Следующим летом забор на даче все-таки рухнул, и, пока я не поставил новый, каждый мог заглянуть во двор и заговорить с Машей. Она была общей любимицей.
Вокруг ставили новые дома, и я ждал, пока освободится бригада строителей и поможет мне сделать высокий красивый забор – защиту от любопытных.
Чаще всего, и мне это не нравилось, заглядывал один тип – суровый, с небритым лицом. Хотя видно было, что он застенчив и потому старается казаться грубым.
Постоит, посмотрит, как Машка играет с Ваксой, и, ни слова не сказав, уходит. Он так часто это проделывал, что начинал беспокоить меня, и только я решил поговорить с ним строго – нечего, мол, здесь шляться без дела, лучше бы забор начали строить, возитесь со своей стройкой, – как он заговорил сам.
– Передайте девочке, – сказал он. – Пусть будет пара. Чего я зря в кармане таскаю?
– А откуда… – начал я растерянно, но понял, что разговора не получится, не станет этот человек посвящать меня в свои секреты.
В руках моих была… Вакса, его подарок. Узнать ее, даже если вглядеться, было трудно: бедненькая, потертая, почти совсем без хвоста, но с такими прежними растерянными глазами, и такая в них была бездна незнакомой мне жизни, что не оставалось сомнений – она!
Первым моим желанием было забросить ее под крыльцо, чтобы не тревожить Машу, но пес придет и достанет. Что мне делать с ней? Я так растерялся, что и не знал – с чего начать ее расспрашивать, с какого момента, ведь только одного человека она способна была посвятить в свои тайны. Что это будут за тайны? О чем она нашепчет Маше ночью?
Как она будет слушать теперь мои сказки? До сказок ли ей?
Выглядела она плоховато.
Я вдруг понял, что теперь придется рассказывать им троим, а мне с каждым днем становилось все труднее придумывать сюжеты, они кончились, мы шли по второму, третьему кругу или просто молчали в темноте. О чем она будет молчать вместе с нами, эта старая-новая Вакса? Может быть, все-таки забросить под дом?
Но, взглянув на нее еще раз, я понял: никогда, никогда не дождутся те, кто привык швырять чужие игрушки, что я последую их примеру!
Я вошел в детскую, Маша с мамой были на реке, и увидел Ваксу разметавшейся в полном раздолье на подушке.
Тогда я поклонился и положил их рядом, прежнюю-старую и новую-старую. Пусть привыкают.
И вот она входит в комнату, где лежат два одинаковых комочка, сговорившись, голова к голове, похожих только на самих себя, и свет падает на них из окна.
Не знаю, не знаю, может, я сочинил все это. Не знаю, когда это будет, сегодня или через двадцать-тридцать лет, но как бы я хотел видеть ее счастливое лицо!
