а на ее импровизированном прилавке среди самодельных игрушек сияло солнечными зайчиками Фаино зеркальце и вытянулся черной пушистой полоской веер из музея. Рядом с прилавком крутилась девочка лет восьми, протягивая старухе мятые купюры и указывая пальчиком на переливающуюся оправу декоративного зеркальца.
В возмущении Файка в два прыжка подлетела к прилавку и схватила вещицу:
– Это мое! Мое! Оно в рюкзаке было, это вы его нашли и забрали все!
– Чигоооо, ничигооо не брала, – протяжно и высоко выкрикнула старуха. Она ловко выдернула зеркало назад прямо из пальцев девушки. – Все тута мое, все по закону, разрешение есть на торговлю.
Девочка рядом завыла в голос, когда желанная игрушка исчезла прямо перед носом. Сбоку раздался крик ее матери, что усаживала младшего ребенка на пони:
– Девушка, вы что себе позволяете! Вы ребенка напугали!
Разом покупатели, продавцы, дети, родители и даже, кажется, пони обернулись на оторопевшую Фаину. И так же одновременно загомонили:
– Полицию вызывайте, она же пьяная. Рожа красная какая!
– А ну пошла отсюда, хулиганка! Обижает детишек!
– На пенсионерку напала, ограбить хочет!
– Навалять ей по шее! Вчера вот такая одна убежала с чужим кошельком.
Шокированная их напором девушка попыталась протянуть руку к вееру:
– Что вы говорите, это у меня украли. Это мои вещи!
Но дорогу ей перегородила крепкая палка, на которую опиралась старая торговка.
– Усе мое, из дому у сумке принесла. Своими руками вот делала усю ночь! Соседи видели! – И заметив, что Фая не отступает, завопила громко: – Ратуйти, люди добрые. Грабют пенсионерку, инвалидку, старуху несчастную!
Кто-то грубо пихнул Фаину в плечо, рядом раздалось фырканье животных. Продавцы и прокатчики сгрудились в толпу, угрожающе набычились в сторону несчастной девушки. А торговка, видя их поддержку, завывала все громче. Ошеломленная Файка лепетала оправдания про рюкзак и про музей, но ее никто не слышал. На желтую ткань летнего платья вдруг прилетел шарик мороженого от малолетнего хулигана и растекся некрасивым белесым потеком. Кто-то дернул девушку за подол сарафана, а потом потащил с силой через трамвайную линию прочь от обозленных уличных продавцов.
В кустах она очнулась и с криком вырвала локоть из крепких пальцев Ольги.
– Ты видела? Они на меня чуть не накинулись! Я сейчас точно в полицию пойду!
– И что скажешь, что незаметно для себя веер вынесла? И сразу после этого кто-то экскурсовода по голове огрел? Ну, иди. – От насмешки в голосе женщины Фаину будто облили холодной водой.
– Но ведь она украла мои вещи! Торговка! И веер украла она! А не я! Не из музея, из рюкзака. Ты ведь знаешь, все вышло случайно. И она не отдает, а они, – она ткнула пальцем во взволнованную толпу у ограды парка, – защищают воровку. Это же несправедливость! Я им все объясню.
– Уже объяснила, – кивнула Ольга на испорченное платье. И примирительно продолжила: – Ты пойми, пока полиция будет разбираться, кто у кого что украл или не украл, твои подруги и мой сын уже будут мертвы. Черт с ним, с зеркалом! Но веер мы должны забрать у бабки.
– Как? Она мне чуть палкой не врезала, и остальные не дадут просто его забрать.
– Хитростью! – выпалила Ольга и схватила обломанную ветку с земли, вычерчивая на земле схему. – Ее надо чем-то отвлечь, тогда я смогу пробежать через ряды с прилавками из дальнего входа, схватить веер и свернуть вот сюда в кусты. Надо подгадать, чтобы трамвай поехал сразу, у него здесь остановка. И тогда он перекроет дорогу, никто не сможет меня догнать!
– И как мы ее отвлечем? Вон она вцепилась в игрушки свои, палка под рукой. Не подойти без денег. Может, выкупить у нее веер?
– Ладно, давай попробуем. Давай деньги. Сколько у тебя есть?
Файка торопливо выгребла все, что у нее имелось в кошельке, протянула мокрые купюры Ольге. Та зажала в кулаке деньги и пошагала через трамвайные пути к торговому пятачку. Возле торговки женщина с независимым видом ткнула в веер и протянула деньги, но старуха замахала руками, отрицательно закачала головой и снова начала кричать, так что отголоски ее фраз долетели до кустов сквозь грохот каруселей и крики посетителей парка.
– Я сказала, значит, столько и стоит! Ишь ты, удумали! Деньги-то фальшивые или краденые, грязные все. Убери, не продам!
Вдруг старушенция начала торопливо укладывать свои вещи в сумку на колесиках. Ольга еще крутилась рядом, пыталась уговорить ее продать веер. Но та лишь отмахивалась тяжелой палкой, не поворачивая головы.
Все остальные продавцы бросили свою работу, с интересом наблюдая за их перепалкой. В воздухе любопытство буквально искрило. Ольга от злости перед упрямством старухи ухватилась за пластиковую ручку сумки и отскочила в сторону, получив отпор палкой. Раздосадованная, она кинулась обратно, в их убежище в парке, ее провожали десятки внимательных взглядов.
Оказавшись под укрытием из листьев, женщина с досадой воскликнула:
– Вот же дрянь! Пятьдесят тысяч просит за веер. Почуяла, что он нам нужен. Принесем пятьдесят, она пятьсот потребует! Только шуму наделали! Она вон домой его потащила, сейчас вообще не подойти будет. Все пялятся!
Ольга крепко выругалась и стукнула по дереву кулаком. Фаина виновато вздохнула, ведь это она посоветовала сделать вторую попытку договориться с упрямой торговкой:
– Да что в этом веере такого? Почему за ним преступники бегают, да еще и такую цену назначили? Человеческую жизнь…
Ольга дернулась и рявкнула:
– Плевать уже, что там такого! Ты что, не понимаешь, счет идет на часы?! Хоть веер, хоть корону королевскую, я им добуду, я не оставлю моего малыша в беде! И чертова бабка мне поперек дороги не встанет!
Фаина кивнула согласно и робко предложила:
– Может быть, взять кредит или продать что-нибудь, чтобы заплатить ей пятьдесят тысяч? Она ведь хочет просто больше денег за веер, чем у нас есть.
– Исключено, как только увидит пятьдесят, аппетит вырастет и начнет просить еще больше, – возразила Ольга.
– Ну, может быть, дать ей ненастоящие, как в фильмах про полицейских? Я видела такое, посередине бумага, а сверху настоящие. Заберем, а если она устроит скандал, то уже потом в полиции объясним, зачем так сделали. Уверена, что нас поймут. Они и сами так делают, я видела в кино. Нарежем из газеты стопки, высушим те деньги, которые есть и…
Договорить ей Ольга не дала:
– Точно! Фальшивые деньги, она на них поведется – это сто процентов. Бабка жадная до ужаса.
– Только я не буду ей фальшивки отдавать, – замотала головой Фаина. – У меня и так проблем по горло, еще с веером из музея не разобралась. А если она увидит и крик поднимет, полицию вызовет?! Нас же арестуют, и мы не сможем обменять веер на девочек.
– Это отличная идея!
– Полиция? Но ведь ты сама сказала, что мне не поверят, что я случайно веер унесла?!
Ольга наконец снизошла до объяснений непонятливой Файке:
– Нет, в полиции тебя сразу за решетку упекут за фальшивки. Потом, может, выпустят, но помаринуют в клетке с бомжами и преступниками, пока разбираться будут. Фальшивые деньги, игрушечные, на которых написано, что они из банка приколов! Они нам помогут – ими можно отвлечь старуху и всех остальных торгашей. Надо действовать, пока она не ушла. Стой тут, карауль бабку, я скоро вернусь.
Женщина со всех ног бросилась бежать по дороге, на остановке запрыгнула в подъехавший трамвай и исчезла из вида.
Потянулись долгие минуты мучительного ожидания, во время которых Файка изнывала от страха, что старая продавщица игрушек сейчас уедет домой или заковыляет прочь со своими баулами, а ей придется следить за ней. Чего девушка совсем не умела, да и была уверена, что не справится с таким заданием из-за своей неуклюжести. Еще ей было боязно, что уверенная и сообразительная Ольга не вернется. Тогда точно придется идти в полицию и рассказывать всю историю про украденный веер, про вечер с маньяком. Но ей совсем не хотелось, чтобы Коля Петренко все-таки узнал, какая Файка глупая и наивная. Да и Ольга права, с каждым часом угроза преступников становилась все реальнее. Вдруг действительно убьют девочек, тогда Файкина жизнь, и без
