веера, который принадлежал Изабелле. И этот честный принципиальный глупец хотел все сдать государству, пришлось его обхаживать, даже замуж выходить, лишь бы остановить этого благородного и нищего рыцаря. Он, правда, быстро понял, что к чему, развелся и сбежал из музея, но хотя бы молчал о нашей находке. Я обещала, что никому ничего не расскажу, просто выжду время и уеду с камнями за границу. Они нужны мне! Я умираю, а после продажи драгоценностей денег хватило бы на операцию, восстановление и пару десятков лет хорошей жизни. Герман любил меня по-настоящему, поэтому согласился молчать. Он хотел, чтобы я была жива.
Матвеева вдруг сморщилась, будто вспоминая что-то неприятное:
– Если бы не эта преступница, то я уже сейчас была бы в другой стране. Все было готово: деньги, билеты, клиника. Увидев эту Ольгу, мне сразу стало ясно, что с ней что-то не так. Она вынюхивала каждый сантиметр в музее, искала сокровища Изабеллы. Пришлось изготовить фальшивые бриллианты и жемчуг, запутать следы. Второй веер я увезла на дачу к Фишеру, хотела намекнуть ей в разговоре, дать искусственную приманку. Здесь она отдала бы на экспертизу только веер и удостоверилась, что он настоящий, а обнаружила бы, что камни поддельные, уже выехав из страны. Я не могла пойти в полицию и рассказать о своих догадках, ведь преступницей была прежде всего я. Вор у вора украл, – рассмеялась Анна Юрьевна сухо и закашлялась. – Если бы не вы, молодая леди, то план был бы реализован идеально. Эта дрянь напала на меня и оглушила, когда устроила короткое замыкание, но к тому времени веер пропал без ее участия. Герман всполошился после нападения, стал настаивать на том, чтобы обратиться в полицию, написать признание.
– И это вы его ударили, вы отпросились из больницы на ночевку домой, а вместо этого поехали на дачу и попытались его убить! – ахнула от неожиданного открытия Фая. – Поэтому веер лежал на полке, это была приманка для Ольги, чтобы она оставила свои поиски настоящих драгоценностей!
– Вы удивительно сообразительны, – благосклонно кивнула изумленной девушке Анна Юрьевна. – Как же обманчиво было первое впечатление, похоже на веер Изабеллы. Белая невинная оболочка и смертельная опасность внутри.
– Опасность? – захлопала рыжими ресницами Фаина и вдруг онемела от болезненного прикосновения.
В горло ей уперлось лезвие, острое, заточенное, которое бесшумно вышло из белоснежного веера в руках музейной сотрудницы.
Анна Юрьевна процедила:
– Если уж беретесь за изучение исторического материала, не упускайте деталей, юная леди. Во всех источниках есть упоминание о тайнике, где Изабелла хранила не только свои драгоценности, но и свое излюбленное оружие – стилет, спрятанный в одной из пластин веера. Как черного, так и белого. Острое лезвие не раз выручало не любимую английской знатью и простым народом королеву. Та прожила долгую жизнь в отличие от вас. Мне жаль, но придется запятнать эту белизну вашей кровью. Видимо, недаром Изабелла считала его траурным веером, в нем волосы погибших от ее произвола жертв. Теперь будет и ваша жизнь. Чтобы моя продлилась долго.
– Не надо, – одними губами прошептала Файка, но звука не вышло.
Связки отказались работать после долгого дня разговоров. Она сделала шаг назад и уперлась спиной в дерево.
Матвеева занесла руку с мерцающим в отсвете больничных окон стилетом вверх и вдруг рухнула в траву как подкошенная. А в вечерней темноте закрутилась фигура.
«Призрак Изабеллы пришел за своим веером и сокровищами», – успела подумать Фая и потеряла сознание.
Глаза она открыла от резкого света. Яркий луч больно слепил глаза, и она сморщилась:
– Это рай? Я что, умерла, эта Матвеева меня прирезала?
– Ну, Фаина, и фантазия у тебя, – раздался знакомый голос.
Луч ручного фонарика метнулся и осветил Николая Петренко.
– Коля, ты снова меня спас. – Она поднялась с влажной от вечерней прохлады травы.
– Спас! Я вот в обед сразу понял, что раз ты не пришла, то опять в историю влипла.
– Влипла, – повинилась со вздохом девушка.
– Вот поэтому тебя караулил у ворот больницы, а ты как вихрь промчалась, даже не заметила меня. – Парень обиженно насупился. – Потом сюда к лавочке кинулась, ну а тут у вас такой разговор интересный завязался с гражданкой Матвеевой, что я не смог удержаться. Подслушивал. Только, когда она стала ножичком махать, пришлось вмешаться, а то бы и правда отправила тебя на встречу с Изабеллой узнавать у нее лично, что там с веерами и сокровищами.
– Я все узнала об этом, я поняла секрет траурного веера королевы Изабеллы, – зачастила Фаина.
– Сейчас расскажешь, только вот наряду сдам эту мятежную герцогиню. – Коля кивнул на лавочку, где сидела со связанными поясом от халата руками музейная сотрудница. – Уже едут ребята.
Он откашлялся и вдруг попросил:
– Раз уж ты все время в истории влипаешь, то мне нужно за тобой приглядывать. Поэтому… Белова Фаина Васильевна, предлагаю тебе свою руку, и сердце, и охрану. Так надежнее будет.
– Я согласна! – выдохнула обалдевшая от радости Фая.
Она шагнула навстречу жениху, споткнулась об корень дерева, второй ногой зацепила лежащий на траве веер, так что белая ручка с щелчком отлетела в сторону и разлила по зеленому ковру ручей из переливающихся разноцветными огнями драгоценных камней.
Колька ловко поймал девушку в объятия и припечатал сочный поцелуй прямо в губы, так что теперь от ликования звезды вспыхнули у Фаины на душе…
Изабелла перебирала свои драгоценности в огромной шкатулке, размером с корзину, в которой королевский повар приносил на кухню гусей для жаркого. Она любовалась всполохами искр на гранях кровавых рубинов, прозрачным льдом бриллиантов и белыми скромницами-жемчужинами.
Вдруг молодая женщина нахмурилась – в ее сокровищнице явно поубавилось камней, а ведь к ее спальне имеет доступ только один человек.
За спиной раздались шаги, и перед ней на резной столик с зеркалом в золотой раме вдруг лег веер. Белоснежный, как крыло лебедя, из тонкой бумаги, напоминающей лепесток королевской лилии. Белое поле разрывали бурые линии иероглифов. Ее фаворит – сэр Мортимер склонился к руке своей любовницы:
– Моя королева, моя Изабелла, ваш черный веер слишком мрачен, и он истрепался от участия в мятежах и подавлении бунтов. Я взял на себя смелость заказать у китайского умельца для вас новую вещицу. Она белоснежная, как ваша кожа, и украшена вашими любимыми камнями.
Изабелла дотронулась до самой крупной жемчужины, инкрустированной в полированную ручку, и вдоль изящного края веера вытянулось блестящее заточенное лезвие. Она прокрутила ручку и основание в противоположные стороны так, чтобы вещица распалась на две части. И рассмеялась звонко, довольная подарком:
– Да, прекрасная вещь! Какая тонкая работа, здесь все, к чему я привыкла в старом веере. Только вот эти бурые рисунки, они ужасны, они все портят, сэр Мортимер. Прикажите их убрать.
– О, королева, как раз милый секрет этой безделушки в надписи. Этот иероглиф означает на китайском языке слово «страсть», говоря о нашей с вами любви. А бурые нити, сплетающиеся в иероглиф, – волосы мятежников, казненных на площади. Они будут напоминанием о вашей власти над каждым англичанином. Вы королева, и вам принадлежит все в этой стране без остатка.
Королева расхохоталась во все горло, как чудесно получилось – подарок фаворита полон символов, которые могут расшифровать лишь она и сэр Мортимер. Траурный веер с символом любви, созданным из крови невинных жертв, со смертельной опасностью в боковинах и роскошной сокровищницей внутри. Но для всех поданных, послов других стран, гостей королевского дворца это всего лишь безделушка, красивый предмет королевского наряда.
Изабелла вскочила нетерпеливо на ноги:
– Зовите прислугу, Мортимер, пора снять мою траурную одежду. Я больше не вдовствующая жена Эдварда Второго. Прочь черные ужасные тряпки и плащи. Я желаю облачиться в новое платье, под стать вашему подарку. Я не французская шлюха, самозванка, преступница. Я Изабелла – королева Англии! Никто и никогда не узнает, что за сокровища у меня внутри и как я опасна под этим белоснежным и сияющим нарядом, без капель крови, без грязи, прекрасном, как королевская лилия.
