оттирала отпечаток обуви на светлой стене.
— Узнаю, кто это сделал, в узел завяжу, — зло прошептала она и с трудом выпрямилась.
— Здравствуй, Машенька, — поздоровался он и, по привычке, пригладил вихор на затылке. — Как жизнь молодая?
— А, — махнула она рукой и поправила косынку. — Картошку надо копать, а мои отдыхать уехали. Что им на даче не отдыхается? Речка, баня, свежий воздух.
— М-да, молодежи спокойно не живется, — он вспомнил Светлану. — Пойду домой.
— Подожди, а ты-то как? — участливо спросила Мария.
Карл Борисович пожал плечами и невольно покрутил кольцо на безымянном пальце.
— Нормально. Живу потихонечку. Дом — работа, работа — дом.
— А мама твоя как?
Он вдруг осознал, что уже несколько дней не звонил маме и даже не знает, что с ней.
— Все хорошо. Машенька, мне пора, — сказал он на ходу и побежал к лифту.
На улице шел дождь. Мелкие холодные капли неприятно били по лицу. Он запрыгнул в машину, вытер лицо носовым платком и зябко поежился.
«Не люблю осень. Холодно и грязно. Надо выяснить, как Оливер, Гюстав, Вера и остальные попали туда. И где находится это «туда»?» — думал он, петляя между машинами.
Профессор остановил машину возле подъезда, поднялся на третий этаж и позвонил в звонок. Дверь открылась, но на пороге стояла чужая женщина.
— Вы кто? — опешил Карл Борисович и испуганно заглянул через ее плечо. — Что с мамой?
— Ничего, Карлуша, заходи, — услышал он знакомый голос и с облегчением выдохнул. — Просто у меня руки в тесте.
Женщина приветливо улыбнулась и ушла на кухню. Карл Борисович снял ботинки и пошел следом. Мама сидела за столом и лепила пельмени.
— Здравствуй, мамочка, — он поцеловал ее в щеку. — Прости, давно не звонил. Забегался. Как ты?
— Карлушка, ну что же ты такой невоспитанный, — возмутилась она. — Познакомься, это Полина. Поселилась на прошлой неделе, прямо подо мной.
Полина улыбнулась и скромно опустила глаза. Карл Борисович оценивающе посмотрел: на вид ей было лет сорок, густые каштановые волосы с седыми прожилками убраны в хвост, вельветовый брючный костюм свободно сидит на стройной фигуре.
— Здравствуйте, Полина, — он протянул ей руку, которую та легонько пожала. — Как поживаете?
— Спасибо, хорошо, — еле слышно ответила она. — Я пойду. Мне надо ужин готовить.
Она попрощалась и вышла.
— Приятная девушка, — сказала мама и многозначительно посмотрела на Карла Борисовича. — Одинокая, скромная и хозяйственная. Таких в жены берут.
— Зачем ты мне это говоришь? — сказал он и залез в холодильник.
— Просто так… Как дома дела? Что-то Светки давно не видно, — она протянула плоскую тарелку с пельменями и велела. — Убери в морозильник.
Он достал сковороду с голубцами и поставил на плиту.
— Не знаю, как у Светы дела. Наверное, хорошо. Я сделал потрясающее открытие! — оживился он и сел напротив. — В прошлом году я перебрал старый папин радиоприемник. Поменял кое-какие детали, поставил современные датчики, и он начал ловить радиоволны других стран.
— Очень интересно, — сказала мама и кивнула, чтобы он продолжал.
— Я слушал немецкое радио, американское, норвежское и даже австралийское.
— Серьезно? И что же они там вещают?
— Не важно, — махнул он рукой. — Это со словарем надо сидеть, и то — не разберешь. Говорят быстро. Я только немецкий более-менее понимаю. Но это еще не самое главное.
Мама заинтересовано посмотрела на него. Карл Борисович от волнения начал поглаживать затылок.
— К радиоприемнику я собрал усилитель. И он поймал звуки другого мира, — последнюю фразу он сказал шепотом. — Параллельного мира.
— Не поняла, — нахмурилась она.
Он вскочил, выключил шкворчащие голубцы и принялся чесать затылок.
— Я сам не понимаю… Сначала голоса звучали на незнакомом языке. Я даже подумал, что португальский. Потом что-то случилось, и я начал понимать все, что они говорят. Судя по разговорам, эти люди жили в разное время и в разных странах, но теперь они вместе. Мужчине по имени Гюстав уже сто пятьдесят лет, из них он семьдесят два года прожил на Земле. Я не могу понять, где это чудесное место и как они туда попали.
Мама озадачено смотрела на него, затем смахнула остатки муки на пол и решила сменить тему разговора.
— Ты обязательно разберешься, что к чему. Я в тебя верю. Ты мне лучше про Светку расскажи.
Карл Борисович поставил голубцы на стол и вытащил из шкафа две тарелки.
— Что про нее рассказывать. Не готовит, не стирает, в магазин не ходит.
— Ночует дома? — осторожно спросила она.
— Конечно, — опешил он. — Где же ей еще ночевать?
— Чем же она занимается целыми днями?
— Не знаю, — пожал он плечами и закинул в рот кусок голубца. — Фильмы, наверное, смотрит.
Она села и обхватила голову руками.
— Мама, ты чего? — испугался он.
— Это я виновата, — она подняла голову и посмотрела на него влажными глазами. — Прости меня, сынок.
— За что?
— Я хотела, чтобы у тебя была семья. Чтобы ты не остался один, когда я умру. Поэтому настояла на женитьбе. Я ведь с первого взгляда поняла, что она тебе не подходит. Тебе нужна такая, как Полина, — кивнула она в сторону двери. — Спокойная и домашняя.
Карл Борисович махнул рукой и сказал с набитым ртом.
— Не переживай — у нас все хорошо. Каждый занят своим делом. Я ведь тоже виноват: домой только поспать прихожу.
Мама тяжело вздохнула, открыла банку с компотом и принялась есть кусочки персиков в сладком сиропе.
— Как знаешь, ты уже взрослый. Но я бы на твоем месте проследила за ней. А то живешь с человеком и не знаешь, чем она занимается.
Он кивнул и положил себе в тарелку еще один голубец.
* * *
Карл Борисович выключил будильник, потянулся и посмотрел на хмурое безрадостное небо.
«Надо отпуск взять, а то отвлекают постоянно. Поеду на дачу и буду слушать их круглыми сутками. А по ночам буду ставить диктофон, чтобы
