Чтобы подтвердить эту вирусную формулу, нужно найти то, что мешает моментальному и вечному благоденствию, из-за чего райские кущи вянут на корню. Например, Кавказ. Там же горы. Зачем горы? Это неудобно, неэффективно. Или Русский Север. Зачем нам холодный и мрачный Север, что с его проку? Ну его, обуза… Или Дальний Восток. Он зачем? Это же столько времени надо потратить, чтобы туда добраться!..
В качестве особой пряности можно глубокомысленно задвинуть что-нибудь про тюрьму народов, насильственный советский проект и так далее.
Подобная диванная философия становится элементом политики. Вернее средством, с помощью которого можно контрабандой провести и внушить нужные тезисы. А так как люди по большинству своему крайне внушаемые, то через некоторое время эти тезисы буду восприниматься своими, исконными и очевидными, принимаемыми на веру.
Также суверенитет можно ввести в систему товарно-денежных отношений. И это вовсе не будет являться предательством интересов страны, а совсем наоборот. Например, выгодно продать весь или по частям. Зачем, к примеру, тому или иному государству заниматься внешней политикой? Какой в ней смысл? Все это можно перепоручить посреднику, который и будет выполнять эти обременительные и скучные функции. От тебя совершенно ничего не требуется: следи за мировыми перипетиями, как за ток-шоу, ничем не парься, только периодически, к примеру, сбирай и посылай небольшой контингент солдат куда скажут. Но это мелочи по сравнению с выгодами всей ситуации. Тоже самое и с экономическим суверенитетом. Зачем развивать свою промышленность, когда можно дать безграничную волю иностранному капиталу, и он все сам сделает, все построит, произведен и в гипермаркете по витринам разложит. Потребляй – не хочу.
Поэтому отчуждение суверенитета может быть обычным и внешне приятным делом. Например, государство получает транш от международного фонда, расплачивается по соцобязательствам, ну и идет на уступки в плане суверенитета. Но это мелочи, ведь банка баварского пива – по нынешним временам высшая аксиологическая константа. Она безусловна и очевидна, все остальное – видимости, которые обязаны подвергаться сомнению.
Тактика нового колонизаторства строится на оглуплении аборигенов, на том, чтобы сделать из них чрезвычайно внушаемых филистеров. Их будто прошивают необходимой программой с четко разработанной поведенческой парадигмой, а также набором мыслей и представлений. Государственный суверенитет для этой обработанной колонизируемой публики – ложная ценность, ненужная обуза. Да и вообще, зачем он нужен не понятно, от него только лишние проблемы, ссоры и нервотрепка. Лишь бы мне чай-пиво пить.
Кстати, про чай. Свобода человека может конфликтовать с суверенитетом государства. А ну, к примеру, хочется человеку отправиться жить в страну, которая не в ладах с его отчизной. Вот и нарушение прав человека. Масса ограничений для личности с этим самым суверенитетом. Если разобраться, чем тот или иной индивид обязан территории, на которой родился?.. Родился и родился. Случайность, которую лучше и исправить.
Нам подспудно внушается, что само понятие суверенитет уже давно отжило свой век. Это пережиток времен становления буржуазии и борьбы с феодализмом. Сейчас новое, прогрессивное время. Надо избавляться от заскорузлых пережитков, а их много. Помимо этого пресловутого суверенитета есть и семья. Тоже сомнительный в новых реалиях институт. Как можно кому попало доверять рожать и воспитывать детей?.. Это должны делать особым образом обученные профессионалы, под надзором специальных структур.
Часто суверенитет ведет к совершенно неразумным вещам, таким как война. Когда то или иное государство, а оно все еще остается таковым, отмежевалось от своего суверенитета, какой слабоумный будет его завоевывать?.. А с суверенитетом – проблемы, тут и вырастает «дождевой» вопрос о блокаде и жизнях людей. Если человеческая жизнь – это высшая и безусловная ценность (кто с этим спорит), то и все остальное не имеет никакого значения. Если человек покидает поле боя – это правильно, он приверженец высших ценностей. Александр Матросов же дикарь или жертва ложный представлений…
Человеческую жизнь нельзя поставить под сомнение, а вот любой поступок можно. Подвиг – это всегда перверсия и если его совершает человек, то с ним или обществом что-то не так. В здоровом обществе нет места подвигу. Подвиг – симптом болезни.
Наступление на суверенитет, как разруха, идет с голов. Головы должны пребывать в головокружении от бубенцов, должны мечтать лишь о банке баварского пива, а все что встает на пути – следует с гневом отринуть. Новый колониализм не требует возражений. Он же для всеобщего блага…
Россия там, или Жабы личной ненависти
Россия там. Вот оказывается: все настоящее русское не здесь, а там. Здесь болото с квакающими жабами, а там бережно сохраняют и преподносят миру все самое ценное, что составляет русскую культуру. Ее квинтэссенцию, неиспорченную суть, ментальное измерение. Болото здесь образовали коммунисты, они уничтожили страну, ее культуру, обанкротили генетический код нации до такой степени, что человека превратили в жабу. Именно они разорвали традицию русской культуры.
Здесь для любого талантливого человека, который не готов смириться с участью квакающей жабы, государство готовило и готовит кошмары и ужасы – «чудовищную судьбу». Там спасли не только их наследие, но и имена, все самое светлое и прекрасное.
Здесь – «безмозглые вожди, окруженные холуями и палачами». Там – весь сохраненный свет русской культуры. Здесь подменное, подмену совершили большевики, там – настоящее. Здесь все временное, преходящее – жабы долго не живут, их кваканье скоротечно. Рано или поздно здесь и государство перестанет существовать. И лучше, конечно же, чтобы это произошло как можно раньше. Потому что здесь – пространство порчи и живут одни порчаки. Там останутся в вечности прекрасные русские имена, и эта вечность вовсе не обязательно должна быть привязана к какой-либо конкретной территории.
Всему виной Советский Союз – «человеконенавистнический, позорный и неуклюжий режим». Пусть он и не существует здесь уже почти четверть века, но вытравил окончательно все живое настоящее, оставив только жаб и смердящее болото. Благо там сохранили и открыли для желающих, нет не ресторан, а настоящее русское, которое является «удивительно живучей, упорной и упрямой, несмотря на расстрелы, репрессии, пытки, психушки, унижения и изгнание». Россия там. Здесь – расстрелы и репрессии, репрессии и расстрелы, а также их производные.
Так рассуждает «из Энн Арбора, штат Мичиган» наш «выдающийся» «историк» Николая Усков7, который с ранней юности ненавидел. Советский Союз, естественно, как сам пишет. Вот и кто тут ностальгирует по советским временам? Ведь без их страшного жупела – расстрелов, психушек и жаб, жаб, жаб они и сами потеряют смысл. Им надо кого-то или что-то ненавидеть.
Так вот и возникает вопрос: чем тот же господин Усков отличается от презираемых им людей, распаляемых пропагандой, для которых объект ненависти находится там? Местоположением объекта ненависти и только? Чем он, научившийся с детства, ненавидеть отличается от тех же большевиков, в его терминологии, которые якобы культивировали исключительно эту ненависть? Или это детская такая травма и месть за отсутствие любви? Да и почему он свое юношеское переживание ненависти распространяет на все пространство здесь? Что-то мне подсказывает, что раз человек мыслит категориями болота и жаб, то они и будут преследовать его всю жизнь. От этих своих жаб сложно убежать. Потому как любить надо. Если же окружаешь себя жабами, то они и будут всегда водить вокруг тебя хоровод.
С другой стороны, если будешь настаивать, что Россия – здесь и нет более никакой, то тебе вмиг разъяснят все твои заблуждения. Что здесь – поле битвы хорошего, малого, творческого с большим, агрессивным и реакционным.
Вот и другой человек страдает. Уже не историк, а писатель Виктор Ерофеев.8 Он не переносит Россию в иные географические измерения, у него Россия – в голове. И это, как раз, настоящая, которой в реальности практически нет, «сошла на нет», находится на грани вымирания.
При этом России две: моя и другая, чужая. Настоящая и агрессивная, инфернальная, призрак. Россия Тургенева и Россия Победоносцева. Между ними шизофреническая ситуация бесконечной ненависти и противостояния и совершенно нет любви.
Та другая – имперская. У нее «танки, ядерные бомбы, ксенофобия, сладкие, как конфеты, патриархи, завоеванные земли, самолеты, лихие пропагандисты-империалисты». За ней массы. Они «полупреданные-полумеханические обожатели сильной власти». Всех их и людьми то едва повернется язык назвать. Кто не с нами – тот не человек – классическая по нынешним временам формула.
