Я бросаю взгляд на крошечный порез на его нижней губе и синяк, который все еще темнеет под правым глазом.
Когда я снова встречаюсь с ним взглядом, от напряженности у меня пылают щеки, а грудь сжимается. Такое чувство, что он видит все. Как будто каждая мелочь, которую я прячу, открыта ему. Одного этого достаточно, чтобы зазвенел сигнал тревоги.
— Все чисто! — говорит Коди, пугая меня своим появлением.
— Тебе лучше сесть, — говорю я, указывая на стол и отрывая взгляд от Джастина. — Коди украдет твой ужин, если ты не будешь осторожен.
Коди хихикает, не обращая внимания на тяжесть в воздухе вокруг нас, когда садится на свое место.
— Я украду твой бургер, Джастин!
Джастин садится рядом с Коди, подложив длинные ноги под маленький столик. Он выглядит совершенно неуместно в моей крошечной кухне, его колено нервно подрагивает, как будто он готов взлететь в любой момент. Тем временем я изо всех сил стараюсь вспомнить, как нормально дышать.
Ужин тихий, но приятный. Хотя, честно говоря, еда могла быть на вкус как опилки, и я бы и не заметила.
Я перевожу взгляд с Джастина на Коди, задерживаюсь на его длинных пальцах и кончике языка, которым он слизывает кетчуп с нижней губы. Коди тем временем превратился в болтуна, что в новинку. Обычно он болтает со мной в двух словах, и я не ожидала этого в присутствии Джастина. Он сидит в кресле напротив, его короткие ноги болтаются, он разговаривает, осматривает каждую деталь нашего гостя.
Я едва могу вставить свое слово, когда Коди задает миллион и один вопрос. Застенчивый маленький мальчик, которого я так хорошо знала, давно исчез.
— Где твоя мама?
Джастин сглатывает, выпрямляясь в кресле.
— Она у себя дома, — отвечает он. — Наверное, готовит ужин, как и твоя мама.
— А как же твой папа? У тебя есть папа?
Джастин кивает, и я смотрю, как он длинными пальцами выковыривает ломтики помидора из гамбургера и откладывает их в сторону.
— Он дома с моей мамой.
— У меня есть папа, — говорит Коди, и я клянусь, что все мое тело напрягается при упоминании отца Коди. — Мама сказала, что он плохой, и ему пришлось уйти.
— Коди. Хватит, — это тихое предупреждение, но, к счастью, он его слушает.
Коди продолжает почти без паузы.
— Есть только я и мама.
Джастин встречается со мной взглядом через стол, его взгляд короткий и извиняющийся.
— Это круто, — говорит он, играя с последним кусочком булочки. — Твоя мама хорошая.
Мои уши так горят, что я удивляюсь, как они не светятся.
— Ну да, она нормальная, — отвечает Коди, пожимая плечами, и я не могу удержаться от смеха. Джастин тоже сдерживает смех, прячась за рукой и нежно проводя ею по губам.
— Мама сказала, что ты умеешь пускать молнии, как в кино, — говорит Коди с набитым гамбургером ртом.
Я подношу руку ко рту, чтобы не выплюнуть еду, и смеюсь.
— Нет, милый, я сказала, что он чинит машины, как «Молния Маккуин».
— Да? — спрашивает Коди.
Джастин кивает.
— Ты любишь машины?
Коди пожимает плечами, ковыряясь в остатках своего обеда так же, как и Джастин.
— Мне больше всего нравятся динозавры. Но и машины иногда.
Брови Джастина с интересном поднимаются, и я понимаю, что он, кажется, так же очарован Коди, как и Коди им. Он наблюдает с почти улыбкой, как мой сын слизывает остатки кетчупа со своей тарелки.
— Коди, — предупреждаю я, поднимая бровь. — Этикет.
Он ставит тарелку.
— Извини.
— Может быть, я как-нибудь покатаю тебя на своей машине, — предлагает Джастин.
— Она летит так же быстро, как молния?
Джастин слегка ухмыляется, привлекательная кривая улыбка высасывает весь воздух из моих легких.
— Быстрее.
Глаза Коди расширяются, и он переводит взгляд с Джастина на меня.
— Можно сейчас? Можно, мам? Пожалуйста?
— Малыш.
— Пожалуйста? Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста?
— Ну спасибо, — говорю я Джастину, который опускает голову, пряча улыбку. — В другой раз, ладно?
— Обещаешь? — он дуется.
— В другой раз, Коди, — я встаю, убирая тарелку со стола. — Иди, посмотри телевизор?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Успокоившись, Коди соскальзывает со стула и бежит к телевизору.
Не знаю, чего я ожидала от Джастина. Но я определенно не ожидала, что он засучит рукава и поможет мне с посудой.
Его руки тонкие, но сильные, покрытые татуировками, на которые можно смотреть часами, пытаясь найти, где заканчивается одна и начинается другая. Наблюдая, как его рука появляется и исчезает в мыльной воде, я на мгновение задаюсь вопросом, какая часть его тела покрыта этими картинами, а какие части кожи под одеждой свободны от чернил.
— Скарлет?
— Хм?
Я поднимаю глаза и вижу, что Джастин протягивает руки. Он показывает на тарелки в моих руках.
Я краснею от того, что меня поймали за этим занятием, но если он и заметил это, то ничего не говорит. Я шагаю за ним, закатывая глаза от своей глупости. Я устраиваюсь рядом с ним, прислонившись к раковине, с салфеткой в руке. Он методично накрывает посуду салфеткой, его руки розовеют в горячей воде.
— Как давно ты работаешь на Маркуса? — спрашивает он ужасно тихим голосом для человека, который полностью заполняет кухню.
— Около шести месяцев. Откуда ты его знаешь?
Он опускает глаза.
— Не лично. Я знаю только о нем.
— Ох…
Какое-то время мы молчим, слышно только, как лопаются пузырьки в раковине.
— Хочешь, подвезу тебя на работу?
Тепло разливается в моей груди, просачиваясь в вены, как мед. Я не привыкла, чтобы кто-то делал для меня хорошие вещи.
— Нет. Но спасибо, — я беру тарелку с сушилки. — Я с удовольствием поймаю такси.
Джастин кивает, но не поднимает головы, его взгляд слишком напряжен для простого мытья посуды. Он ставит другую тарелку на стойку, его рука касается моей.
— У тебя нет машины? — он спрашивает.
— Есть, но она сломана.
Он поднимает одну бровь, его голова все еще повернута к наполненной пузырями воде.
— Сломана?
— Да. Сломана, — отвечаю я, мягко подталкивая его в бок, дразня. — Думаю, что то с выхлопными газами.
— Почему ты так решила?
Я подумываю сказать ему, что мой бывший и его друзья всю жизнь копошились над автомобилями. Что в подростковом возрасте я провела так много времени, болтаясь вокруг них, и каким-то образом собрала самое малое количество знаний — достаточно, чтобы знать, что сломалось. Но Эрику и мыслям о том времени в моей жизни сегодня здесь не место.
— Ну, она все время глохнет, и двигатель издает громкий скулящий звук.
На этот раз его брови поднимаются. Он выглядит немного впечатленным.
— Похоже, ты права.
Я не могу удержаться от смеха.
— Ну да, конечно. Не слишком впечатляйся, я просто погуглила.
— Знаешь, я могу все исправить.
— Понимаю. Но если бы я могла себе это позволить, уже бы давно ее починила.
Джастин вытаскивает пробку из раковины, и пузырьки закручиваются, пока вода не исчезает полностью.
— Я бы не стал брать с тебя деньги, Скарлет.
Я складываю пластиковую тарелку Коди в шкаф рядом с раковиной.
— А я не позволю тебе сделать это бесплатно, Джастин. Это хороший жест, но это уже слишком, — внутренне я съеживаюсь от своего упрямого тона.
— Это будет не бесплатно, — тихо говорит он, поворачиваясь и прислоняясь к раковине рядом со мной.
— Ох? — откидываюсь назад, положив руки на столешницу.
Легкая улыбка тронула уголки рта Джастина.
— Я бы взял еще немного лазаньи в качестве оплаты.
Я смеюсь, улыбка Джастина становится еще шире. Именно тогда я решаю, что хочу поцеловать его. Что-то в его губах и в том, как он ими двигает, заставляет меня хотеть прижаться своими губами к его. Эта мысль вызывает вспышку желания, она обжигает мою кровь, как огонь, а голова кружится.
Как будто почувствовав внезапный всплеск жара во мне, взгляд Джастина смягчается, задерживаясь на мгновение на моих губах, прежде чем он снова отворачивается. Я нервничаю от этого чувства желания, не могу не задаться вопросом, что он видит, когда смотрит на меня так.
