Сэм заехал за мной на машине. Он был какой-то пришибленный. Правда, встал он очень рано и тотчас уехал по делам — когда он наклонился меня поцеловать, было еще темно. Спрашивать, как идет расследование, я не стала. Если бы он обнаружил что-то стоящее, пусть даже крохотную зацепку, наверняка бы мне сказал.
— Смотри не слишком поддавайся, — предостерег он, имея в виду Фрэнка, когда я села к нему в машину. — Не то он уговорит тебя ввязаться в такое, что сама будешь не рада.
— Да ладно, — ответила я. — Ты когда-нибудь видел, чтобы я поддавалась?
Сэм аккуратно поправил зеркало заднего вида.
— Знаю, можешь не рассказывать.
Стоило открыть входную дверь, как в лицо, словно пощечина, ударил знакомый запах: застарелый, ускользающий, сырой. Смесь табачного дыма с лимоном — в общем, совершенно непохожий на больничный запах антисептика в нашем новом здании. Терпеть не могу ностальгию, но каждый шаг по этим коридорам отдавался во мне ударом под дых: казалось, еще буквально вчера, зажав в зубах яблоко, я бегала по ним с папками. А как мы с коллегой, словно дети, шумно поздравляли друг друга, когда впервые удалось вытащить из подозреваемого признание — вон там, в той комнате для допросов! Или как мы с ним на пару, заловив в коридоре суперинтенданта, уговаривали его проставить нам в табеле побольше сверхурочных. Стены коридоров, казалось, имели легкий крен — скорее всего обман зрения, хотя трудно сказать, отчего он возникал, — и потому слегка кружилась голова, как от морской болезни.
— Как дела? — спросил Сэм.
— Умираю с голоду, — ответила я. — Интересно, кому взбрело в голову проводить совещание в то время, когда нормальные люди обедают?
Сэм улыбнулся, будто рад был услышать нечто в этом духе, и быстро пожал мне руку.
— Нам еще не отвели специальную комнату, — сказал он, — ждут, когда мы решим, как и с какого конца возьмемся задело.
С этими словами он открыл дверь в убойный отдел.
Фрэнк сидел, оседлав повернутый к нам спинкой стул в дальнем конце кабинета, перед огромной, почти во всю стену белой пластиковой доской. Я сразу поняла: все его заверения — мол, просто побеседуем втроем, и все дела — не что иное, как треп, потому что по обеим сторонам стола, сложив на груди руки и сделав серьезные лица, восседали наш патологоанатом Купер и О'Келли, суперинтендант убойного отдела. Посмотреть со стороны — близнецы, да и только, что, кстати, забавно, потому что Купер похож на цаплю, а О'Келли — на прилизанного бульдога.
Стоило мне увидеть эту парочку вместе, как в душе тотчас шевельнулось нехорошее предчувствие: ни для кого не секрет, что они на дух не выносят друг друга. Уговорить их какое-то время посидеть вместе в одном и том же кабинете — тут, скажу я вам, требуется недюжинный талант и пара бутылок хорошего вина. По какой-то ведомой только ему причине Фрэнк приложил все усилия к тому, чтобы О'Келли и Купер сюда все-таки пришли. Сэм бросил в мою сторону многозначительный взгляд — мол, держись, девочка. Думаю, присутствие этих красавцев явилось неожиданностью и для него самого.
— Мэддокс, — первым заговорил О'Келли. Как обычно, его тон не предвещал ничего доброго. Еще когда я работала здесь, в убойном, он не слишком-то меня жаловал. А стоило подать заявление о переводе в «бытовуху», как я тотчас превратилась для него в неблагодарную изменницу, которой наплевать на ту отеческую заботу, которой он де одаривал меня эти годы. — Как там у вас дела в младшей лиге?
— Цветем и пахнем, сэр, — ответила я. Когда нервы на пределе, за мной водится привычка отпускать глупые шуточки. — Добрый вечер, мистер Купер.
— Рад вас видеть, детектив Мэддокс, — ответил патологоанатом.
Сэма он проигнорировал. Он его ненавидит, как, впрочем, и всех остальных, хотя и в разной степени. Я пока что не успела угодить к нему в черный список, хотя, узнай он, что у меня с Сэмом роман, лететь мне из его списка рождественских поздравительных открыток со скоростью света.
— Во всяком случае, здесь, в уголовном розыске, — продолжал О'Келли, косясь на мои рваные джинсы — сама не знаю почему, но я так и не заставила себя надеть нечто более соответствующее случаю, — мы можем позволить себе купить одежду поприличнее. А как там Райан?
Я не знала, почему он задал этот вопрос — то ли чтобы задеть меня, то ли просто так. Когда я работала в убойном, Роб Райан был моим напарником. Я сто лет его не видела. Как, впрочем, и самого О'Келли. Да и Купера. С тех самых пор как перевелась в домашнее насилие. Черт, чего не ожидала, того не ожидала.
— Передает вам привет и тысячу поцелуев, — отделалась я очередной шуткой.
— Так я и думал, — ответил О'Келли и ухмыльнулся, глядя на Сэма.
Тот отвернулся.
Оперативная часть вмещает двадцать человек, но сегодня, воскресным вечером, она была пуста. Компьютеры выключены, на столах — горы бумаг и оберток от гамбургеров. Уборщицы придут только в понедельник утром. В дальнем углу, возле окна, столы, за которыми когда-то работали мы с Робом, на том же месте, под тем же углом, чтобы удобнее было сидеть плечом к плечу. Сейчас, похоже, они принадлежат каким-то новичкам, пришедшим на наше место. За моим столом — счастливый отец. Кто бы еще стал держать на столе рядом с кипой отчетности фото маленького мальчика — улыбка до ушей, передних зубов нет, — да еще в серебряной рамке. На стол падали солнечные лучи — помнится, в это время дня они всегда мешали работать, потому что били прямо в глаза.
Дышалось с трудом — воздух был какой-то густой, осязаемый, едва ли нетвердый. Одна из ламп под потолком постоянно мигала, отчего казалось, будто все в комнате дергается словно эпилептик, — этакая картинка из бредового сна. Вдоль стен шкафы с пухлыми папками; я даже разглядела на парочке корешков собственный почерк. Сэм придвинулся ближе к столу и посмотрел на меня, слегка насупив брови. Правда, ничего не сказал, за что я ему благодарна. Мой взгляд был прикован к лицу Фрэнка: под глазами мешки, на щеке царапина — порезался, когда брился, — однако в целом бодр и полон энергии. Было видно, что он рвется в бой.
Он поймал на себе мой взгляд.
— Ну как, рада, что вернулась?
— В экстазе, — ответила я, а сама задалась вопросом, не нарочно ли он привел меня сюда, зная, что это может повлиять на мое решение. Я бросила сумку на стол — за ним работал Костелло, судя по почерку на документах, — прислонилась к стене и засунула руки в карманы куртки.
— Приятно, конечно, вновь собраться старой компанией, — неожиданно подал голос Купер, слегка отодвигаясь от О'Келли, — но лично я предпочел бы, чтобы мы сразу перешли к тому, ради чего собрались.
— Разумно, — согласился Фрэнк. — Дело об убийстве Александры Мэдисон — вернее, неизвестной женщины, жившей под этим именем. Официальное название операции?
— «Зеркало», — отозвался Сэм.
Похоже, по отделу уже прошел слух, на кого она была похожа. Прекрасно. Может, еще есть время передумать — вернуться домой, заказать пиццу.
Фрэнк кивнул:
— Хорошо, «Зеркало» так «Зеркало». Расследование длится три дня. На сегодняшний день у нас ни подозреваемого, ни улик. Не установлена и личность убитой. Как вы все здесь знаете, я склоняюсь к тому, что нам пора применить иную тактику…
— Попридержи лошадок, — оборвал его О'Келли. — К твоей «иной тактике» мы перейдем через пару минут, так что не волнуйся. Для начала у меня один вопрос.
— Прошу, — ответил Фрэнк, сопроводив свои слова великодушным жестом.
О'Келли злобно глянул на него. Тестостерон в комнате был разлит густо.
— Если я правильно понял, — произнес он, — эту девушку убили. Исправьте меня, если что не так. Однако, Мэки, я не вижу здесь ни малейших признаков домашнего насилия и, тем более, того, что она была агентом, работавшим под прикрытием. Тогда почему вы, — он мотнул головой в сторону меня и Фрэнка, — пытались подмять под себя расследование этого случая?
— Я ничего не пыталась, — возразила я. — И не пытаюсь сейчас.
— Убитая жила под чужим именем, которое придумал я сам для своего работника, — заявил Фрэнк, — и потому у меня есть все основания считать это моим делом. От меня вам никуда не деться. А вот как поступить с детективом Мэддокс, останется она в нашей команде или нет, мы еще выясним. Для этого мы здесь и собрались.
— Я могу сразу сказать, — подала голос я.
— Сделай одолжение, — рявкнул Фрэнк, — не перебивай, пока я не закончил! А вот когда выслушаешь до конца, можешь послать меня куда угодно, я не скажу ни слова. Как тебе такое предложение?
В общем, я сдалась. Это очередной талант Фрэнка: он умеет повернуть дело так, будто идет на громадную уступку. В такие минуты, если не хочешь чувствовать себя полной дурой, лучше пойти ему навстречу.
— Всю жизнь мечтала, — ответила я.
— Ну как, устраивает вас такой расклад? — Вопрос уже ко всем присутствующим. — В конце сегодняшнего вечера можете сказать мне, чтобы я отвалил с этой затеей, и я больше никогда о ней не вспомню. Но для начала выслушайте. Все согласны?
