– Эта шутка стала несмешной ещё в прошлом столетии, – устало произносит Полина.
– Ладно, ладно. Прости. Слава, – Нина подаётся вперёд и хлопает по журнальному столику. – Ты вообще как в школе учишься? – затем Нина снова обращается к Полине: – Как думаешь, потянет она требования к уровню образованности от нашего Женьки?
– Конечно, – ничуть не сомневаясь, отвечает Полина. – Он хоть и очень умный, но не жуткая зануда.
– И то верно, – соглашается Нина. Её взгляд снова скользит по мне. – Мы тоже ходим к нему раз в неделю, чтобы подтягивать кое-какие знания.
– Зачем вам это? – спрашиваю я. – Вы же по другому профилю.
– Защитники посещают свои тренировки четыре дня в неделю и по одному дню – занятия у миротворцев и хранителей, – слышу я голос Дмитрия со стороны входа. – Аналогично и для двух других направлений. Есть общие знания, которые необходимы каждому, например, картография или экстремальная медицина. Привет, Слава. Рад снова тебя видеть.
– Здравствуйте.
Дмитрий проходит вглубь гостиной. На нём снова чёрный костюм-тройка, только сегодня вместо бабочки – галстук.
– Ну как твои дела?
– Отлично, – тут же отвечаю я и выпрямляю спину, стараясь придать виду уверенности.
– Сегодня день проведёшь с хранителями, – Дмитрий останавливается в паре шагов от нас. Складывает руки на груди. – Правда, Евгения всё ещё нет на месте, поэтому я попросил Ваню. У него как раз свободное утро.
– У-у-у-у, – протягивает Нина и морщит нос.
В помещении повисает многозначительная пауза, в течение которой девушки и Дмитрий успевают обменяться различными по содержанию взглядами.
Чует сердце, что-то тут нечисто.
***
Общая комната хранителей – это лаборатория, очень похожая на кабинет химии. Тут сильно пахнет гарью и чем-то кислым, по партам разбросаны химикаты, колбы, пробирки и прочее оборудование. Некто по имени Ваня, тот самый, который произвёл тихий фурор в гостиной десятью минутами ранее, сейчас стоит за белой ширмой. Слышу, как он чем-то шуршит, иногда тяжело вздыхает. Но чаще всего его тень, которую я различаю, делает одно: замирает на мгновение и поворачивает голову в мою сторону.
Я готовлюсь к худшему.
– У меня, на самом деле, нет на всё это времени, – наконец произносит Ваня. Его тень за ширмой снимает с себя куртку или что-то в этом роде. – Но не мог же я отказать капитану. Да и Женя будет только завтра… Так что, считай, нам обоим не повезло.
Я молчу. Не получив в ответ никакой реакции, Ваня спрашивает:
– Как мне к тебе обращаться? Ярослава?
– Лучше Слава.
– Ладно. Тогда предлагаю начать. Только сразу одно условие: я говорю, ты слушаешь. В конце задашь интересующие вопросы. И не перебивай, терпеть этого не могу. Договорились?
– Ага.
– Вот и чудненько. Насколько я осведомлён, только твой отец – страж. Значит, ты полукровка. Но мы предпочитаем не акцентировать внимание на чистоте крови и делиться только в рамках нашего закона, то есть, на команды и направления. Направлений у нас имеется три: хранители, защитники и миротворцы. Хранители изучают теоретическую основу возникшей проблемы. Миротворцы, по мере возможности, пытаются решить её, – не хочу повторяться, но придётся, – мирным путём, или же, в идеале, предотвратить её ещё до наступления критической точки. Защитники вступают, когда необходимо применить физическую силу… Но Дмитрий уже должен был сообщить тебе о том, что мы не убиваем без надобности.
Ваня замолкает и наконец выходит из-за ширмы. В ярком свете, источником которого является единственное широкое окно, я вижу его слишком чётко. Я гляжу на Ваню и не могу вдохнуть. Торчащие в разные стороны каштановые волосы, карие глаза, спрятанные за стёклами очков, родинки, которыми усыпаны щёки и скулы, вздёрнутый кончик носа, полоски тонких губ. Я угадываю его рост с точностью до сантиметра (метр семьдесят пять, который как раз удобен для объятий с моим метром шестьдесят) и приблизительное телосложение, скрытое за свободной фланелевой рубашкой и мешковатыми джинсами, закатанными до колена.
Узнавать мелочи в его внешности для меня скорее, формальность, привычка. А всё потому что этот Ваня, кем бы он ни был, один в один мой сводный брат Даня.
– Постоянная составляющая в нашей иерархии – четыре оперативные команды: «Альфа», «Бета», «Дельта» и «Омега». Туда входят самые подготовленные стражи, независимо от возраста и пола. Каждые три месяца сдаётся экзамен на вступление в эти команды, и бывшие оперативники сдают его наравне со всеми. В случае, если их результаты так и остаются лучшими, они продолжают свою службу, а если нет – становятся обычными рядовыми. Помимо стражей к штабу привязаны ещё добровольцы – группа людей, оборотней, ведьм и ведьмаков, фейри, нимф и представителей прочих форм жизни, которые помогают нам по мере необходимости. Они не приносят клятву, как мы, но связывают себя некоторыми обязательствами. Например, молчанием.
Я щиплю себя за нежную кожу с внешней стороны ладони; больно. Нет, это не сон.
Но и не реальность.
У Дани нет близнеца, уж об этом я бы точно знала!
– Перед тем, как человек становится полноправным стражем, он проходит через процесс активизации, который случается в период с шестнадцати до двадцати пяти лет, и у каждого он выглядит по-разному, но катализатором всегда является одно – энергия, которая «пробуждается» в организме. Она зовётся эхно, является первейшей материей и представляет из-себя, – Ваня задумчива пожёвывает губу, – магию, если хочешь. Но лично я не люблю этот термин из-за его ненаучности.
Ваня опускает взгляд на свои руки и, растопырив пальцы, некоторое время внимательно разглядывает ногти. Я не думаю, что он закончил говорить, поэтому жду.
– Вместе с процессом активизации имя новообращённого стража появляется в писании Авеля. Именно так мы узнаём его личность и привязанность к какому-либо роду. И, собственно говоря, приходим, чтобы предложить ему стать тем, кем стать ему велит его же кровь. Так новичок попадет к нам, где проходит вводный курс, – Ваня подходит ближе и останавливается, когда между нами остаётся едва ли больше метра. – Твой курс начинается сегодня. В течение трёх дней ты будешь слушать лекции и пробовать кое-что на практике по каждому из направлений, а также пообщаешься с остальными стражами. В общем, узнаешь всю необходимую для принятия решения информацию.
Я молча киваю.
– Последним этапом твоего посвящения станет принесение клятвы перед Советом, где тебе в кровь добавят эфир, который при взаимодействии с эхно будет помогать тебе управляться с различными энергетическими потоками. Плюс ко всему, это разовьёт необходимые для защитника, хранителя или миротворца качества в более короткий срок, улучшит твою мышечную и мозговую деятельность. Ты сможешь…
Ваня вдруг замолкает, плотно поджав губы.
– Я слушаю, – тихо произношу я.
– Это-то да, – отзывается Ваня беспокойно. – А ещё смотришь на меня как-то странно. Какие-то проблемы?
Я отрицательно качаю головой. Проблемы? Хах. Тот факт, что он полная и абсолютная копия моего приёмного брата едва ли можно назвать проблемой.
Это чёртова катастрофа.
– Могу задать вопрос, не дожидаясь конца лекции?
– Нет, – с каменным лицом отвечает Ваня.
Что ж, это было предсказуемо.
Киваю и отвожу взгляд. Видимо, Ваня принимает это за знак согласия, потому как продолжает:
– Каждый новичок имеет право отказаться. В случае, если ты выбираешь обычную жизнь вместо этого, – Ваня машет рукой, имея в виду, наверное, не конкретно комнату хранителей, но и вообще всё вокруг, – происходит процедура выборочного стирания памяти. Ты не будешь помнить ни о чём и ни о ком. Более того, обычно после этой процедуры люди становятся закоренелыми скептиками. Наверное, это что-то вроде побочного эффекта.
Я стараюсь вообще не меняться в лице, хотя с каждой секундой, которую мы продолжаем топтаться друг напротив друга, меня всё сильнее распирает от желания ударить себя по щекам, чтобы привести в чувства.
– Ты можешь перестать?
Я вздрагиваю, когда Ваня повышает голос. Оказывается, я уже непонятно сколько времени выстукиваю ногтями по столу известный одной Вселенной ритм.
– Прости, – я завожу руки за спину. Затем опускаю. Потом скрещиваю на груди. Лихорадка бродит по всему телу, не собираясь уходить. – Я просто…
– Нервничаешь?
– Нет.
– Волнуешься?
– Нет, я…
– Боишься? – Ваня хмыкает. – Новички все одинаковые.
– Дело в том, что ты просто очень-очень-очень-очень сильно напоминаешь мне одного знакомого.
Ваня ведёт бровью (в точности, как делает Даня, когда мы спорим).
– Я всё время всем кого-то напоминаю, – вздыхая, говорит он. – Лицо типичное.
