— А я тебя и не нашел.
— Понимаешь, Андре, я очень тоскливая личность. Совсем не тот, что был когда-то.
— Вот и всё. — Андре разложил лаконос по двум мискам, а затем наполнил две чашки давно уже готовым кофе.
— А молоко у тебя есть? — спросил ТБ.
— С этим большие проблемы.
— Ладно, сойдет и так. А ты не против, если я покурю?
— Кури на здоровье. А это что у тебя за сигареты?
— Местные.
— И в каком же месте их делают?
— Лучше тебе не знать.
Андре полил свою траву перечным соусом, и ТБ последовал его примеру. Они ели и пили кофе, и все было очень вкусно. ТБ закурил сигарету, и ее едкий дымок приятно мешался с запахом овощного варева, затопившим келью Андре. Заоконную тишину неожиданно прорезал дробный грохот камней, потерявших наконец равновесие.
Они вышли из дома наружу, на деревянный помост, исполнявший обязанности внутреннего дворика. Здесь стояло кресло; ТБ сел в него и снова закурил, в то время как Андре приступил к своим вечерним асанам и упражнениям.
— А эта не та ли поза, которая называется «кривобокая курица»? — спросил ТБ после особо хребтоломательного упражнения из системы тай-чи.
— Если ты это про «трижды долбаные салазки», так их я делал раньше. Странно, что ты не заметил.
— Вот учили же нас в семинарии, а в голове ничего не осталось.
— Зуб даю, что при нужде ты все моментально вспомнишь.
— Зуб даю, что у нас с тобой не будет случая это проверить.
Андре улыбнулся, закончил упражнения, а затем сел напротив ТБ в позу лотоса. Время было уже к закату, хотя на Чирье таковых и не бывает. Андре ощущал в себе нечто вроде заката.
— Андре, я надеюсь, ты поперся в эту чертову даль не затем, чтобы забрать меня.
— Забрать тебя?
— Я не вернусь.
— Куда?
— Туда, ко всему тому. — ТБ загасил окурок и достал новую сигарету из завернутой в промасленную бумагу пачки, хранившейся в его нагрудном кармане. Он пару раз сильно встряхнул сигарету, и кончик ее задымился. — Мои ошибки угробили там массу людей.
— В том числе и тебя.
— В том числе и меня. — ТБ длинно, глубоко затянулся и вдруг жестко взглянул на Андре. — Мерзавец! Ты трахал Молли! И не ври, я только что видел все собственными глазами.
— Ну да.
— Я рад. Я правда искренне рад. Может, тебе это и неизвестно, но ты всегда был предметом ее сожалений.
Андре положил ладони на широко раскинутые колени.
— Бен, — начал он, — мне не нужно от тебя ровно ни хрена, но в Мете сейчас тревожно, и кое-что из того, что там происходит, связано, я думаю, с тобой. Ты знаешь не хуже меня, что, если Амес не сможет нагнуть внешнюю систему, он без раздумий начнет войну. Но я приехал даже не поэтому, а посмотреть, как у тебя дела. Вот и все.
ТБ снова окинул его жестким взглядом. Взглядом, видящим все ниточки.
— За эти последние двадцать лет нас обоих жизнь порядком потрепала, — продолжил Андре. — Я думал, а вдруг тебе захочется поговорить о ней.
— Кто ты такой? Полномочный представитель Пути? Божок-советник?
Андре не сдержался и прыснул со смеху, хлопая себя по раскинутым коленям.
— А что тут такого смешного? — сердито спросил ТБ.
— Бен, да ты взгляни на себя. Ты же мусорщик. Честно говоря, я бы в жизни не признал тебя богом. Впрочем, теперь я даже и Бога не признаю больше богом.
— Я никакой не мусорщик. А если тебе так кажется, то ты не понимаешь ровно ни хрена.
— А кто же ты тогда такой, позволь мне тебя спросить? ТБ загасил окурок и распрямил спину.
— Я охотник на крыс, вот кто я такой, — гордо сказал он. И добавил, вставая: — Пошли. До моей халупы переть и переть, а у меня там есть некто, с кем хотелось бы тебя познакомить.
Покусаем
Иногда свернешь в крысятнике за угол, и вдруг получается, что ты прямо в их гуще, хотя до того в туннеле ты была совсем одна. Они тебя немного покусают, а если ты не будешь прыгать, прыгать, прыгать, они покусают тебя много. Со мною всегда так было, и потому меня не удивляет, когда такое случается снова.
О чем я в основном думаю, это как соблазнить Андре Сада заняться со мною сексом, и это словно туннель, по которому я пробираюсь уже очень долго.
ТБ пошел с Бобом в город и оставил меня со священником Андре Садом. Мы шли по полоске мягкого грунта, ведущей к отмели Гнилой реки, где я люблю купаться, хотя там и бывает порою много аллигаторов. Я рассказала Андре Саду, как замечать аллигаторов, и все равно приглядываю за нас обоих, потому что Андре Сад, хоть он и пробыл на Чирье уже целый год, никак не может до конца поверить, что при первой возможности они тебя съедят.
Они тебя съедят.
Теперь, когда я женщина, я пачкаюсь в крови, только когда чищу хорьковые клетки, а еще ТБ говорит, что он может следить за земным временем по тому, когда я теку кровью из вагины. Странно, что такое бывает с девушкой. С хорихами такого не бывает. Это значит, что я не беременна, да и с чего мне быть беременной, когда все эти мужчины не хотят заниматься со мною сексом? ТБ никогда не притронется ко мне в этом смысле, и я обрабатывала Андре Сада, только он сразу понял, к чему я веду. Я думаю, что он очень умный. Боб так просто начинает хохотать как сумасшедший, какой он и есть, когда я поднимаю эту тему, и он тут же убегает. Ох уж эти все галантные мужчины, стоящие и дрочащие в мусорную кучу, а тут я, хотящая кого-нибудь из них.
Я не могу понять ТБ, ведь я выгляжу точно как она. Я думала, может быть, Алетея была уродка, но Андре Сад сказал, про нее он не знает, но я-то точно нет. И мне по виду, сказал он, лет шестнадцать. А ведь мне около двухсот. Или всего один год. В зависимости от того, кого из нас двоих иметь в виду или обеих сразу.
— Ты не потрешь мне спину? — прошу я Андре Сада, и после мгновенного раздумья он соглашается.
Так я, по крайней мере, чувствую на себе его руки. Они шершавые, как эти камни, с которыми он все время возится, но в то же время и очень осторожные. Сперва он мне не понравился, потому что он мало говорит, и я думала, он что-то скрывает, но потом увидела, что он просто мало говорит. Тогда я начала задавать ему вопросы и много узнала.
Я узнала все, что он мог рассказать мне про Алетею. И он объяснил мне про ТБ. Он, ТБ, был очень удивлен, когда оказалось, что я понимаю всю математику. Только я не совсем понимаю его зависть и боль и как ТБ может причинять себе так много боли, когда я точно знаю, что ему очень нравится жить.
— Ну как, хорошо? — спросил Андре Сад.
И прежде чем он убрал свои руки, я крутнулась, и он дотронулся до моих грудей. Он же сам и сказал мне, что все мужчины такие, а тут вдруг дернулся, попятился и чуть не сел в воду, и черт бы побрал, я заметила аллигатора, глазеющего на нас с того берега, и нам пришлось поскорей убираться, хотя опасность была и не сильная. А ведь могла бы.
Мы сушились на берегу.
— Джилл, — сказал он, — я должен рассказать тебе про секс побольше.
— А почему бы тебе просто не показать мне?
— Я как раз про это. Ты все еще думаешь, как хориха.
— Так я же и есть отчасти хориха и всегда, Андре Сад, ею буду.
— Я знаю. И это хорошо. Но я-то насквозь человек. Секс связан с любовью.
— Я люблю тебя.
— Ты нарочно прикидываешься, что неверно меня понимаешь, потому что ты сейчас хочешь.
— Ладно, — сказала я, — не надо мне напоминать.
Но Андре Сад уже глядит куда-то через мое плечо, и его лицо становится счастливым, и тут же — очень удивленным, словно в тот момент, когда он был счастливым, он что-то сообразил.
Я поворачиваюсь и вижу ТБ, бегущего к барже. С ним и Боб. Они пришли из города Бобовыми путями. И с ними еще некто.
— Черти меня задери, — говорит Андре Сад. — Молли Индекс.
Это женщина. В свете мусорных куч ее волосы кажутся синими, что значит, что по правде они белые. Она что, старая или просто беловолосая?
— Что ты здесь делаешь, Молли? — тихо спросил Андре Сад. — Боюсь, что это не к добру.
А затем они бегут к дому, бегут все вместе. ТБ посылает по гристу дрожь, и я чувствую, как он говорит мне, что всем нам нужно делать.
— Давай к барже, — говорю я Андре Саду. — И побыстрее. Быстро, как только можешь.
Мы добираемся туда раньше всех остальных, и я начинаю отдавать швартовы. Когда они взбегают по сходням, баржа уже готова отплыть. ТБ и Боб хватают шесты и отталкиваются от берега, а тем временем Андре Сад ведет эту женщину в рубку. Через несколько мгновений мы уже на середине Гнилушки, и нас подхватывает течением. ТБ и Боб идут внутрь, и ТБ тут же сует свою голову в навигационный пузырь, чтобы рулить.
Женщина, Молли Индекс, глядит на меня. У нее очень странные глаза. Я никогда еще не видела таких глаз. Я думаю, она может смотреть в грист, подобно ТБ и мне.
— Господи, — говорит она, — она похожа на нее как две капли.
— Меня зовут Джилл, — говорю я. — Я не Алетея.
