— Она была во внутреннем кармане Этана. Тебе это о чем-нибудь говорит?
— Нет. — Мэри Джейн покачала головой и, похоже, искренне удивилась. И почти бодро добавила: — Ты думаешь, он сбежал, чтобы познакомиться с кем-то хорошо обеспеченным и приятным?
— Не знаю. А что ты думаешь?
— Если так, она отправит его назад первой же почтой. Но я не стала бы придавать большого значения газетной вырезке в связи с Этаном. Он очень увлекающаяся натура. — Мэри Джейн вернула мне объявление. — Он вырезает самые необычные заметки. — Она сказала об этом так, будто речь шла об экзотическом животном, привезенном из далекой страны и скучавшем по диете из слизняков. — Посмотри в его книгах, если не веришь мне. Вон там.
Рядом с кухонной плитой, между комодами и буфетом, имелось пространство примерно девять дюймов в высоту и восемнадцать в глубину. Оно было заполнено книгами, томики поменьше стояли, побольше — лежали плашмя. Тут были сочинения Карла Маркса, Фридриха Энгельса, Уильяма Морриса, Беньяна, Герберта Уэллса и английских поэтов.
— Возьми любую из этих книжек, и из нее посыплются вырезки, — продолжила Мэри Джейн. — А под столом стоит ящик из-под апельсинов, тоже с книгами. Он просто ходячая частная библиотека.
В детском альбоме для вырезок, лежавшем поверх книг, было наклеено ошеломляющее разнообразие газетных заметок, и ожидали своего часа заметки, еще не наклеенные и охватывающие такие темы, как контроль над рождаемостью, перенаселенность, вождь индейцев Сидящий Бык — противник переселения в резервации, недостаток населения, Дикий Билл Хикок — стрелок и разведчик с Дикого Запада, милитаризм и золотые прииски Южной Африки.
— Разносторонний человек.
Я впервые по-настоящему захотела познакомиться со своим зятем, и меня охватило дурное предчувствие, что этого не произойдет.
Мэри Джейн ушла в дальний конец комнаты и подняла крышку сундука.
— Загляни сюда, если хочешь. Это всё его документы по профсоюзам и политике. — Она подняла папки и конверты. — Тут всего полно — протоколы собраний, письма, резолюции и бог знает что. Этан уже давно оставил попытки заинтересовать меня этим.
Я глянула на материалы, озаглавленные «Профсоюз рабочих каменоломен». В конверте с разрозненными листами бумаги лежали и вырезки из «Дэйли геральд», одна из них — письмо самого Этана, посвященное плохому здоровью рабочих каменоломен и опасным условиям их труда.
— Этан когда-нибудь думал сменить род занятий? Стать кем-то другим — не каменщиком?
Она улыбнулась:
— Политиком, ты имеешь в виду, или освобожденным профсоюзным деятелем?
— Ему, похоже, нравится бумажная работа.
Мэри Джейн засмеялась, и тревога покинула ее просиявшее лицо.
— Именно это я ему и говорила. Но он не всегда был настолько увлечен предложениями и резолюциями. Счастливее всего он чувствует себя, когда помогает на ферме Конроев, вечером в субботу или в воскресенье, на свежем воздухе. Одно время он хотел, чтобы Остин стал каменщиком, но вроде потом передумал. Без конца говорит об образовании. До него еще не дошло, что книжным червем будет Гарриет.
Просматривая материалы из сундука, я вдруг поняла, что в полиции, вполне вероятно, имеется досье на Этана Армстронга и его деятельность. Не то чтобы мой отец упоминал о данном аспекте работы констеблей, но я об этом знала. Люди, считавшиеся радикалами и потенциальными революционерами, привлекали определенное внимание властей начиная еще с 1911 года и даже раньше, насколько мне было известно.
Я убрала в сундук коричневые папки и конверты, а газетную вырезку о хорошо обеспеченной женщине положила в свою сумочку.
Обвела взглядом помещение.
— Этан что-нибудь забрал? Что-то, на что в тот момент ты не обратила внимания? Сумку, или одежду, или документы? У него есть банковская книжка?
— Он ушел в том, во что оделся утром в субботу.
— В каменоломне мы видели Рэймонда. Он сказал, что инструменты Этана исчезли. Это что-нибудь значит?
— Это может значить, что кто-то их стырил.
— Мог Этан уехать куда-то в поисках работы?
— Зачем ему так поступать в субботу, и словом не обмолвившись? Это бессмысленно. Единственные деньги, кроме тех, что на домашние расходы, принадлежат союзу. Они лежат в одной из жестянок на лестнице. Этан казначей и собирает взносы. И еще до твоего вопроса я посмотрела. Не пропало ни пенни.
— Что еще есть на лестнице — в коробке из-под печенья, которая не закрывается?
— Полисы, свидетельства о браке и рождении детей. Посмотри, если хочешь.
Мэри Джейн явно надеялась, что я не стану этого делать, но я взяла несколько жестянок и принялась изучать их содержимое.
— Полиция заинтересуется документами, если всерьез воспримет исчезновение Этана, и поэтому я вполне могу просмотреть их сейчас.
— Поступай как знаешь. Ведь это же я обратилась к тебе за помощью. Но в этом нет ничего для тебя интересного.
Она забрала жестяную коробку из-под мясных кубиков «Оксо» и поставила назад на ступеньку. Я перебрала документы в коробке из-под печенья.
— Ты застраховала жизнь Этана.
— А он — мою. Но я бы не стала убивать его из-за этого. Здоровый бедняк дороже живой, чем мертвый.
Мэри Джейн вынула из-под раковины ведро.
— Надо сходить за водой к колодцу. — Она вздохнула. — Когда твои новые родители уносили тебя из нашего дома в Уайт-Свон-ярде, я плакала. Возможно, плакала потому, что забирают не меня.
Ведро звякнуло о дверь, когда она выходила. Я вернула жестянку с документами на лестницу и проверила другую, из-под «Оксо». Под рецептами я нашла книжку Йоркширского сберегательного банка на девичью фамилию сестры: М. Д. Уитекер. На ее счету, открытом в 1911 году в размере ста пятидесяти фунтов, лежало теперь триста фунтов. Это была громадная сумма для девушки, работавшей в услужении. Более того, Мэри Джейн ни разу не снимала деньги. Редкие пополнения счета всегда были не меньше двадцати фунтов. Что бы Этан ни давал ей на домашние расходы, даже если его зарплата и росла, сестре не удавалось бы сэкономить такие единовременные суммы. 1911 год. Двенадцать лет назад. Я подсчитала, что первый вклад был внесен за год до брака Мэри Джейн. Из того немногого, что мне пока удалось узнать о нашей общей истории, наследство представлялось крайне маловероятным. Бедные, а не богатые отдают своих детей на усыновление. Я убрала банковскую книжку в ее потайное место и поставила жестянку на лестницу. Может, Мэри Джейн действительно моя сестра, но она совсем меня не знает.
Глава 7
Пешая прогулка до фермы Конроев даст мне время подумать. Мэри Джейн объяснила, куда идти, но сама не пошла, сказав, что останется на месте — а вдруг появятся новости.
Солнце заливало своим сиянием великолепные просторы цветущих лугов по ту сторону каменной стены, и поэтому трудно было вообразить, что Этан встретил какой-то страшный конец. Эти красоты показались мне идеальным местом, чтобы растить детей. Мэри Джейн содержала свой коттедж в безупречной чистоте. Она ворчала, но я могла представить, почему она не желала отсюда уезжать. Мне стало интересно, что же она от меня скрывает и почему. Видит бог, со мной очень приятно поговорить. Я не болтаю всем подряд о том, что у меня роман с сотрудником Скотленд-Ярда, что в прошлом году я едва не совершила большую ошибку, спутавшись с ветреным психиатром, что я принимала решения, из-за которых едва не потеряла своего очень ценного помощника, и что я сохраню секрет, от которого зависит жизнь человека. Не говоря уже о том, что пять лет спустя после получения телеграммы со словами «пропал без вести, считается погибшим» я все еще жду, что Джеральд войдет в дверь.
Я договорилась о посещении на следующей неделе очередного госпиталя, на этот раз в Кэттерике. Я не настолько глупа, чтобы думать, будто найду там Джеральда. Но всегда есть слабая возможность, что его проглядели в маленьком госпитале, что он потерял память или что его нашли во Франции и перевезли домой.
