Нужно сказать, что к его рассказам об «отсталой Японии» я относился с долей скепсиса. Несмотря на весь интеллект и колоссальный багаж знаний не только по единоборствам, но и по истории родного края, Японию он не то что не любил — ненавидел. Дело в том, что его предкам пришлось бежать в своё время после аннексии Рюкю, потеряв не хилое состояние и положение. Неприязнь (мягко говоря) к оккупантам передавалась поколениями и разумеется — на все происходившее тогда он смотрел сквозь призму этого чувства — сталкивался уже с такими людьми.
Несмотря на этот маленький недостаток (Японии больше нет, так что мне откровенно по фигу на его «тараканов», да даже если бы и была… мне-то всё равно), человеком он был симпатичным, харизматичным и — моим приятелем. Общались мы на английском — остальные его просто не знали. Точнее — желающие изучали язык, носящий такое имя, но такого… джапан-инглиша я просто не понимал. Понемногу изучал и местный диалект японского, что с моей памятью было не слишком трудно. Во всяком случае — на простейшие бытовые темы объяснялся достаточно свободно — на уровне «моя-твоя».
Подрабатывал я здесь ювелиром и хотя за заказами не гонялся, да и брал очень дорого, денег хватало. Как ни странно прозвучит, но этой сложнейшей профессии удалось обучиться легче всего. Я не говорю, что было легко учиться — просто были желающие учить.
* * *
Спустя несколько лет после Конца Мира жизнь более-менее наладилась. Во всяком случае, прекратились серьёзные эпидемии, да и войны велись уже… игрушечные, по инерции. Ресурсов было достаточно много, но далеко не все могли хотя бы разглядеть их. Потомственные горожане — юристы, экономисты, менеджеры и прочие стали внезапно аутсайдерами — их профессии стали попросту не нужны.
Требовались строители, механики, крестьяне… В эту категорию попали и представители условно-бесполезных профессий — художники, ювелиры и многие другие — людям было не до излишеств. Более молодые как-то приспосабливались, а вот люди постарше нередко влачили жалкое существование, работая буквально за еду и кров.
Понятное дело — магов это не касалось, да и Изменённые жили относительно благополучно хотя бы из-за обновлённого, молодого организма и железного здоровья (по крайней мере — поначалу). Когда на ферме приземлился филин, Обернувшийся челове… да нет — какой-то эльфоподобной нелюдью, работники не успели толком отреагировать, как выбежал Хозяин.
Суровый, даже жестокий человек встретил нелюдя с откровенным подобострастием и тут же провёл в дом. Какие у них были дела, никто не знал. Через некоторое время такие встречи перестали быть редкостью, но однажды…
— Этот, что ли? — С откровенным сомнение перевёртыш глядел на пожилого, откровенно потрёпанного работника.
— Он самый, — несколько суетливо заверил хозяин, — ювелир.
Фейри с откровенным недоверием поглядел на хозяина богатой фермы и спросил:
— Ну так что не работает по специальности — денежная же специальность?
Человек отшатнулся от него и пробормотал еле слышно: — «Благополучная же у тебя жизнь», — и потом чуть громче.
— Да кому он нужен? Что-что, а ювелирной халабуды по рукам немало ходит. Еще недавно десяток патронов на обручальное кольцо меняли, да и сейчас….
Перевёртыш задумался о чём-то, потом сказал с сомнением в голосе:
— Ладно, — и обращаясь уже к работнику, — Научишь меня своему ремеслу? Обещаю нормальную кормёжку… одежду.
Не верящий своему счастью человек быстро-быстро закивал.
Через два года Филин навсегда покинул своего учителя. Платой за учёбу было небольшое, но отменно налаженное хозяйство — как раз такое, какое мог бы «потянуть» немолодой человек без особых навыков деревенской жизни.
* * *
На Рюкю сидел не просто так — изучал Азию. Пусть они и не любили тех же китайцев или японцев, но торговля велась со всеми. Довольно вялая — ибо нечем, по сути. Не понятно? Современное хозяйство — практически натуральное. Если что-то не умеешь делать сам, то это умеет делать сосед, а если нет — то тебе этого и не нужно. Такая вот своеобразная «выживальческая» философия прижилась после События.
Мне было откровенно плевать на прибыль торговцев и прочее — только информация. Нужно было учить не только язык и письменность. Странно звучало, но китайцы, корейцы и японцы могут не понимать устную речь соседей, но с горем пополам читать их иероглифы. Некоторые закорючки одинаково читались представителем любой национальности и вот на них мне и сделали упор. Пока запомнил около пятисот, от чего местные тихо охреневали. Оказывается, это считалось невероятно сложным и даже образованный человек понимает не больше трёх-пяти тысяч.
Когда узнал об этом — только плечами пожал — я-то учу их без глубинного смысла, а именно на уровне моя-твоя. Ну и разумеется — выручает хорошая память почти профессионального[26] художника.
— Нет, — прятал глаза Акайо, — золото за перевозку нам не нужно — только реши проблему с Тэнгу[27]. Как выяснилось, проблема с ними тянулась не первое десятилетие. В своё время они поселились на одном из скалистых островков, практически недоступных обычным людям. Сперва отношения с соседями были мирными, а затем начались неприятности.
Сколько неприятностей может доставить такое вот летающее… существо, особенно если оно не сковано никакими моральными запретами, представить можно с трудом. В прямые столкновения они не ввязывались и старались обходиться диверсионными методами. Нет — никаких нападений на лидеров кланов и тому подобное. Намного проще — поджог домов, отравление колодцев, дротик с неба в ребёнке…
Твари были достаточно трусоваты, но от этого не становились меньшей проблемой. Островитяне попытались избавиться от них, но увы — облюбованный ими остров и раньше был практически недоступен. Теперь же покорить его могли только опытные скалолазы и как вы понимаете — сложная задача, если твои противники умеют летать.
Попытки решить дело миром или отбиться от них провалились, так что рюкюсцы поскрипели зубами и начали выплачивать дань. Это само по себе достаточно унизительно, особенно таким — трусоватым и подлым особям. Однако и это пол беды — последние пару лет они начали наглеть и требовать всё новые и новые пункты в договор, причём многие — откровенно похабные. Ну какому нормальному человеку понравится пункт, где говориться о дани «невинными девушками»?
Пока сопротивлялись, но отношение было… чемоданным. И тут я — такой красивый и полезный, да ещё и выясняется — мне нужны их услуги. Если бы мне сразу озвучили проблему, то возможно — улетел бы искать знания где-то в другом месте, а сейчас… Налажены какие-то связи, предлагают реальный маршрут доставки… Лететь самому? Даже в знакомых местах это может быть опасно — пресловутые виверны тому пример, а уж здесь… Да ну на фиг!
Такое отношение неприятно, но понять Акайо могу — за ним стоит семья, клан, жители острова в конце-концов. Поднимаю на него глаза, хмыкаю неопределённо и… начинаю торговаться. Раз уж предстоит выступить в роли наёмника, то отобью буквально всё, что только можно. И нет — денег у меня предостаточно — интересуют знания ремёсел и магии, соглашения об облегчённом торговом режиме для меня и моих потомков (на всякий случай). Наконец все пункты (на английском) озвучены и подписаны.
Работа предстоит неприятная — резать придётся всех. Да — женщин и детей тоже. Геноцид? Ну да — и не первый раз… Не хочу рассказывать о том, какие это твари и сколько невинных людей и нелюдей они уничтожили. Всё это правда, но именно сейчас я выступаю как наёмник, так что оправдываться не буду…
Поступаю так не потому, что подобный пункт есть в договоре — просто здравый смысл. Есть летающие долгоживущие существа с крайне дурными наклонностями и хорошей памятью. Нет никакого желания через десять или двести лет столкнуться с мстителями — были уже прецеденты… Крови в итоге проливается намного больше, так что теперь я всеми силами избегаю подобных ситуаций, а если отвертеться не удалось — приходится вот так…
«Заряженный» кремень распихивается по тростниковым трубочкам — так, чтобы в воздухе я мог частично Обернуться и кинуть «гранату» в стаю. Повторяю последние заклинания — невербальные, разумеется. Выдыхаю резко, отталкиваюсь и взмываю в небо.
Глава десятая
Намерение «геноцидить» тэнгу — именно крайний вариант. Несмотря на своеобразный жизненный опыт, несколько иное мышление и полное отсутствие толерантности, хочется всё же избежать крайних мер. Во первых — кто-то может выжить (мало ли — в «командировке» был), во вторых — могло поменяться отношение окинавцев ко мне. Были ещё и «в третьих, в четвёртых» и т. д., но именно эти два соображения заставили меня настоять на одном пункте.
