жутким болваном. Если его сейчас выставить, он того и гляди решит, что я готова принять его безбашенную идейку.
— Ну ладно, — сказала я. — Уговорил. Наливай себе хоть все вино, какое есть. Но если ты хотя бы раз заикнешься о деле, я дам тебе под зад коленкой. Договорились?
— Отлично, — обрадовался Фрэнк. — От кого еще дождешься такой щедрости?..
— Тебя я готова в любое время поить на халяву.
Я вытащила бокалы обратно и протянула ему, один за другим. Фрэнк насухо вытер их рукавом и потянулся за бутылкой.
— Итак, — начал он, — и как тебе наш Сэмми?
Мы допили первую бутылку и перешли ко второй. Фрэнк поведал мне последние сплетни из отдела секретных операций, которые обычно не доходят до других отделов. И пусть я прекрасно знала, чем он там занимается, все равно было приятно вновь услышать знакомые фамилии, профессиональный жаргон, только нам понятные шутки и короткие, рубленые фразы. Мы сыграли в игру под названием «А ты помнишь?»: поговорили о том времени, когда я работала под его началом. Я была на одной вечеринке, а ему срочно понадобилась информация. Он отправил агента сыграть роль отвергнутого поклонника, и тот стоял и жалобно звал меня под окном («Ле-е-е-е-кси!»), пока я к нему не вышла.
Или другой случай: когда мы с ним обсуждали дальнейшие планы на скамейке на Меррион-сквер, и я увидела, как в нашу сторону направляется кто-то из моих знакомых, и тогда заорала во всю мощь легких, обругала Фрэнка старым извращенцем и убежала прочь. Вскоре я поняла: хочется мне того или нет, но я получаю удовольствие от общения с бывшим начальником. Когда-то мой дом был полон людей — ко мне приходили друзья и мой старый приятель, который засиживался у меня допоздна, — на заднем плане звучит негромкая музыка и все слегка под хмельком. Увы, как давно это было. В последнее время у меня появлялся разве что Сэм. Я давно уже так не смеялась, давно не чувствовала себя так легко.
— Кстати, — задумчиво произнес Фрэнк и, прищурившись, заглянул в свой бокал. — Ты еще не сказала «нет».
У меня даже не было сил разозлиться.
— Разве я сказала нечто такое, что отдаленно напоминает «да»? — парировала я.
Фрэнк щелкнул пальцами.
— Знаешь, у меня есть одна идея. Завтра вечером у нас состоится предварительное совещание. Почему бы тебе не прийти? Вдруг это повлияет на тебя и ты согласишься работать с нами?
Ага, так я и знала. Вот он, крючок, спрятанный среди приманки, вот оно, истинное намерение под видом шоколадного печенья и заботы о моем эмоциональном здоровье.
— Господи, Фрэнк! Думаешь, мне непонятно, к чему ты клонишь?
Фрэнк ухмыльнулся, но пристыженности в его лице я не заметила.
— А что? Как говорится, попытка не пытка. Серьезно, рекомендую тебе прийти. До понедельника все равно никто не возьмется за это дело, только мы с Сэмом. Посидим, поболтаем о том, что имеем на сегодняшний день. Неужели тебе не интересно?
