— Только не в гоблинское! — вскрикнула Ниана. — Зеленый — признанный цвет гоблинов. Цвет гоблинской крови.
— А что делать? — развел Нэч руками и похлопал по брюкам. — Иначе у меня жилы лопнут в ближайшее время. Эта ткань не рассчитана для такого влажного и знойного мира.
Ниана нахмурила брови, затем кивнула и, покопавшись в сумке, извлекла белую ткань, свернутую в трубочку.
— Надень мою. Как знала, что пригодится.
— Она женская? — с опаской осведомился Нэч, приняв трубочку.
— Такие все носят, — заверила Ниана.
Шестеренки в сознании с опозданием подсказали, что набедренные повязки не различаются ни на мужскую или женскую, ни на гоблинскую, человеческую или троллью. Нэч отстегнул кобуру, снял брюки и обернулся куском ткани, оставив левое бедро открытым, как у амазонок. Ниана протянула металлический зажим, и Нэч закрепил повязку на боку.
— В таком виде ты мало отличаешься от джайшемцев. Только у тебя волосы черные, а у них — светлые.
— А как быть с обувью? — спросился Нэч.
— Придется снять с гоблинов, — отозвалась Ниана. — Но это совсем не то, что носить их одежду. Воинские сандалии у нас одинаковые.
Пока Ниана осматривала ноги гоблинов, Нэч переложил камушек с извивающимся зеленым языком и медальон в потайной карман брюк, брюки свернул и стянул кобурой с бесполезным пистолетом.
— Думаю, эти подойдут, — сообщила Ниана, снимая обувь с одного из гоблинов.
Нэч надел предложенные подбитые гвоздями сандалии, которые оказались точно по ноге, и затянул ремешки.
— Надо уходить, мы и так потеряли достаточно времени, — поторопила Ниана.
— Я не могу без оружия.
Нэч подхватил с песка винтовку и сжал ладонью протеза рукоять в черной резиновой оболочке.
— Не трогай! — завизжала Ниана и закрыла лицо руками.
— Почему? — Нэч покрутил винтовку, удивляясь, насколько она легкая.
— Что? — выдохнула Ниана, смотря на Нэча расширившимися глазами. — Как тебе удалось?
— Что именно удалось? — не понял Нэч.
— Оружием гоблинов могут пользоваться исключительно гоблины, — выдохнула Ниана. — Они встраивают охранители в рукояти. И всякий представитель иной расы умрет, если притронется к нему. У гоблинов есть способности, которых нет у нас, они умеют работать с живой тканью.
— Хитрая придумка, — оценил Нэч и похлопал по протезу. — Но эта ткань не может похвастаться жизнью, поэтому охранитель для меня безопасен.
Ниана покачала головой.
— Что ты имеешь в виду?
Нэч перекинул винтовку через плечо, зажал брюки под мышкой и, отсоединив протез, помахал культей.
— Вот остаток моей руки. А это, — Нэч потряс протезом и установил в исходное положение, — ее искусственный заменитель.
— Ты точно избранный! — прошептала Ниана.
— Не вижу связи, — вздохнул Нэч и принялся снимать с гоблинов патронташи. — Ваше оружие тоже с охранителями?
— Нет. Все оружие глирельдов — собственность Готрии. А пользоваться личным оружием с охранителями воинам и стражам запрещено.
— Думаешь, хватит? — Нэч показал Ниане пять полупустых патронташей.
— Даже слишком.
Ниана схватила Нэча за запястье и увлекла к стоящим в ожидании амазонкам и оркам.
21
Берег изгибался вглубь суши, верхушки деревьев заслонили горы Эргисау, гул волн мешался с шелестом листьев.
Облачившись в местную одежду, Нэч перестал страдать от зноя и влажности, но все равно чувствовал себя неуютно, обильно обливаясь потом. По примеру амазонок он скрестил на бедрах два новых с виду патронташа и наполнил винтовочными обоймами пустующие карманы. Еще один продел под кобуру и повесил на плечо. Оставшиеся два оставил в углублении под камнем.
После перестрелки с гоблинами, отряд без остановок двигался в раскаленном воздухе, не сбавляя шага.
— Ниана, как обращаться с винтовкой? — спросил Нэч.
— Очень просто. Когда зажимаешь рукоять, винтовка включается, и замок высвобождает затвор. Передергиваешь затвор, целишься и стреляешь.
— А потом?
— Убираешь ладонь с рукояти, и винтовка выключается. Чтобы перезарядить, просто нажми рычажок под креплением обоймы.
Нэч сделал, как объяснила Ниана, и обойма со щелчком выскользнула в ладонь. Вернув ее на место, Нэч стиснул рукоять и передернул затвор. Проверить точность стрельбы было не на чем, и Нэч повесил винтовку на плечо. За лесом раздались раскаты грома, и еле уловимо заныл гоблинский рог.
— Расскажи об этом мире, — попросил Нэч.
— Мы называем его миром Солнца жизни, — проговорила Ниана. — А сушу — Зельданом. Еще есть Гильдан из древних сказаний, земля, с которой приплывали глирельды. В Зельдане, как ты мог заметить, живет много рас. У них разные языки, разные обычаи. Разный цвет крови. Никто не знает, почему мы столь различны. Но неким образом нам удается сосуществовать.
— Гоблины похожи на людей? — полюбопытствовал Нэч.
Ниана помолчала.
— Гоблины — единый народ, объединенный Унией гоблинов. А люди всегда жили порознь, делились на расы и племена. Очень давно Уния гоблинов напала на Талнию и Королевство Готров. Талны через лес Обрайг ушли в пустыню, многие готры бежали в Огеом и в свободную часть Королевства, но некоторые остались на родных землях. Оставшихся людей не притесняли. Но жизнь в Унии, где свобода и преданность ценятся превыше всего, делали их похожими духом на гоблинов. Однако при императоре Хадаге Четвертом начались попытки превратить людей в гоблинов. Готры восстали и выступили за отсоединение от Унии. И теперь у нас своя страна — Готрия.
— Так вы готры? — спросил Нэч. — Что это значит?
— Название нашего народа. Как талны, рагзы, дугвы и прочие. Все мы из общей семьи номаэн. Есть еще вторая большая семья — джайшем, на представителя которой ты похож. Они почти все, кроме кайшмийцев и виджамайцев, живут в Даэхонской империи под властью императора Имшаджа Фаира Ильджайна, главного почитателя Вечной Змеи.
— Тогда почему вы говорите на языке гоблинов, а не готров?
— Языка готров нет. Есть номаэнский язык. Когда Готрия обрела независимость были споры о присоединении к Королевству Готров, которое к тому времени расширилось за счет поглощения нескольких номаэнских племен. Королевство давило на нас, дескать, готры должны жить в единых границах. Но мы стали слишком разными. Мы выбираем правителей по примеру гоблинов. А в Королевстве власть передается от отца к сыну. Готры выбрали свободу, а не короля-самодура. Поэтому, чтобы обозначить нашу самость, большинство населения державным языком выбрало язык гоблинов. Кстати, замечу, что треть Готрии — гоблины. Но ни Уния, ни Королевство до конца не смирились с независимостью Готрии, поэтому мы всегда готовы к войне.
— Поэтому вы и собираете оружие глирельдов, чтобы быть лучше оснащенными? — догадался Нэч.
— Конечно. Хотя мы собираем не только оружие, но и другие устройства, которые остались от глирельдов. Хотя мне кажется, глирельды — это вымысел. Скорее всего это было племя гоблинов или людей, достигших расцвета, а затем пришедших в упадок. Мы живем на развалинах чего-то великого и даже не можем понять это, не говоря о том, чтобы постичь тайны великого прошлого.
— Для меня тайны начались, стоило мне выйти из башни, — проворчал Нэч.
— Какого цвета у тебя кровь? — неожиданно спросила Ниана.
Нэч хотел отделаться обычным определением "красная", но обнаружил более удачное слово.
— Багряная.
— У нас тоже, — сообщила Ниана. — И у джайшемцев багряная. Значит, ты человек, как и мы.
— Да, я — человек, — согласился Нэч. — Впервые в моей жизни это стало что-то значить.
— В твоем мире над людьми стоит более могущественная раса?
— Нет. Мой мир — это мир людей. Наверное, поэтому люди не ценят друг друга, создают разграничение на высшие и низшие слои.
— В Зельдане люди такие же, — сказала Ниана. — Может быть, это свойство людей?
Нэч не ответил, и каждый из них погрузился в размышления.
22
Минуло не так много времени, и берег сделал крутой изгиб. Лес оборвался, упершись в горы Эргисау, выдающиеся далеко в море и нависающие черными отвесными скалами. Берег сковала длинная широкая пристань, по колено выступающая над песком. Как и башня с Вратами глирельдов, она была возведена из черного камня. С каким-то особенным воем волны били в причальную стену. Брызги осыпали ржавые швартовные тумбы и каменные плиты. Из щелей пробивались голубые и сиреневые травинки.
От гор Эргисау к пристани вела широкая, мощеная черным камнем дорога, по которой направился отряд. По мере подъема мостовая сменилась выбитыми в горной породе уступами, сделала несколько петель среди утесов и вывела отряд на широкую площадку, поперек которой раскинулись ржавые искореженные останки, напоминающие стрелу крана.
