— В связи с каким-то другим именем? — не отставала я.
— Да. В связи с именами тех, на кого она когда-то работала.
— Врача?
Я вспомнила, как мисс Тримбл говорила мне, что Мэри Джейн служила у него.
— Нет. Не врача. Перестав работать у доктора и его жены, она на несколько лет пошла в услужение в большой дом, к Леджерам. Этан считал, что все ее светские замашки оттуда. Коттедж стал для нее не слишком хорош, когда прошла новизна. Но я не виню Мэри Джейн и не виню Этана. — Ее голос смягчился, когда она упомянула имя Этана. — Он был очень добр ко мне. — Миссис Конрой заколебалась. — Есть еще кое-что.
— Да?
— Мне ужасно не хочется нарушать тайну… — Она сунула руки в карманы фартука. — Как-то вечером на прошлой неделе, когда Боб был в «Руне», Этан приходил ко мне поговорить. Они с Бобом тогда еще не поссорились. Этан просил у меня совета.
— О чем?
— О себе и о Мэри Джейн. У них произошла крупная ссора, он не сказал, по поводу чего. Он сказал, что было бы неплохо, если бы она хотя бы больше симпатизировала делу, как он его называл.
— Тогда он должен считать, что вы симпатизируете… делу.
— Я? Да я совершенно не разбираюсь в политике, но у меня правило: никогда не возражать, и мужчины думают, что ты согласна, а это всегда лучшая политика.
— Спасибо, что рассказали мне об этом.
— Прошу вас, не говорите Мэри Джейн. Ему не следовало приходить. Мне было бы очень обидно, если бы она узнала. Семейные неурядицы касаются только их двоих.
Она стояла у двери, провожая меня. Когда я покидала ферму, девочка мела двор и дразнила пса, который бросался на метлу, виляя хвостом и желая поиграть.
— Умный пес. Кто сам нашел дорогу назад от этих плохих детей, плохих, плохих, плохих, плохих.
— А куда же ушел пес? — спросила я. — Его кто-то увел?
Девочка притворилась, что не слышит меня.
Казалось, ей нравится беседовать с животными, но не с людьми. Я последовала ее примеру и обратилась к псу, поглаживая его по голове:
— Ты привел меня сюда, правда? Как тебя зовут?
Поскольку пес не ответил, за него ответила девочка:
— Билли.
— А что за дети увели тебя прочь, Билли?
— Тебя увели Гарриет и Остин, — сообщила псу девочка. — Но ты вернулся.
Глава 8
Яркие простыни и наволочки вздымались на ветру на заднем дворе у Армстронгов. Очевидно, Мэри Джейн не позволила возможной трагедии помешать домашним делам. Она стояла у двери, выбивая лоскутный коврик, и остановилась, когда я подошла на расстояние слышимости.
— Ты не поверишь, что учудили мои дети!
— Они же в школе, разве нет?
— Ха! Отправились в школу, как пай-детки, но туда не пришли. Какой-то ребенок принес мне записку от учительницы об их отсутствии. И куда бы, ты думала, они пошли?
Терпеть не могу, когда люди задают вопросы, желая что-то вам поведать, но я поддержала эту игру.
— Ума не приложу, куда они пошли, Мэри Джейн.
Я прошла за сестрой в дом, где она аккуратно положила выбитый коврик.
— На ферму они отправились, прокрались, если хочешь, взяли их пса, привязали его на веревку и дали понюхать кепку Этана. Они обыскивали поля и канавы. Выставили меня такой дурой перед учительницей.
Это объясняло бегавшую на воле овчарку. Видимо, ей надоело, что ее заставляют служить, и она сбежала.
— Бедные дети.
— Да, и в самом деле бедные дети. — Она уставилась на мои перепачканные грязью туфли, когда я уселась в единственное хорошее кресло. — Но они хотя бы пытались.
Иными словами, я не пыталась.
— Послушай, Мэри Джейн, ты не была со мной откровенна. Ты заставила меня думать, что, будь у тебя хоть малейшая возможность, ты бы в два счета покинула этот дом с его колодцем и тяжелой работой и эту деревню, где, по твоим словам, тебя никто не любит. А затем я узнаю, что Этан мог получить работу в Йорке. И ты не сказала мне, что его уговаривали выдвинуть свою кандидатуру в парламент.
Она пренебрежительно отмахнулась:
— Ах, это.
— Ты говоришь, что мисс Тримбл тебя не любит, но не говоришь почему. Тебя не любит сержант Шарп, но ты не говоришь почему. Ты сказала, что приехала в Грейт-Эпплвик работать у врача…
— Сначала я у него и работала.
— …а теперь я обнаруживаю, что ты работала у полковника Леджера…
— У миссис Леджер…
— Стало быть, у миссис Леджер. Поэтому не сходишь ли ты в поместье и не задашь ли простой вопрос? Ходил ли полковник Леджер в каменоломню в субботу?
Дом поражал безукоризненной чистотой, но Мэри Джейн бросилась на какое-то пятнышко на каминной решетке, оттирая его тряпкой.
— Мне не придется спрашивать, потому что, поработав там, я прекрасно знаю, что полковник не пошел бы в каменоломню. Что касается нелюбви ко мне сержанта Шарпа, что ж, тут нет никакой тайны. Если хочешь знать, я однажды над ним посмеялась.
— Почему?
— Потому что глупая была и не смогла удержаться.
— Что же было смешного?
— На любом деревенском празднике он встает и декламирует стихи. Если бы Этан предупредил меня, что это не комический номер, я бы так не оконфузилась. Я смеялась и не могла остановиться. Когда же поняла, что он это всерьез, то попыталась изобразить кашель, как будто у меня запершило в горле.
— Он бы не запомнил и не затаил бы на тебя зуб.
— Еще как затаил. Он читал Горация. — Мэри Джейн выпятила грудь, набрала воздуху и принялась декламировать: «Ларс Порсенна из Клузия, он поклялся девятью богами, что великий дом Тарквиния не должен более страдать от невзгод». А остановиться мне не давали все эти его драматические жесты. «Восток и запад, и юг, и север», размахивая руками туда-сюда.
Несмотря на мое раздражение по отношению к ней, она меня рассмешила. Я представила серьезный момент и хихикающую Мэри Джейн.
— А что насчет мисс Тримбл? Ты и над ней посмеялась?
Мэри Джейн испустила вздох.
— Ты с каждым это проделываешь, для кого работаешь? Выпытываешь историю жизни? В смысле, скажем, я ограбила банк, какое это имеет отношение к исчезновению Этана и к тому, найдешь ли ты его? — Она взяла висевшее на дверце плиты кухонное полотенце и повесила его на крючок. Миссал, переданный мисс Тримбл, по-прежнему лежал на столе. Она взяла его. — Я вполне могу тебе рассказать, или это сделает кто-то другой. Когда девушки из ее Общества дружбы выходят замуж, мисс Тримбл дарит им миссал в переплете из белой телячьей кожи. Она следит за календарем, и если первые роды случаются раньше девяти месяцев после свадьбы, она забирает миссал.
— О, ясно.
— Теперь ты понимаешь, что за местечко Грейт-Эпплвик. Мне следовало уехать, когда у Этана была возможность.
— Почему же ты этого не сделала?
— Не знаю. Не могу вспомнить. — Сжав кулаки, Мэри Джейн застонала от досады.
— Должна быть причина, чтобы ты не уезжала. Это же всего лишь в Йорк, не на другой конец света.
— Из-за детей, — тихо проговорила она. — Я думала о детях, если уж тебе так нужно знать. — Неубедительный ответ, но придется принять. Пока. Она сменила поведение, раздражаясь на меня. — И я же говорила тебе, что от сержанта Шарпа помощи не дождешься. Он думает, что я разбила солнечные часы и выгнала Этана. В его понимании Этан — революционер, а я — не лучше, чем мне следует быть.
Мы топтались на месте.
Время двигаться.
— Идем, Мэри Джейн. Ты покажешь мне дорогу в поместье. Нам нужно спросить у полковника Леджера, ходил ли он в каменоломню или Этан приходил повидаться с ним.
— А ты не можешь сходить одна?
— Мне нужно, чтобы ты показала мне дорогу.
Я предположила, что Леджеры с большей охотой ответят на вопросы, если я приду с Мэри Джейн, их бывшей работницей, ныне — барышней в беде.
По голубому небу неслись белые облака. Мимо нас прогрохотал по булыжной мостовой мужчина с тележкой. Из булочной вышла женщина с корзинкой на руке.
Владелец тележки с помощником передвигали к подвальной двери за «Руном» бочонок с пивом. Потертая вывеска паба поскрипывала на ветру, краска на ней шелушилась. На вывеске красовалась чересчур шерстистая овца, чудесным образом висевшая в воздухе, спина изогнута, глаза закрыты.
