пикник в парке.
– Что ещё за твой мир?
– Я и тебе могу показать.
Сердце Джека замерло, сжалось и вновь заколотилось о рёбра с разрушительной силой.
– Мне не надо, я не собираюсь! – воскликнул он и максимально сердито посмотрел на Тони. – Это может быть обман, фокус. Ты совсем не знаешь её, но всё же доверяешь настолько, что готов идти за ней?
Тони выглядел безмятежно счастливым.
– Готов! – Он так энергично кивнул, что очки сползли на кончик носа.
Джек поискал поддержки у Грэйс, но та была увлечена шаром с его изменившимся содержимым. Стиснув зубы, Джек стал ходить от края сцены до её центра, где стоял рояль.
– Итак, я правильно понял: теперь у тебя есть она, – Джек указал пальцем на девушку, – и все остальные люди, которые до сего благословенного дня были тебе друзьями, утратили ценность?
Тони помрачнел, но ненадолго:
– Нет, ты ведь слышал, мы все можем…
– Что мы можем? О чём ты? Что вообще происходит?
Ходить расхотелось. Джек уселся на пол, поджав под себя ноги, и обхватил голову руками. Нужно было привести мысли в порядок.
Вот есть Тони. В детстве с ним приключилось необычное происшествие, после которого жизненную тропинку с общепринятыми ценностями и желаниями завалило камнями, а курс Тони сбился куда-то не туда. Как и положено преданному другу, Джек был рядом. И всё же им руководила больше снисходительная терпимость, чем вера. Джек не сомневался, что однажды воспоминание превратится для Тони в иллюзию, в сон, а потом и вовсе исчезнет. Так почти и случилось. Так могло бы случиться, если бы не появилась Самира.
Есть ещё Грэйс. Даже с её склонностью романтизировать и фантазировать она слушала историю о волшебном шаре с доброй долей скептицизма. Джек надеялся на это.
Сейчас все стали странными, а он не мог вписаться в общее настроение: бродил вокруг круглой комнаты, ощупывал руками гладкие стены, но не мог найти дверь вовнутрь. Здорово было бы вернуться во времени: не разговаривать с Самирой, не показывать ей шар, не позволить Тони бежать за ней. Ну и ещё в нескольких ситуациях поступить иначе.
Грэйс спрыгнула со сцены и села на центральное сиденье в первом ряду. Тони опустился на стул у рояля. Все смотрели на Самиру, которая должна была в любой момент взорваться от такого пристального внимания.
– Что?
– Ты не можешь просто сказать «идем со мной», – объяснил Джек устало, – ты должна хотя бы намекнуть, куда нужно идти. Не для Тони – ему, кажется, всё равно. Для меня, как для друга.
Где-то далеко, в реальном мире, ливень почти утих. Может, стоит сбежать?
– Расскажи нам, где твой дом. Это далеко? – Тони плохо удавалось скрывать возбуждение, он раскачивался на стуле, рискуя сломать его.
– Далеко? Я не знаю, подходит ли это слово.
– А какое подходит?
Джек рассматривал Самиру и с удивлением отмечал, какие перемены произошли в ней за короткое время. Она словно забыла держаться с холодным достоинством и, заразившись энтузиазмом Тони, немного оттаяла под действием неподдельного восхищения, которое вызывала в нём.
Самира развела руки в стороны:
– Если представить, что это два места в пространстве, то расстояние между ними можно определить словами «далеко» или «близко». А если знать, что это две разные реальности…
– Разные реальности? – перебил Тони вдохновенно. – Ты имеешь в виду мультивселенную, существование которой нельзя ни доказать научно, ни опровергнуть? Или всё-таки можно? А какая теория ближе всего к истине?
Он был похож на азартного игрока в лотерею, у которого уже совпали пять чисел из шести и для получения баснословного богатства требовалась лишь капля везения.
– Прости, но в ваших теориях я не разбираюсь. Однажды мне объяснили, как попасть в этот мир и почему это возможно. – Самира несколько раз обошла вокруг рояля – её это, наверное, успокаивало. – Могу рассказать.
– Расскажи!
Самира кивнула.
– Как я поняла, другие миры отделены от твоего не пространством или временем, а существуют… Где здесь туалет?
Она убежала за кулисы, оставив всех в полном замешательстве.
– Может, съела что-то не то, – предположила Грэйс.
Тони поднялся:
– Я пойду и посмотрю, всё ли нормально.
– Сиди на месте, – строго сказал Джек, – возможно, Самира ещё не придумала. Или ей на самом деле срочно нужно в туалет. В обоих случаях не следует её тревожить.
Тони послушно опустился на стул и вновь стал раскачиваться на нём. Скрип вращающегося механизма действовал убаюкивающе, утомление начало брать верх над любопытством, и Джеку пришлось похлопать себя по щекам, чтобы прогнать сонное наваждение.
– А что ты обо всём этом думаешь? – спросил он у Грэйс. Зрительный зал не освещался, поэтому Джек не мог разглядеть выражение её лица, только танцующие блики на гладкой поверхности стеклянного шара в руках.
Грэйс не успела ответить, потому что Самира внезапно вернулась и встала посреди сцены. Её руки были по локоть покрыты мыльной пеной.
– Вот, смотрите, – звонко сказала она, обращаясь к залу, будто бы переполненному зрителями, – это ваш мир, ваша реальность, а вот это – мой.
Она потёрла руки, сложила ладони буквой «О» и надула сначала один мыльный пузырь, а потом второй. Пузыри покружили немного и соединились в фигуру, похожую на сплющенную восьмёрку.
– Между мирами не бывает физического расстояния, – прокомментировала Самира, получая удовольствие от себя самой как от докладчицы. Она всё ещё смотрела в зал, хотя Тони – самый заинтересованный слушатель – сидел у неё за спиной.
Сдвоенный пузырь парил в воздухе, переливаясь всеми цветами радуги, и отражения в его поверхности казались чудными.
– Так далеко ли мой дом? – Самира щёлкнула пальцами под мыльной восьмёркой, и от колебаний воздуха та поднялась чуть выше. – Если не вглядываться в линию горизонта, а найти тонкую грань – то нет, он совсем близко.
Из докладчицы она превратилась в актрису, способную приковывать к себе восхищённое внимание зрителей, будь их целая тысяча или всего трое. Или два с половиной, потому что Джек не ощущал своего полного присутствия: ему пришлось напрячь фантазию, чтобы удивиться. Странно, что простые фокусы в цирке больше изумляли его, чем беседы о других мирах, куда можно запросто пожаловать с визитом.
– Существует бесконечное множество альтернативных реальностей, – послышался голос Грэйс из темноты. – Почему ты оказалась именно в нашем мире? И почему именно ты?
Вместо Самиры ответил Тони:
– Потому что преграда, разделяющая миры, прочнее поверхностного натяжения воды. Верно?
Летающая модель услышала вопрос: вздрогнув, сдвоенный мыльный пузырь превратился в один большой.
– Представь, что любая твоя фантазия – самая смелая, невероятная, даже нездоровая – может быть обыденным явлением в какой-нибудь
