— А как же анонимность? Сайт ее так-то гарантирует.
Баженов не удерживается от улыбки:
— Отправляя что-то в интернет, ты делаешь это для всех и навсегда. У каждого сейчас есть ай-пи и сим-карта.
— И право на личную жизнь. Нет?
— Приватности, к сожалению, не существует. Личную жизнь сложно защищать. Увы, практически невозможно.
— Но ведь ты за это деньги получаешь.
— Да не напрягайся ты так сильно. Такое понятие, как личная жизнь, появилось, наверное, в прошлом веке. А до этого… Возьми, например, деревни, коммунальные квартиры, где все всё про всех знали. Да даже дворцы строились по такому принципу: чтобы добраться до нужного зала, приходилось пройти через десяток других и за всеми встречными тихонько подсмотреть. Людям скучно заниматься только своей жизнью. Крестьяне всегда знали, с кем и как спит знать. Ничего с того времени особо и не изменилось.
— С кем же спит муравей?
— Интересно?
— Нет! Мы больше не в деревне. И точно не во дворце. Мы в двадцать первом веке.
— Интернет — это самая большая деревня из когда-либо существовавших. И люди в ней жаждут внимания. Твой хейтер-муравей точно хочет, за последний месяц он настрочил тебе и твоим коллегам десяток рецензий, потратил кучу времени. Я вечером гляну, кто это и что.
Я понимаю, что совершенно не готова к такому повороту! Хватаю Баженова за плечо и сжимаю:
— Не надо. Это ужасно. Никогда так не делай. Пожалуйста — волшебное слово.
Он не вырывается, молча смотрит на мои пальцы, и я отпускаю.
— Извини. Я на эмоциях.
Небольшая заминка — и неуют врывается в зал. Между друзьями детства пролегает пропасть. Я внутренне ожидаю ссору, прекращение ужина, резкие слова. Демьян поднимает глаза, я слабо улыбаюсь и отправляю ему воздушный чмок.
Он медлит еще секунду, затем прищуривается:
— Точно? Я могу.
— Точно. Я знаю, что можешь. И ради меня сделаешь. Если попрошу. — Да.
— Это как-то… не знаю, неправильно. Пишет и пишет, его дело. Я буду выше. И буду лучше стараться. Однажды ему понравится моя работа.
— Ты чуть не расплакалась на моих глазах.
— И ты решил охранять меня в этой большой информационной деревне? Интернет-рыцарь?
— Инженер по безопасности я, блядь, или кто?
Мы улыбаемся друг другу, и накал лопается. Баженов по-прежнему не терпит мои слезы и, завидев их, рвется совершать подвиги. У меня нет кровного старшего брата, но будто бы есть. Его девушке повезло.
Не удерживаюсь, обнимаю Демьяна, чмокаю в щеку, отстраняюсь и хватаю телефон. Так быстро, чтобы Баженов ничего не понял. Спе-ци-аль-но.
Пишу Муравью: «Спасибо за ваше мнение!» — и откладываю мобильный.
Зачем мне париться из-за какого-то критика, если вселенная наградила меня друзьями, готовыми ради меня на все? Я счастливейший человек!
Демьян пододвигает ближе кофе и делает глоток, давая понять, что возвращаться на свой диван не собирается. Оккупировал мой, и ладушки.
Ну окей. Тоже пью кофе.
Мы снова молчим. Обед подходит к завершению, как ни цеди кофе, надолго чашки не хватит. Заказать еще?
Задумываюсь. Марк научил смотреть на ситуацию с разных сторон, и мне давно не пятнадцать. Раньше я не придала бы предложению Демьяна значение, но сейчас…
Злые слова Муравья о моей бездарности с каждой минутой теряют важность. Этот человек всего лишь облек личное мнение в текст и выложил на обозрение.
Кошусь на Баженова. В школе он запросто взламывал страницы одноклассников в социальных сетях, но никогда не делал это за деньги, по запросу. Хотя его просили и предлагали приличные суммы, ведь прочитать переписку подружки или бойфренда в те годы было самым желанным и важным. Демьян отказывался, выбирал более тяжелые и маленькие деньги: стриг газоны или разносил еду в ресторанах отелей отца. Он берег приватность. А сейчас… сейчас он, кажется, был готов сравнять муравья с землей.
Что с тобой случилось за эти десять лет?
Марк был прав: кто зарабатывает, защищая, точно знает, как ломать. Между Баженовым и преступлениями лежит только лишь… совесть?
— Меня ты так же проверяешь? — бросаю вопрос. — Часто?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Не проверяю. Думаешь, у меня совсем нет других дел?
— Ты никогда не любил сплетни и никем особенно не интересовался.
— Чтобы меня заинтересовать, нужно постараться. Крис, я напугал тебя?
— Не знаю.
— Бояться не нужно, нужно быть в курсе. У всех есть цифровой след, проследить его можно вплоть до первого запроса в браузере. Но зачем? Все всё понимают. Мне нет смысла тебя взламывать, у тебя все на лице написано.
Киваю ему.
— Нужно уяснить, что, если ты подойдешь к кому-то на улице и набьешь морду, тебя, вероятно, найдут и накажут. В сети теперь действует тот же принцип. Ведешь себя нормально — никому нет дела. Обижаешь красивых девушек… — Демьян делает паузу, поднимает глаза.
— Появится лучший друг, нео-рыцарь.
Он салютует и допивает кофе.
— Хорошо с тобой, но я хочу курить. — Просит знаком счет. — Ты говорила, что есть еще одно условие для дружбы. От счета пополам я отбился, давай следующий пункт.
— Вы с Яной сходите со мной на концерт?
— Куда? — Прищуривается.
— На одного современного рэпера. Как выражается мой муж: «Очередного твоего радужного». А мне хочется! Он выступает в Питере через неделю.
— Я не то чтобы люблю русский рэп.
— За последние пять лет я не была ни на одном концерте. Вообще ни на одном. Ты ведь помнишь, как я раньше любила?
— Помню. Концерт той певицы стал самыми длинными двумя часами в моей шестнадцатилетней жизни. Когда она вышла на бис, я впервые с пяти лет заплакал.
Прыскаю. Телефон Демьяна вибрирует.
— Я была счастлива, — напоминаю с улыбкой. И видя, что мой хакер-мститель мешкает, быстро добавляю: — И я заплачу за билеты!
— Это точно нет, платить буду я.
Улыбаюсь до ушей, радуясь, что поймала Баженова на старые комплексы.
— Извини, я сейчас. Я ничего не обещал пока.
Он берет телефон, отходит. В этот момент приносят счет, и я расплачиваюсь своей картой.
Глава 11
— Эта богатая сучка все время пытается меня купить.
Именно так заявил Баженов официанту, когда вернулся и увидел, что счет оплачен. Официант обалдел, я обалдела. Сам Баженов тоже, кажется, обалдел. На секунду стало тихо.
А потом я вдруг представила себя в роли эдакой властной мадам, покупающей любовников направо и налево, и так смешно стало! Как-то враз подобралась, подбородок вздернула.
— Но без толку, — вздохнула. — Никто не бережет свою невинность трепетнее, чем этот красавчик.
Ка-пец! Баженов прищурился и буквально испепелил злобным взглядом. Это он умеет, но со мной, увы, не работает. Я из огнеупорного материала. Мы с официантом как-то непроизвольно просмотрели Демьяну на ширинку, которая типа под запретом, тут же стало неловко. Обладатель невинности словно это почувствовал, пожал плечами и поделился, чуть понизив голос:
— Ну не за макарошки с сыром отдаваться же, да?
Бедный парень не понял, что шутим — настолько серьезно говорили. Он растерялся и выдал:
— Девушка такая красивая. Я бы и бесплатно… с радостью…
— Стопэ, брат, — вернулся Баженов к привычному тону и образу. — Девушка эта — моя с рождения. Слюни подбери, мы шутим.
— Вот как? — фыркнула я. — В смысле с рождения?
Демьян оставил щедрые чаевые и, приобняв за плечи, вывел меня на улицу, где мы, наконец, рассмеялись. Бегло обнялись и, словно с тоской, простились, потому что время поджимало, а у меня была запланирована встреча с писателем.
Пока шла квартал — улыбалась без остановки. Глупость невероятная, какую чушь мы несли, но при этом весело было. Без страха показаться хуже, чем есть.
Мнение других людей для меня, безусловно, имеет значение. И это нормально. Я живу в социуме, и мне нравится нравиться, как и любому другому человеку. Но здесь важно чувствовать грань: нормально ждать похвалы, ненормально — от нее зависеть. Вот такие тусовки с друзьями, действительно близкими людьми, с которыми можно пошутить, перед которыми необязательно держать марку, помогают нащупывать под ногами фундамент. И крепко на нем стоять.
