окно.) Вот! Раз-два, раз-два… Видишь – уже лучше становится.
ЕГОР. Ба! Я теперь вижу Лёню! А то всё сидел, мучался мыслью, что разговариваю с воображаемым другом.
ЛЁНЯ. Нет, нет! Я вполне себе настоящий, можешь пощупать.
САБИНА (наливает в стакан воды из-под крана). Сколько вы тут всего выкурили?
ЛЁНЯ. Ну, смотри… Трубка была, электронка была, моя парилка была…
ЕГОР. Сигареты?
ЛЁНЯ (озадаченно). Сигарет же не было.
ЕГОР. Были, Лёня, были.
ЛЁНЯ. Ну, значит, ещё сигареты. Вот и получается…
САБИНА. Мне жалко ваши лёгкие.
ЕГОР. Лично мои уже ничего не спасёт. А как там наши юные друзья в комнате поживают?
САБИНА. Хорошо. Только просили вам передать, чтобы вы тут ничего не подожгли.
ЕГОР. Не подожжём, пусть не беспокоятся. Чтобы что-то поджечь, нужно сначала достать спички или зажигалку. Или плиту включить на худой конец и сунуть полотенце в газ. А мне лично вставать лень.
ЛЁНЯ (приземляется обратно на стул). Справедливо. Очень уж хорошо сидим.
ЕГОР. Садись и ты с нами! Мы тут обсуждали… А что мы обсуждали, Лёнь? Точно, вспомнил. Мы обсуждали философию Канта.
ЛЁНЯ. Вообще-то, когда вошла Сабина, ты рассказывал, как тебя пьяного стошнило на ботинки полицейскому в метро.
ЕГОР. Мог бы и не стыдить перед дамой и подыграть. Друг ещё называется.
ЛЁНЯ. А что я могу сделать, если не умею врать?
САБИНА (садится за стол со стаканом воды). Я тоже хочу эту историю послушать.
ЕГОР. Ой, нет, на бис уже не смогу. Прошу прощения, Сабина Рашидовна, но вас я порадую этой потрясающей воображение историей как-нибудь в другой раз – слишком уж Леонид Леонидович меня смутил. Теперь даже не могу с мыслями собраться.
САБИНА (расстроенно). Ну вот!
ЛЁНЯ (САБИНЕ, заговорщически). Я тебе расскажу попозже. В подробностях.
САБИНА (довольно). Договорились.
ЕГОР. А то, что я тут сижу, вас не смущает?
ЛЁНЯ. Ни капли.
Вдруг на кухню заходит ЮННА.
ЮННА. Злостные курильщики – убийцы здоровья, не хотите сыграть с нами в «Правду или действие»?
ЛЁНЯ (встаёт со стула). О, это можно! Идея прекрасная.
САБИНА. Это они курят, я просто рядом сижу.
ЮННА. Знаю, знаю. Так что по игре? Вы с Егором идёте?
ЕГОР. Мне вставать лень…
ЮННА (вздыхая). Понятно всё с тобой, дед. А ты, Сабин?
САБИНА. Я с Егором здесь посижу. Нужно социальную батарейку восполнить, плюс – всё ещё спать хочется.
ЮННА. Не хотите – как хотите. Пошли, Лёнь. Мы с Лесей там такой фант для Васи придумали…
ЛЁНЯ. Колись!
Они вместе выходят с кухни в коридор. САБИНА и ЕГОР остаются сидеть за столом. Повисает молчание.
ЕГОР. Ты плакала, что ли? У тебя, по-моему, глаза красные.
САБИНА. Нет, косячок курила.
ЕГОР. Ты минуту назад сказала, что не куришь.
САБИНА. Да всё нормально уже, неважно… Просто разговоры были задушевные.
ЕГОР. О чём? Или это тайна?
САБИНА. О семье.
ЕГОР (поник). А-а. Это действительно грустная тема.
ЕГОР нервно закуривает. САБИНА сопровождает движения его рук серьёзным взглядом.
САБИНА. У тебя тоже?
ЕГОР. Да… У меня тоже.
Заполнившая всё маленькое помещение тишина неожиданно прерывается резкими воплями из зала.
ВАСЯ. Нет! Ну фу! Не буду я этого делать! Лесь, ты всё-таки изверг!!
ЛЕСЯ. Давай – давай! Фант есть фант.
ЮННА. Поддерживаю! Тапки в коридоре, если что.
ВАСЯ. Да понял я… Только не снимайте, умоляю!
ЮННА. Не будем, честное пионерское. Иди уже выполняй.
ВАСЯ выходит в коридор, слегка освещаемый светом лампы на кухне. Его лицо перекошено и выражает нечеловеческие страдания.
ЕГОР. Господь – бог, что они тебе загадали?
ВАСЯ (мученически). Лизнуть Лёнин кроссовок!
ЕГОР. Э-хе-хе, недурно, недурно…
ВАСЯ. И это всё, что ты можешь сказать?!
ЕГОР. Ну не буду же я идти против коллектива. Леся права: фант есть фант.
ВАСЯ. Поддержки от вас не дождёшься!
ВАСЯ скрывается в тени коридора, наступает гробовое молчание, которое обрывает взрыв улюлюканий и хохота из зала.
ЛЕСЯ. Вась, хорош! Засчитано!
ЛЁНЯ. Ты его с таким наслаждением облизал – прямо как фруктовый лёд.
ВАСЯ. Фу, вам бы всё издеваться. Пойду теперь рот с мылом помою.
ЛЁНЯ. Иди, мы даже паузу сделаем.
ВАСЯ. Спасибо хоть на этом, экзекуторы.
Обстановка на кухне пусть ненадолго, но разряжается.
САБИНА (встаёт и начинает что-то искать в холодильнике). Огуречик будешь?
ЕГОР. Да нет, спасибо. Я лучше бы чайку…
САБИНА. Поставь тогда и на меня воду, если не трудно.
ЕГОР (наливает воду в чайник). Будет сделано!
САБИНА хрустит огурцом, прислонившись к холодильнику. ЕГОР сидит за столом и гипнотизирует взглядом кипятящийся чайник, крутя между пальцами электронную сигарету.
САБИНА. Так что там с твоей семьёй?
ЕГОР. Я надеялся, что ты забыла.
САБИНА. За несколько минут вряд ли что забудешь. Впрочем, если тебя напрягает эта тема, мы можем на неё не говорить.
ЕГОР. Да ладно уж… Сегодня все высказались – вот под утро наконец-то и до меня дошла очередь.
САБИНА. Мать, отец?
ЕГОР. Отец.
САБИНА. Ясно. А у меня мать.
ЕГОР. Вот как…
Чайник вскипел. Ребята наливают себе чай и возвращаются на прежние места.
САБИНА. Ну так и что?
ЕГОР. Алкаш он… Всю жизнь мне сломал. Из-за него теперь всю зарплату на психотерапевта трачу. Вот, собственно, и всё.
САБИНА. Понимаю… Но ты молодец уже потому, что обратился к врачу.
ЕГОР. А что мне ещё оставалось сделать? Меньше года назад я не имел ни малейшего понятия ни как жить дальше, ни зачем я живу в целом. Единственное, что было на тот момент в моей душе, – это тревога. Тревога за себя, за своё будущее, за бабулю, которой девяносто один год и которая, живя с ним на одной площади, вынуждена каждый день видеть это всё и терпеть. Он в последнее время как будто совсем крышей поехал, а я… даже не могу от него съехать, хоть и сам себя спонсирую.
САБИНА. Тебя обязали заботиться о бабуле?
ЕГОР. Ну как, обязали… Я сам себя и обязал. Куда она сейчас уже без меня? Ему же на неё совсем наплевать – жива она, мертва, случилось с ней чего или всё хорошо. А я люблю её, она мне много всего прекрасного в жизни дала. К тому же, на достойное жильё денег всё ещё не хватает.
САБИНА. Тут аналогично.
Пауза. ЕГОР закуривает.
ЕГОР. Не могу восстановить в памяти ни единого момента, когда я бы слышал от него хоть одно-единственное доброе слово… Пытаюсь, как психотерапевт советует, напрягаю извилины – а не получается. Живу с чувством,
