принимая решения, обычные люди, здесь неважно: законы морали нужно оставить за порогом. Я просматриваю медкарту пациента и оцениваю факты.
Ахмеду Шабиру сорок лет, у него наследственная гиперхолестеринемия, ему требуется тройное шунтирование, его шансы на выживание – девяносто процентов в случае отсутствия осложнений после операции. Ожидаемая продолжительность жизни после операции приближается к среднему показателю для его поколения, но через десять лет после операции коэффициент смертности упадет на шестьдесят – восемьдесят процентов. Наследственная гиперхолестеринемия по-прежнему будет представлять проблему в будущем. Это его первая операция, но, скорее всего, не последняя.
Социальный аспект: у него есть жена, но нет детей. Мистер Шабир и его жена предупреждены о возможном летальном исходе. Они готовы пойти на такой риск.
Я кусаю нижнюю губу.
Сосредоточься на фактах.
Заку Джонсу восемь лет, состояние здоровья отличное, за исключением непереносимости лактозы и аллергии на пенициллин. Любимый цвет – зеленый. У него впереди много лет. Ему не досталось и четверти того опыта, который уже повезло испытать мистеру Шабиру. Зак едва начал жить.
И он мой.
У меня звонит телефон, прорвавшись через тишину кабинета. Я так резко вскакиваю, что в шее что-то хрустит и накатывает воспоминание о том, каково это – когда тебя швыряют об стену. Я чувствую запах крови, хлынувшей из носа этого человека, и горячее острое дыхание тех, кто прижимает меня к стене. Беру телефон дрожащей рукой и смотрю на экран, где всплывает имя моего брата.
Встаю из-за стола и начинаю расхаживать по кабинету на трясущихся ногах. Во всем этом хаосе я забыла, что Джефф должен забрать Зака сегодня утром.
Если расскажешь кому-нибудь, твой сын умрет.
Телефон все звонит и звонит.
Нельзя отвечать; похитители будут слушать разговор. Я снова сажусь за стол и жду, когда Джефф повесит трубку. Потом сразу беру трубку рабочего телефона с базы и слушаю, как мне в ухо визжит гудок.
Может такое быть, что они и рабочий телефон прослушивают?
Я ставлю телефон на базу и смотрю на него, как будто смогу разглядеть признаки того, что с ним что-то сделали.
На мой телефон они могли поставить прослушку, а на телефон доктора де Силвы – нет.
Хватаюсь за стол, внезапно у меня начинает кружиться голова, перед глазами пляшут точки. Я совершенно без сил, а день только начался; сегодня в расписании две операции.
Так, всему свое время.
Я делаю глубокий вдох и открываю дверь кабинета. В большой сети больничных коридоров стоит эхо отдаленных голосов, но, к счастью, никого не видно. Выхожу из своего кабинета и иду к кабинету доктора де Силвы – соседней двери. Я нажимаю на ручку как можно тише, проскальзываю внутрь и закрываю дверь у себя за спиной.
– Доброе утро, Анна.
Я резко оборачиваюсь.
Доктор де Силва сидит за своим столом.
– Извините, ради бога… не думала, что вы будете у себя так рано.
– Думали, можете прийти и перетрясти ящик с шоколадками? – говорит он, подмигивая.
Я изображаю веселье, от натянутой улыбки болят щеки.
– Чем могу помочь?
– Хотела воспользоваться вашим телефоном. Мой зависает, а мобильный не зарядился как следует вчера.
– Конечно пользуйтесь.
– Да нет, не страшно. Это вроде как личный звонок. Спрошу медсестер, может, у них на посту могу…
– Нет, нет… – настаивает он. – Если будете разговаривать на посту, вся больница узнает, о чем речь, через полчаса. Я все равно собирался сходить за кофе.
Он встает из-за стола и идет к двери, но перестает улыбаться, как только подходит ближе ко мне.
– Вы в порядке?
Я, наверное, ужасно выгляжу: бледная, с немытыми обвисшими волосами, синяками под глазами.
Глаза.
Я собиралась наклеить накладные ресницы, когда приеду в больницу, но забыла, открыв карту Ахмеда Шабира. Я опускаю глаза в пол, щеки у меня пылают.
– Все нормально.
– Хорошо. Но помните, если вам нужно с кем-то поговорить…
Если я с тобой поговорю, мой сын умрет.
– Спасибо.
Он похлопывает меня по руке.
– И если мы до этого не увидимся, желаю удачи в субботу. Хотя вам удача не нужна, – он открывает дверь и оборачивается с улыбкой. – Знаете, мы все вам страшно завидуем.
«Да забирайте, – думаю я. – Мне не надо».
Он снова мне подмигивает и наконец выходит.
Я со вздохом приседаю на край его стола. Все только началось, а уже накопилось столько обмана, так много лжи, о которой нужно помнить, а правда, кажется, написана у меня на лице.
Я беру телефон, набираю номер Джеффа, со страхом ожидая очередного кома лжи, который сейчас вывалится у меня изо рта.
– Алло?
При звуке его голоса у меня замирает сердце. Я вот-вот разрыдаюсь и все ему расскажу. Я изо всех сил цепляюсь за край стола.
– Джефф, это Анна.
– А, привет! – говорит он жизнерадостно, как человек, который отправляется в отпуск, забыв обо всех проблемах. Я так ему завидую, что хочется плакать.
– Откуда ты звонишь?
– У меня телефон тупит. Я попросила коллегу одолжить мне свой.
Первая ложь.
– Ты уже на работе? Я надеялся увидеться, когда буду забирать Зака. Он с Полой?
– Слушай, Джефф, у меня, кажется, плохие новости…
Я чувствую, как еще не произнесенные слова жгут мне горло. Мне ужасно не хочется портить ему веселье, но одновременно у меня появляется злобное желание расстроить его, чтобы я была не одна в своем горе.
– Мы с Заком полночи не спали, – говорю я.
Вторая ложь.
– Он так хотел поехать, но из-за всех этих недавних перемен начал сильно тревожиться из-за того, что со мной расстанется. Думаю, ему будет лучше побыть дома, со мной.
Третья ложь.
– Господи, – говорит он. – Так жалко.
– Прости, это ужасно, но у нас столько всего произошло; мы все на эмоциях. Мне кажется, ему требуется как можно больше стабильности, пока все не устаканится. Извини.
– Да не извиняйся, я бы так же поступил с Лейлой. Блин, Лейла… она жутко расстроится.
Она, по крайней мере, в безопасности.
Я давлю в себе неприязнь.
– Джефф, извини, что вот так вывалила это на тебя, но мне надо бежать, у меня сегодня операция, надо посмотреть пациента. Знай, что мы с Заком вам это компенсируем. Может быть, попозже все вместе куда-нибудь поедем.
Если мне удастся его вернуть.
– Отличная мысль. Слушай, Анна, не уходи пока…
Он делает паузу. Я не дышу.
– У тебя все хорошо?
Мне не удается это скрывать. Доктор де Силва увидел по моему лицу, Джефф догадался по голосу.
– Да… а что такое?
– Ну просто на тебя столько свалилось: работа, развод, ты теперь мать-одиночка. Знай, что я рядом, если нужна будет помощь. Даже если просто надо будет забрать Зака на день, чтобы ты выспалась. Кажется, ты очень устала.
Глаза у меня наполняются слезами. Я откашливаюсь.
– Спасибо, Джефф. Слушай, правда не могу говорить. Хорошего вам отпуска, не забудь отправить мне открытку.
– Конечно. Люблю тебя, Энни.
Я быстро вешаю трубку и закрываю глаза, стиснув зубы и задержав дыхание.
Нельзя расклеиваться. Я должна быть сильной, ради Зака.
Убедившись, что удалось сдержаться, я открываю глаза и вижу, что колени у меня усыпаны тонкими золотистыми волосками.
Я снова дергала волосы на руке.
Я
