Через несколько дней Кэтти вытащила меня на центральную площадь, показать картинную галерею «Да Винчи», где проходила выставка современных художников. Именно в ее открытии принимала участие госпожа Алиса. В первом зале мы обратили внимание на ее портрет, выполненный известным художником. Он был написан масляными красками на холсте в ностальгических традициях соцреализма, – модного нынче стиля, особенно в Западной Европе и в Америке. Госпожа Алиса была изображена в черном платье с камеей на белоснежной террасе дома с открывающимся оттуда прекрасным видом. Что-то показалось мне странным в этой добротной, но не слишком талантливой работе.
Быстро пробежавшись по залам, мы переглянулись с Кэтти, и, не сговариваясь, поспешно направились к выходу.
– Уф-фф! – фыркнула девушка, встряхнув волосами, словно охотничья собака, вышедшая из болота без утки. Ее взгляд был виноватым. – Надеюсь, кафе «Леонардо» Вам больше понравится, Алекс. Действительно, находящееся возле галереи кафе было уютным, с милым интерьером в желто-коричневой гамме, витражами и копиями рисунков великого художника на стенах.
Мы сели в конце зала за столик возле окна. На столе горели свечи. Было камерно и слишком романтично. Однако я – закаленный боец в амурных делах с еще не зажившими ранами. Поэтому, отбросив все «настроения», симпатии и эмоции, хотел получить лишь ответы на интересующие меня вопросы. Возможно, я не имел права их задавать, даже интересоваться, так как случайного постояльца жизнь обитателей старого дома не должна интересовать. Но все же смягчающие «вину» обстоятельства у меня были: девушка-привидение почему-то появилась в моих апартаментах, и я вправе был знать что произошло в этом доме и почему ее душа беспокоит именно меня.
Заказав коктейль из Мартини и лимонного сока со льдом, я исподволь обратился к девушке:
– Кэтти, если честно, – выставка отвратительна, а кафе – класс!
– Особенно, если тебя угощают Мартини с лимоном и с тобой за одним столиком сидит копия знаменитого Бекхэма. Я чуть не споткнулась тогда на лестнице, когда Вас впервые увидела!
– Не скрою, – польщен. Ну, а насчет «копии» британской звезды футбола – сильно сказано, но не верно. Возможно, отдалено он на меня и похож, но не я на него. В этом, – стопроцентная уверенность!
Кэтти хохотала. Доверие и нужная непринужденная обстановка были обеспечены. Как всегда, я пользовался моим обаянием против своего желания. «Ты снова за старое! Самец!» – Удовлетворительно подумал про себя. Это означало, что мое психическое состояние восстанавливалось. Поболтав с Кэтти о том, о сем, я, как бы случайно задал вопрос:
– Вы не заметили черную кошку, пробежавшую между госпожой Алисой и Эвой? Или мне показалось, что у домоправительницы были заплаканные глаза?
Лицо Кэтти моментально осунулось, и она стала похожа на не выучившую урок отличницу. Едва улыбнувшись, но серьезным голосом, в котором чувствовалась «льдинка», она коротко ответила:
– Не думаю. Вам показалось, Алекс. Преданнее Эвы не найти на всей земле.
«А эта девушка более крепкий орешек, чем я ожидал. Можно зуб сломать». Все же я не сдавался, надеясь выудить какую-нибудь полезную информацию об интересующих меня людях:
– Возможно. Сложно понять женщин, – непринужденно пожав плечами, я откинулся на спинку стула и, сделав приличную паузу, снова спросил:
– А Вы давно работаете в этом доме?
– Да, я пришла в это поместье совсем «зеленой». Госпожа Алиса была терпелива ко мне.
– За ужином Вы как-то сказали, что застали еще Марию? – Девушка кивнула головой и улыбнулась, вспоминая:
– Хорошая была девочка. Очень милая и внимательная к людям. Мне искренне жаль, что она так рано умерла. Однако не будем говорить на эту печальную тему.
– Хорошо. Не будем. – Вспомнив Матильду, я усмехнулся. – Все же отдельные личности этого дома очень странные! Не поверите, Кэтти, но старушка недавно усадила меня в холле второго этажа и гадала по картам Таро.
– Вы тоже стали «жертвой» Матильды? – Кэтти снова смеялась, как ни в чем не бывало. – Что же она Вам напророчила?
– Ничего особенного, всего лишь «Капеллана» и «Императора».
– Что? Что Вы сказали? Вы – капеллан? – и Кэтти залилась снова смехом.
– А что значит «тоже» «жертвой»? Она многим гадала?
– Конечно! Мне последние карты выпали – «Влюбленные», «Глупец» и «Правосудие». С двумя первыми все ясно – влюблюсь снова, как дура. Но вот к чему «Правосудие»? Не пойму, – и она грустно усмехнулась.
– А кому она еще гадала?
– В свое время господину Филиппу. Перед его смертью. – Лицо девушки снова стало очень серьезным. На нем словно появился легкий, серый налет. – Ему десятой картой выпала «Смерть».
Какое-то время мы молчали, потягивая из соломинки коктейль. Однако, решив не упустить шанс, но сменив тему, я снова задал прямой вопрос:
– Кэтти, а кто играет на рояле? Госпожа Алиса?
– Нет. – Однозначно ответила девушка, и лицо ее стало еще грустнее.
– Значит, Вы или кто-то из домочадцев? Впрочем, навряд ли Эва или Матильда будут играть вальс Шопена. – Мысленно я представил дородную домработницу за роялем, извлекающую с деловым видом пальцами-сосисками из клавишей божественную музыку. Эта мысль меня рассмешила. Однако Кэтти по-прежнему оставалась серее дождевой тучи.
– Нет, Алекс! – вдруг резко ответила она и, встав из-за стола, едва не опрокинула стул. – Только, пожалуйста, ради Вашего же блага, не задавайте этот вопрос другим обитателям дома.
– Хорошо. – Я снова пожал плечами, не понимая, почему этот бесхитростный вопрос вызвал такую реакцию.
Обратный путь к дому был тягостным и неприятным: как ни пытался я рассмешить Кэтти, – настроение ее почему-то было испорчено, и причиной был безобидный вопрос о звучащем вальсе из Музыкальной гостиной. Ситуация была глупой. У меня было скверное ощущение, что я чего-то не знаю и не понимаю как себя вести. Хотя Кэтти изредка и улыбалась на мои шутки, глаза ее оставались грустными. Больше говорил я, пытаясь искусственно поддерживать «непринужденную» беседу.
Войдя в дом, я направился в свои апартаменты и, поднимаясь по лестнице, едва не столкнулся с Эвой, – она казалась сосредоточенной на какой-то мысли. Извинившись, я уже хотел, было уступить ей путь, но тут мой взгляд упал на ее платье и… брошь. Это была камея госпожи Алисы, которую я заметил на ее портрете в выставочном зале. Вот что меня поразило при взгляде на ту картину, – камея! Вероятно, я ее уже видел раньше на Эве, но не придал этому никакого значения, пока не увидел живописный портрет. Значит, госпожа Алиса подарила ее своей домоправительнице. Поскольку портрет был написан недавно, – перед выставкой, отгадку следовало искать в последних событиях. Уж, не в качестве ли презента и извинения после слышанной мною ссоры, была подарена камея? Возможно, была особая причина, побудившая хозяйку сделать такой щедрый подарок. «Нужно будет дополнительно расспросить слуг об обитателях этого странного особняка», – мысленно сказал я сам себе, провожая взглядом явно чем-то озабоченную Эву.
Старый садовник оказался более разговорчивым, чем Кэтти, но только после третьей кружки пива, которым я его угостил в местном пабе. Тим рассказал мне, что покойный господин Филипп был слишком привязан к Марии, и даже начал строительство храма в ее честь и Пресвятой Девы. Только смерть прервала богоугодное дело.
– Хозяин не отходил от постели больной племянницы. Кормил с ложечки. Ведь она была их последней надеждой! Своих детей-то Бог не дал! Ни дать, ни взять – ангел. А как же баловал покойный ее! Все что не пожелает девочка, она имела: платья, игрушки, поездки… Эх! Японский городовой! Несправедлив был ее ранний уход. Лучше бы меня забрал Господь! Такое горе для семьи и для всех, кто ее знал. – Заключил он печально.
– А что случилось с родителями Марии? – полюбопытствовал я.
– Мать ее, сестру госпожи Алисы, я помню еще девчонкой. Красивая была женщина, госпожа Амалия. Однако, бедняжка, умерла при родах. Отец же девочки – богатый человек, адвокат, при трагических обстоятельствах скоро погиб на охоте. Господин наш покойный долго не мог прийти в себя от пережитого страшного зрелища: беднягу растерзал кабан, и хозяин присутствовал при агонии свояка. Он нашел его. Вызвали врача, но было уже поздно.
– После этого госпожа Алиса стала ее опекуном?
– Совершенно верно. Такая вот печальная история. Эту семью словно преследовал злой рок. Надеюсь, все в прошлом. Но без малышки Марии в этом доме пусто. Царство ей небесное. До сих пор мне иногда кажется, что она ходит по саду в своем длинном синем платье и собирает цветы.
Все говорили об ангельской красоте покойной. Кухарка вспоминала, как баловали ее хозяева и вся челядь:
– Я всегда для нее делала разнообразные десерты. Она сладкоежкой была. Бывало, заглянет на кухню и спросит что сегодня на десерт, я отвечу, но она не уходит, а потом тихонько скажет: «Не разрешите ли Вы, любезная Айна попробовать пирожные, ведь надо же узнать какие они на вкус получились?» Как тут было устоять? Конечно, она получала все, что хотела! А веселой какой, была наша Мария! Жаль, любила цветы. А ей, бедняжке, оказывается, нельзя было их нюхать. Аллергия у нее была. От нее и померла, бедненькая. Весь сад – в цветах! Кто бы мог подумать, что безобидные цветочки станут причиной ее смерти? – Стала причитать кухарка.
