Гельмут тоже не мог похвастаться богатством фантазии. Взял да напялил на голову выдолбленную тыкву, в которой был очень похож на турецкого султана.
Гуськом мы проследовали по коридору интерната и стали подниматься по ступенькам. Вот развеселятся наши девчонки! Но тут прямо на лестнице напоролись на… школьную уборщицу, которая жила в интернате.
— Это еще что такое! — пронзительно выкрикнула она. — Я сейчас же разбужу заведующего!
— Горностаиха! — прошептал Гвидо, и в голосе его зазвучал приглушенный страх.
Мы стремглав кинулись вниз.
Горностаиха была похожа на льва — честное слово! Длинные волосы, которые она днем собирала в гладкий пучок, гривой рассыпались по плечам, заспанное лицо с маленькими колкими глазками казалось безжалостным и свирепым.
Единым рывком миновали нижний этаж, ввалились в спальню и, как были, во всех своих карнавальных доспехах, кинулись к кроватям. Скорей, скорей под одеяло!
А на лестнице уже гремели мужские шаги, наверное, заведующего интернатом, и слышался голос Горностаихи:
— Оргии здесь устраивают — подумать только!
— Еще хорошо, что мы успели вернуться к себе!
Но нас ожидал сюрприз. Кровати неожиданно оказались занятыми. Да, на них уже спали! На всех до единой!
В спешке мы попали не в свою комнату, а к младшим школьникам. Как потом выяснилось, один лишь Гвидо, поскольку он ориентировался лучше нас, добежал до нужной двери.
А мы? Что нам теперь делать? В коридор возвращаться было уже поздно. А разбуженные малыши напугались и стали кричать.
— Тихо! Не орите! Это мы, рижане! — успокоил ребятишек Робис и, недолго думая, полез в первую попавшуюся постель. Остальные тоже — кто в кровать, а кто под кровать.
Когда заведующий интернатом открыл дверь, в комнате стояла тишина. К тому же было темно. А зажигать свет он не стал.
Не скоро мы осмелились проскользнуть к себе в спальню. Там нас ожидал обеспокоенный Гвидо.
— Куда вы запропастились? Тренер поймал?
— Тренер? — мы хлопали глазами. — Не было там никаких тренеров.
— Ну, заведующий интернатом. Он же и тренер…
Наконец улеглись, однако еще долго шептались о том, какие неприятности ждут нас завтра. Среди ночи поднять на ноги весь интернат — это так с рук не сойдет.
Но главные события той памятной ночи были еще впереди.
— Ребята, а где же Томинь? — вдруг спросил Ояр, ощупывая пустую кровать по соседству.
— И Эгила тоже нет! — сообщил Агрис.
Включить свет мы побоялись. Пошарили руками. В самом деле — пусто!
— Наверное, заплутались в этом лабиринте, — сказал Зигурд. — Неудивительно в такой кутерьме.
— Уж не попались ли ему в руки? — снова забеспокоился Гвидо. — Уложит еще в изолятор.
— Да, хорошего мало! — кусал губы Ояр.
Гвидо стал нас успокаивать.
— Ничего страшного! Подержат ночь, а утром прочитают нотацию и выпустят.
— А мне все-таки не верится, что их сцапали, — засомневался Робис. — Томинь так просто в руки не дастся. Бегун экстра-класса. Самый шустрый во всей школе. Настоящий циркач: на голове стоит, сальто делает. Нет, исключено!
— Да и Эгил не птенчик, — добавил Мадис. — Куда же они все-таки могли запропаститься? Нет, как хотите, а я пошел в разведку.
Он потихоньку отворил дверь и, как кошка, неслышно проскользнул в коридор.
Вскоре Мадис вернулся с шарфом в руке. Даже в темноте мы тут же опознали «василек» Томиня. Стали расспрашивать:
— Где нашел?
— На шкафу.
— На каком шкафу?
— Ну там, кажется, где белье.
— А не забрался ли Томинь в шкаф?
— Не в шкаф, а на шкаф. Иначе как бы его шарф оказался наверху?
— Тогда почему же его самого там нет?
Судили-рядили, но ничего толкового придумать так и не смогли. Если Томинь, удирая от заведующего, забрался на шкаф, то куда же он делся потом? А Эгил где? Вряд ли они сидели там, на шкафу, вдвоем.
Гвидо встревожился не на шутку:
— Вдруг они все-таки нарвались на тренера? Разумнее всего пойти и спросить.
— А если он ничего не знает? Заварим, тогда хорошенькую кашу, — возразил я.
— Самим надо разобраться, — произнес свое веское слово Валдис. Он у нас молчун, перед тем как что-то сказать, долго думает. — Помните, что говорил Томинь, когда Гвидо рассказывал о склепе? «Вот бы туда попасть!» Как бы они с Эгилом не задумали пробраться в церквушку.
— Как? Сейчас? — воскликнул Гельмут. — Среди ночи! В такую темень! Что они там увидят?
— А карманный фонарик забыл?
— Верно! У него настоящий прожектор.
— Ояр, проверь! Фонарь должен лежать там, под подушкой, — попросил Сигурд. — Ну, есть?
— Пусто!
— Вам еще не ясно? — спросил Валдис. — Томинь взял фонарик с собой.
— Придется идти искать, — оживился Мадис. — Не обязательно всем. Трех-четырех вполне хватит.
— А как отсюда выбраться? Двери заперты, ключи у Горностаихи. Попробуй добудь!
— Окна тебе мало? Значит, так, ребята, — стал командовать Мадис, — открывать осторожно, чтобы ни звука. Гвидо, полезешь первым и покажешь дорогу. А то темнотища такая, шею свернуть недолго.
— Глупости! — высокомерно заявил Гельмут. — Игра в шерлок-холмсов. Самое настоящее детство.
— Сгинь! — прикрикнул на него Робис. — Мы просто обязаны найти наших товарищей.
Просто невероятно! Робис — и вдруг такие переживания за друзей!
Первыми в окно полезли Гвидо и Робис. Затем выбрались Мадис с Валдисом, за ними я и мой друг Ояр.
Осенняя темь как будто сгустилась еще больше. По-прежнему лил дождь. Не видно ни зги! На ощупь перебрались через грязную дорогу.
— Ну и кисель! — ворчал Мадис.
— Счастье, что церквушка совсем рядом, — успокоил нас Гвидо.
Я заметил под мышкой у Мадиса какой-то сверток.
— Что это там у тебя?
— Надо быть готовым ко всему.
Я удивился:
— К чему, например?
— Например, к оказанию первой помощи. В случае, если с ними несчастье. Могут даже носилки понадобиться.
Я не успел понять, шутит он или говорит серьезно, как вдруг раздалось приглушенное восклицание Ояра:
— Видели? Видели? Свет!
В самом деле, недалеко мелькало узенькое яркое пятнышко.
— Вот опять! Фонарик Томиня, точно!
— Там оконце склепа, — сказал Гвидо.
— Что я говорил? — обрадовался Валдис.
Робис почувствовал себя уязвленным.
— А я что — возражал? Если хочешь, я первый сказал что Томинь не из тех, кто дается в руки.
Мы продолжали ощупью пробираться через церковное кладбище к слабому, дрожащему лучику света. Он то исчезал, то появлялся вновь.
Но, подойдя вплотную к церковке, мы обнаружили, что оконце почти полностью прикрыто большим камнем, который, вероятно, вывалился из кладки незадолго до нашего прихода: в церковной стене над оконцем зияла большая дыра, а сам камень был весь обрызган свежей грязью.
Значит, Томинь и Эгил находятся в подвале, в погребальном склепе, и не могут оттуда выбраться. Какой ужас!
С трудом мы отвалили камень и один за другим протиснулись в оконце.
В подвале было сыро и мрачно. Почти ничего не видно. Лишь Томинь и Эгил вырисовывались в глубине шевелящимися тенями.
— Ой, ой, ребята, как хорошо, что вы пришли! — Томинь весь дрожал. — Мы бы тут умерли с голоду.
— Скажи спасибо своему карманному фонарику, — сказал Валдис. — Это он тебя спас.
Томинь словно сделался еще меньше ростом. Сгорбившись в три погибели, он молча потирал озябшие руки.
Внезапно в углу склепа выросла фигура в белом. Плавно взмахивая руками, словно аист крыльями, странное существо медленно направилось в нашу сторону. Оно как будто парило в воздухе, не касаясь пола.
— Привидение! — вскрикнул Томинь. Карманный фонарик в тот же миг выпал у него из рук и звучно ударился о каменный пол.
В склепе стало совсем темно.
Мы больше не видели ни привидения, ни друг друга. Не знали, в какую сторону податься, куда поставить ногу. Даже шевелиться не решались.
Первым пришел в себя Гвидо.
— Что же это такое было? Никаких привидений нет и быть не может.
— Значит, все-таки может, — голос Эгила дрожал. — Сейчас еще что-нибудь произойдет, вот увидите.
— Чепуха! — оборвал его Робис. — У тебя богатое воображение. Но меня глаза никогда еще не обманывали. Белая простыня есть белая простыня. Обычный трюк, когда хотят сделаться привидением. Придумал бы что-нибудь пооригинальнее, Мадис!
Только теперь я сообразил, что было у Мадиса под мышкой.
Стали думать, как выбраться из склепа. Ничего путного на ум не приходило. Надо подойти к оконцу, а как в темноте определить, куда шагнуть? Того гляди, угодишь ногой невесть во что — бр-р!
