с этой женщиной, которая безоговорочно поддерживала любимого мужчину.
– Я приехала, чтобы понять Виржиля, – сказала она. – Сейчас еще можно избежать худшего. Мне бы только поговорить с ним, убедить его.
Лора осторожно потянула за цепочку на шее, и из-под воротника свитера показался медальон с изображением Девы Марии. Она погладила его кончиками пальцев.
– Худшее уже случилось. И я очень жду продолжения.
Она не просто защищала мужа, она была полностью вовлечена в его борьбу. Разделенные пространством, они были единым целым, будто сидели рядом.
– Я не жду от вас признаний, которые подвергнут Виржиля опасности, – пообещала Диана. – Я просто хочу понять причины. Почему он, почему вы и почему сейчас?
Лора с нежностью посмотрела на свою книгу и на закладку, которая, как цемент, скрепляла их жизнь.
– Хорошо, – наконец прошептала она. – В любом случае это единственное, о чем Виржиль разрешил вам рассказать. Думаю, он тоже хотел бы, чтобы вы его поняли.
* * *
Париж, два года назад.
Родильное отделение Пор-Рояль.
Палата доктора Кайо
Они неподвижно сидели напротив врача. Все, на что они были способны, – механически выполнять привычные движения. Остались только скелет, мышцы и медленно бьющееся сердце. Им было так тяжело возвращаться туда, где несколько дней назад их жизнь оборвалась. И все же они хотели знать. Чтобы обвинить кого-то или хотя бы не обвинять себя.
У врача практически не было сомнений, но перед приемом он все же справился, где живет пара. Отыскал их адрес и посмотрел на карте, что находится рядом.
Берси-Вилляж – красивый район, но, как и все городские районы, имеет свои минусы. В половине из них допустимый уровень содержания микрочастиц в воздухе превышает норму ВОЗ в три раза. В некоторых районах Парижа уровень загрязнения такой же, как в Китае или в Индии. Франция входит в первую тройку европейских стран по плохому качеству воздуха. В результате начался рост респираторных заболеваний, обычно поражающих слаборазвитые страны.
Дом Виржиля и Лоры стоял недалеко от реки, кольцевой дороги и многочисленных цементных заводов. То есть организм матери, которая вынашивала плод, поглощал углекислый газ из выхлопных газов, диоксид азота из дизельных двигателей, а также бензол, аммиак, цинк и угарный газ от сжигания нефти, угля или шин на цементных заводах.
К этому набору добавлялось то, чего невозможно избежать: загрязнение продуктов питания, консерванты, усилители вкуса, ароматизаторы, тяжелые металлы в рыбе, пестициды во фруктах и овощах, добавки в средствах личной гигиены, превращающие тело в свалку химических отходов и фильтр для микрочастиц.
Врач говорил четко, но без технических подробностей, сочувственно, но не драматизируя.
– Ни вы, ни кто-либо другой не смог бы спасти вашу дочь. К сожалению, я собираюсь сказать вам то, что уже говорил многим семьям, понесшим такую же тяжелую утрату. Я знаю причины, цифры, виновников. Знаю все то, чего не хотел бы знать настолько хорошо. Загрязнение воздуха во всем мире убивает шестьсот тысяч детей в год[31]. Ваш ребенок подцепил серьезную респираторную инфекцию. Фиброз легких от токсинов окружающей среды, например от глифосата, из-за которого, предположительно, рождаются дети без рук. Во Франции жертвами глифосата станут в ближайшее время еще пятьдесят тысяч человек[32]. Если вы ищете виновника, то, скорее всего, вы им дышите.
Внезапно в этом тесном кабинете рядом с Лорой и Виржилем оказались пятьдесят тысяч семей, которые требовали справедливости. У Лоры не было сил даже посмотреть на врача – она разглядывала черно-белые квадраты линолеума. Виржиль подумал о берегах Нигера, о яме, об отравленных мертвых детях. Там – безымянные дети, здесь – его дочь. А причина одна. Для Солала это причина бороться, чтобы окончательно не сойти с ума.
* * *
Диана и Натан выслушали этот печальный рассказ, не перебивая. Наступила тишина. Они не осмеливались заговорить первыми.
– Я рада, что этим делом занимаетесь вы, – искренне сказала Лора. – Не думайте, что ему легко. Эта ситуация заставляет его идти против самого себя.
– Уверена, что так и есть, – чуть смутившись, подтвердила Диана.
Лора наклонилась и положила руку на колено Дианы, которая, несмотря на все свои фобии, не вздрогнула.
– Я ошибаюсь или его становится трудно ненавидеть?
Мейер попыталась прикрыться своей должностью:
– Я просто должна составить его профиль. Это не моя работа – любить или ненавидеть. Я должна понять Виржиля, чтобы объяснить его поступки следователям. Но признаю, лучше бы я имела дело с идиотом или последней сволочью.
– Никто не посмеет усомниться в его горе. И его дело справедливо. Ему не нужны деньги, он мстит даже не за смерть нашего ребенка. Конечно, поначалу мы только об этом и думали. Но когда мы поняли, что слепая жадность и эгоизм некоторых людей обрекают на скорую гибель весь мир и затрагивают всех детей, мы решили бороться не только за нашу дочь. Мы боремся за каждого из вас.
«Мы», – повторила про себя Диана. Говоря с Лорой, она говорила с Виржилем Солалом. У них был один голос, неразрывная связь, как у ствола дерева и коры. Оставаться здесь не имело смысла.
* * *
Когда полозья вертолета коснулись земли, Модис помахал Солиньяку через стекло, и вскоре юный полицейский и его машина скрылись за облаком. Натан надел наушники и показал Диане жестом, что ей тоже следует их надеть. Радиосвязь позволяла им слышать друг друга, не перекрикивая шум пропеллера.
– Их ребенок мертв уже два с лишним года. Два года он планировал эту операцию. Ты была права, Диана, мы всегда будем на шаг позади.
– Это не главная проблема, – сказала она. – Он убежден, что в смерти его дочери виновны компании-загрязнители. Не только «Тоталь», но и все остальные.
– Параноик?
– Возможно. Мания преследования, которая может доходить до абсурда. Что не мешает ему быть организованным и последовательным.
– А как можно предвидеть абсурдные поступки?
– Никак. Их можно только констатировать.
Мейер машинально достала бутылочку с гелем и убрала ее, не открыв. Она не увидела ничего грязного, только любовь и печаль, поэтому ей нечего было смывать с ладоней.
10
Шел двадцать пятый час работы Дианы Мейер. Натан Модис работал на несколько часов больше. Пока это дело не раскроется, адреналин не даст им почувствовать, насколько они устали. Шеф со съехавшим набок галстуком и в мятом пиджаке выглядел так, будто вылез из стиральной машины.
– Только что закончилось заседание совета директоров «Тоталь», – устало сказал он. – Директор по операциям, директор по разработкам и производству, директор по безопасности, финансовый директор, советник генерального директора, директор по коммуникациям, казначей группы и еще несколько человек,
