Вход в дом был заколочен фанерой, стекла в окнах выбиты, стены разрисованы, а кое-где и разрушены. Она поднялась по ступенькам к забитой двери и заглянула в окно на первом этаже, откуда были слышны голоса. Там, в огромном пустом зале с высоким лепным потолком собралась группа ребят. Кто-то сидел на полу, кто-то стоял. Среди них была и девушка с костылями, но она уже успела сбросить с себя бесформенные лохмотья, в которых просила милостыню. Теперь на ней была красивая меховая куртка, мини-юбка и сапоги на высоких тонких каблуках. Ноги у нее оказались красивые, длинные и совсем здоровые. Судя по смеху окружающих, она рассказывала какую-то забавную историю.
Вдруг Катя почувствовала удар по спине. Она с трудом удержалась на ногах.
– Че надо? Че подсматриваешь? – Перед ней стоял долговязый парень лет семнадцати.
– Я не подсматриваю. Проходила мимо... Услышала, что смеются...
– Вали отсюда, а то... – парень показал ей кулак. Но Катя не почувствовала особой злобы в его угрозе.
– Костик! Это кто? – В окне появилась попрошайка.
– Не знаю. Подглядывала тут...
– Ты кто? Как зовут? – Девушка дружелюбно улыбалась. У нее были яркие темно-синие глаза. Таких больших глаз, подумала Катя, в жизни не бывает.
– Меня? Маша, – соврала Катя. – Я гуляла, и вот... дом красивый, хотела посмотреть...
– И где же ты, Машенька, живешь? – продолжала исцелившаяся калека. Она была старше Кати года на три, но разговаривала с ней словно учительница с первоклашкой.
– Я? Там... – Катя неопределенно махнула рукой. – На улице... Свердлова...
– Какой? – девушка рассмеялась. – Свердлова?! Ха! Ну ладно, не ври! Акцент у тебя московский! Ты ведь не из Питера, правда? Из Москвы, что ли? Или из Подмосковья? Давно бегаешь-то?
– С чего вы... ты взяла, что я бегаю? – Кате вдруг стали подозрительными вопросы этой больной СПИДом девушки. Она поправила на плече рюкзак. – Я иду домой...
– А-а-а. Ну-ну. Тогда иди. Не задерживайся. Тебя, наверное, мамочка ждет! Терпеть не могу, когда брешут! У нас в Саратове таких быстро обучали, – девушка потеряла к Кате интерес. – Костик, давай чебуреки, а то остынут. Че так долго ходил? Очередь, что ли, была? Жрать охота смертельно!
Мальчишка протянул ей пакеты и сам, отодвинув одним движением фанеру на входной двери, скрылся в доме. От запаха еды у Кати закружилась голова. Она вспомнила, что рано утром съела всего полбублика и выпила полстакана молока. Деньги у нее были, но на еду она не могла смотреть.
Катя громко сглотнула, поняв, что сейчас настолько голодна, что готова съесть все что угодно. Она повернулась, чтобы идти, но, сделав несколько шагов вниз по ступеньке, вдруг почувствовала, что слабеют ноги. Прислонившись к перилам, Катя опустилась вниз.
ГЛАВА 15
Она открыла глаза, как ей казалось, буквально через несколько секунд. Над ней склонились преобразившаяся больная СПИДом и еще какие-то люди. Все они с интересом смотрели на Катю.
Катя попробовала сесть.
– Лежи! – приказала черноволосая. – Ты чего, больная или с голодухи коньки откинула?
– Я здорова, – Катя вдруг с ужасом поняла, что с нее сняли куртку и прикрыли какой-то тряпкой. – Где мои вещи?
Она зло отбросила руки попрошайки, которые пытались ее удержать.
– Какая шустрая! Значит, не больная! – Девушка засмеялась. – Не бойся, Катерина, все с твоими манатками в порядке. Вот они. Нам твоя одежда не нужна. А зачем назвалась Машей? Тебя ведь зовут Екатерина, и фамилия твоя Бурова... И учишься ты в московской школе номер...
Катя увидела в руках у девушки свой табель с отметками, который захватила из дому сама не зная зачем. Он лежал на дне ее рюкзака, она даже забыла о нем.
– Отдай! – потянулась она за документом.
– Сначала спой... Или станцуй! Сможешь?.. Скажем, танго.
– Кто такая? – вдруг раздалось за спиной у девушки.
Та резко повернулась и изменившимся игривым голосом сказала:
– Валерка, наконец-то! А мы тебя заждались, пришлось без тебя начать есть...
– Кто это? – Над Катей навис коренастый, коротко стриженный парень лет двадцати пяти.
Было в нем что-то властное и сильное. Все вокруг молча и с некоторой опаской следили за ним.
– Немая, что ли? Или по-русски не понимает? – он повернулся к девушке. – Лизка, откуда этот заморыш взялся? Ты привела?
– Да нет, сама обьявилась. На ступеньках упала, ну мы ее в дом пока решили не втаскивать. Беглая она, Валерочка! Из Москвы. Видать, из дома сбежала, от родителей поганых!
– Давно в бегах? – грозно спросил Валерий.
– Я не... Я два дня как из дому... А родители у меня хорошие.
– А чего ж ты от хороших родителей убежала? – засмеялась Лиза.
Валера тоже улыбнулся, но как-то криво и словно через силу. Во рту спереди у него не хватало одного зуба.
– Так лучше, – твердо ответила Катя, пытаясь приподняться.
– Лучше – кому? – не отставал от нее Валера.
– Им... – еле слышно произнесла Катя.
– Чего? Не слышу, кому лучше?
Но Катя молчала, боясь, что если начнет говорить, разревется в голос.
Ей на помощь пришла Лиза.
– Да ладно, Валерочка, может, пусть она с нами побудет, отлежится, а потом решим, что с ней делать!
– С каких это пор мы решаем вместе? – он резко повернулся к ней и с силой толкнул в грудь. – Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты вонючее свое хайло держала закрытым! Когда я разрешу тебе говорить, тогда и откроешь его!
Он схватил девушку одной рукой за волосы и потянул вниз. Та от боли застонала. Все вокруг чуть отодвинулись и хмуро следили за ними.
– Девка, может быть, подставная! Или мусора прислали! Понимаешь?! А может, с Васильевского Хрящ под меня подкапывает...
– Валерочка, да она из Москвы... вон ее табель. И билет есть... Пусти, Валерочка, больно... – девушка пыталась высвободиться, но он крепко держал ее за волосы.
– Тупая ты, Лиза! Всегда была тупая! По всему видно? Ты че, думаешь, документы подделать нельзя? Никак тебя не научить старших уважать! Ты только отсасывать можешь, а мозгов нет! Приходится мне тебя учить!
Валера резко дернул Лизу за волосы и наотмашь ударил по щеке. Девушка рухнула вниз.
– Ты чего дерешься! – Катя вскочила и встала напротив Валеры, словно готовясь его ударить. – Думаешь, ты сильный, думаешь, тебе можно!
Валера от удивления замер. Задумчиво оглядел Катю, затем посмотрел на лежащую на полу Лизу, быстро, словно проверяя реакцию, взглянул на толпившихся вокруг и снова остановил тяжелый взгляд на Кате.
– Ты смотри, боевая какая! Малявка, а туда же! С характером! Колись, тебя Хрящ подослал? Он ведь любит малолеток.
Валера подошел к ней поближе. В его взгляде были откровенная злоба и любопытство. Затем, подумав, он сказал:
– Может ты, Лизавета, и права. Пущай пацанка побудет здесь. Мне сейчас некогда, я вечером решу, что с ней делать. Может, она мне и пригодится разобраться с Хрящом в одном старом дельце... Костик, глаз с нее не спускай! Пусть здесь меня дожидается. Я когда вернусь, займусь ею.
Но Кате так и не довелось узнать, в каком деле хотел ее использовать Валера. Ночью его арестовали в гостинице за кражу и после двух месяцев следствия и суда дали три года тюрьмы. А Катя осталась с Лизой, которая взяла ее под свою опеку.
ГЛАВА 16
Весь следующий день тянулся бесконечно и промчался в один миг.
Я не могла сказать, какое время суток на дворе, закончилось ли утро и начался день, или утро еще только вкатывлось в пустой замерший дом, а во рту горел обжигающий привкус прошедшей ночи.
Голые, мы спускались из спальни на кухню, где почти не было еды, с аппетитом поедали полузасохшие яблоки, вялый от долгого лежания виноград, пили ледяную воду с вином. Позвонить и заказать что-нибудь из соседней пиццерии не приходило в голову, мы были уверены, что внешний мир прекратил свое существование.
Дэвид все это время был весел, дурачился, играя, легко оттягивал соски на моей груди, звонко шлепал ладонью по моим ягодицам, затем по своим – сравнивал звучание, бросался целовать, слегка покусывая, рычал. Ему все время хотелось тормошить меня, щипать, щекотать, заставлять вскрикивать, скорее от неожиданности, чем от боли.
В какие-то моменты он становился серьезным, приближал свое лицо к моему, целовал куда-то в висок, крепко держал горячими руками за затылок. Затем в нетерпении хватал за руку, мы тут же сплетались в объятиях. За сутки мы успели поваляться в коридоре перед входом в гостиную, на холодных мраморных плитах в ванных комнатах на первом и втором этажах, на полу в кухне, где дверца духовки, за которую я держалась, радостно звенела, словно бьющиеся друг о друга литавры в руках умелого музыканта.
В полдень следующего дня мы с ним все-таки уснули на несколько часов. Я проснулась от того, что Дэвид нежно водил пальцами по моей груди. Я обняла его, прижала к себе, перевернув на спину, склонилась над ним. Мои волосы почти закрыли его лицо, я не видела его глаз и не знала, проснулся он окончательно или продолжает спать. Его губы были приоткрыты, в углах рта скопилась влага. Я медленно целовала его теплую шею, опустилась к ямочке между ключицами, двинулась к маленьким сжатым соскам на худой мальчишеской груди.
