— Через недельку-другую приду, — задумчиво ответила и крикнула в уходящую спину. — А мне его папой сразу называть или выждать чутка?
— Отстань, — пропела мама и скрылась за поворотом в кухне.
Снова закрыла дверь ванной комнаты и подошла к зеркалу, висящему над раковиной. Под взлохмаченной шапкой каштановых волос карие глаза так и светились внутренним огнем, который невозможно скрыть. Невозможно смыть с лица эту дурацкую полуулыбочку, за которой скрываются совсем не детские фантазии.
Плечо и шея до сих пор ощущали его поцелуи. Кожа горела огнем и эгоистично требовала продолжения, как наркоман нуждается в дозе.
Одно воспоминание о его глазах с таящейся в них похотью, и я снова покрываюсь румянцем. Низ живота наливается сладкой тяжестью, намекая на то, что такая реакция — меньшее, что возможно рядом с таким мужчиной, как Игорь.
Рассказывать маме в мельчайших подробностях о том, кто такой Игорь и что он из себя представляет, — ошибка.
Если она, почти ничего не зная о нем, смогла обсмеять, то страшно представить, что будет, когда она узнает о нем больше или же, вообще, увидит воочию.
Да и знакомить Игоря с мамой еще очень рано. Мы друг с другом-то толком не познакомились, а я уже думаю о том, как их познакомить и не сгореть со стыда, пока мама будет точить об него скрытые коготочки своего сарказма.
Глава 6
— Ты нам больше не подружка и не писай в наш горшок, — деловито изрёк Артём и потянул меня за руку к выходу из университета.
Вилка осталась стоять в фойе у расписания, затравлено опустив голову.
— Ди, я не перегнул? — спросил парень, придерживая меня за руку, чтобы я не соскользнула с крыльца в сапогах на высоком каблуке.
— Не перегнул, клоун, — закатила я глаза и вырвала руку из его захвата, когда ноги коснулись ровной поверхности тротуара.
— Опять наркота? — на этот раз вполне серьезно спросил Артем — наш с Вилкой одногруппник и ее бывший парень.
— Ага, — теплое дыхание вырвалось из легких и окрасилось осенней прохладой. — Обещала, что больше не будет, но…
— Который раз уже обещала? — перебил меня Артем и закурил сигарету. Спрятал зажигалку в карман джинсов, а руки в карманы кожаной куртки.
— Лучше не спрашивай.
Даже странно, что после вчерашней выходки с наркотиками в стенах клуба она каким-то чудом приехала сегодня на пары. Хотя… возможно, ее отец заставил. Уж больно серьёзное лицо было у него, когда он подхватывал обмягшую Вилку на руки.
Видимо, досталось ей крепко, раз сегодня она с самым бледным лицом и в помятой одежде явилась на занятия и, даже не спала во время всех четырех пар. Но назвать ее хоть сколько-нибудь живой язык не поворачивался. Широкие джинсы, бесформенный свитер и отсутствующий взгляд в обрамлении темных кругов под глазами.
Она хотела поговорить. Возможно, в очередной раз извиниться и пообещать, что завяжет с этой дрянью, но я всё еще была зла на нее. Артем за компанию.
— Я так и думал, — усмехнулся он невесело. — Это уже болезнь.
— Но не бросать же нам её?
— Думаешь, тянуть за волосы того, кто всеми силами рвется ко дну, гораздо эффективнее, чем просто дать ему пробить очередное донышко? — скептически спросил Артем и немного приобнял меня за талию, помогая скорее перейти дорогу по сигналу светофора.
— Перестань делать вид, что тебе на нее плевать, — строго посмотрела на парня, но в ответ он лишь покачал головой и выпустил облако сизого дыма из легких прямо в лица прохожим.
— Какая разница, всё равно мне на нее или нет? — нервно произнес он и снова по привычке поддержал меня под локоть на углу улицу, на пешеходной дорожке на которой всегда было накатано.
— Тебе не всё равно, — взглянула на его профиль и растрепанные ветром светлые волосы.
— Но ей-то всё равно.
— А тебе не всё равно на её всё равно? — не унималась я, зная, что Артем очень остро реагирует на эту тему. — Ты же мужчина, вроде… Возьми ее за руку и уведи в свою берлогу. Или как там себя ведут мужчины, которые знают, чего и кого они хотят?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— А прикинь, твой секси-дед схватит тебя за руку и утащит в свои пыльные ебеня, — сказав это, парень повернулся ко мне лицом, продолжая двигаться спиной вперед. — Ты сильно обрадуешься такому раскладу?
— Ты откуда знаешь про него? — выпучила глаза.
— Вилка не умеет разговаривать шепотом, — лениво пожал он плечами и хитро посмотрел в глаза. — Ну, так что?
— На данном этапе наших отношений с, как вы его называете, секси-дедом, я могу посчитать этот его поступок — «схватить за руку и повести за собой» — одним из проявлений романтики. Брутальной пещерной романтики, если хочешь. Но, если брать во внимание ваши странные отношения с Вилкой, то с твоей стороны «взять за руку и повести за собой» — будет знаком того, что она тебе нужна и ты за нее, действительно, волнуешься.
— То есть, в случае деда такой поступок будет считаться верхом брутальности для первобытного траха в пещере, а в моем — сопливой няшностью с призрачной надеждой на поцелуй. Можно я буду дедом?
— Прекращайте называть его дедом! — всплеснула я руками. — Он старше нас, но не дед. И дело тут не в том, кто кого и куда потащит и для каких целей, а дело тут в конкретно сложившейся ситуации внутри отношений каждого из нас. Компренде?
— Си-тряси, — усмехнулся Артем и остановился у пешеходного перехода рядом со светофором. — Ладно, Ди. Дальше наши пути расходятся. Ты идешь в кондитерскую — откармливать народ сладким, а я в фитнес-клуб — смотреть как их откормленные задницы трясутся на беговых дорожках.
— Я думала, у фитнес-тренеров немного иная задача, чем просто смотреть.
— Я не до конца прочитал должностную инструкцию.
— Я так и поняла. Чтение закончилось на словах «смотреть за…»?
— Именно, — кивнул Артем и в свойственной ему манере приобнял меня одной рукой за шею. — До завтра, Ди.
— Вилке позвони, — крикнула ему в спину.
— Не сегодня, — ответил он, не оборачиваясь.
***
— Диана, принцесса моя! — взбалмошный кондитер трясет руками, топая ко мне на коротких ножках.
— Что случилось, Эрнест Львович? — спрашиваю устало, так как точно знаю, что ничего серьёзного не случилось.
Любит наш кондитер наводить панику на пустом месте. Причиной может стать вафельное полотенце не того размера или крем не того оттенка белого.
Перекладываю пирожные на поднос, чтобы затем унести их в основной зал и поставить на витрину для повышения аппетита и платежеспособности покупателей.
— Там эта новая официантка облила гостя кофе! — трясет мужчина толстыми пальцами в воздухе.
— А я тут причем? — бросаю на него взгляд исподлобья. — Пусть Аленка извинится и почистит ему одежду, если нужно.
— Она закрылась в подсобке и ноет! — почти перешел Эрнест Львович на визг.
— Её гость довёл? — хмурюсь я, точно зная, что посетители нашей кондитерской бывают довольно своеобразным людьми.
— Никто её не доводил, — утирает он пот со лба. — Она даже не извинилась перед ним и сразу убежала выть. Всех гостей мне сейчас распугает.
— А от меня-то вы что хотите? Чтобы я ее успокоила?
— Да черт с ней, с этой Аленкой, — морщится он брезгливо. — Выйди в зал, пожалуйста. Этот гость всё еще там и что-то мне подсказывает, что он непростой человек.
— У него есть сверхсила? — не удерживаюсь от колкости.
— У него есть деньги и влияние, а это внушительнее любой сверхсилы.
— И что я ему скажу? Ой?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Он тебя увидит и забудет о претензии.
— С чего вы взяли?
— Ты же куколка такая! — восхищенно вещает он. — За одни твои глазки можно простить всё, что угодно. Предложи ему пирожное или тортик за счет заведения. И улыбайся, Диана. Улыбайся.
— Предупреждаю сразу, Эрнест Львович, если он разозлиться еще больше и прикроет ваше заведение, то я тут ни при чем. Ясно?
