в угол двора, поплевал на ладони и уже приготовился вонзить лопату в плотный грунт, как Семён вдруг ударил себя по лбу и вскричал:
– Замри! Вот я дурак старый! Это же не наша земля! Кистенёвская – её навезли, когда колокольне фундамент укрепляли. А наша, гагарская, вот! – Он провёл племянника в другой угол и велел: – Вот здесь копай!
Ваня покорно воткнул лопату и поддел горстку земли. Дядька бережно пересыпал её на белый платок, разложенный на ладони, уткнулся в неё чуть ли не самым носом и блаженно потянул ноздрями воздух.
– Наша, гагарская… Не то что кистенёвская! – Он с презрением зыркнул на соседний участок. – Из любой беды тя вытащит!
Звонарь легонько перевязал края платка и сунул получившийся мешочек Ване в карман.
– Вот! Теперь другое дело! В добрый путь, Иван! И за дитё не беспокойся!
Он коротко, но крепко обнял племянника и пошёл обратно в колокольню. Ваня поглядел ему вслед, а потом достал мешочек с землёй из кармана и замахнулся, собираясь закинуть куда подальше, но тут дядя Семён решил ещё разок помахать на прощание и обернулся. Ваня торопливо прижал мешочек к груди, погладил его ласково и на глазах у дядьки засунул обратно в карман. Семёна этот жест невероятно тронул – до слёз! Звонарь отвернулся и поднялся поскорей на крыльцо, боясь совсем разрыдаться.
Ваня свистнул негромко, и за спиной его тут же раздался цокот копыт. Повернулся парень и остолбенел. Верхом на лошадке сидела Даша.
– Не свисти, свистун, денег не будет! – сообщила Куда-Надо.
– Так ты же… – Ваня так растерялся, что дара речи будто лишился. – Там…
Он оглянулся на колокольню.
– Я не спала, весь разговор ваш слышала, – призналась Даша. – В окошко вылезла.
Ваня в замешательстве потёр виски.
– Ты пойми, Огневушечка, мне одному сподручнее. Опасно там.
– Я знаю! Поэтому и должна быть рядом! – твёрдо сказала отважная царевна.
Ну вот и что с ней делать? Ваня забрался в седло позади девочки и покорно вздохнул:
– Поехали!
Лошадка стремительно тронулась с места, оставив после себя плотные клубы пыли.
* * *
К полудню путники добрались до большой воды. Конца и края ей не было видно, а где-то у горизонта виднелся кусок суши. Туда, стало быть, и надлежит им отправиться.
Куда-Надо вышла на берег и остановилась. Не успел Ваня озадачиться, как им до острова добраться, как лошадка встряхнула гривой и ринулась прямо в воду.
Вот так чудо – хвост её работал, словно гребной винт! Так и поплыли.
Даша уселась с ногами на лошадином крупе и визжала от счастья. Ваня сидел по-обычному, придерживал царевну и болтал ногами в воде. Купание всем пришлось по душе, и даже лошадка Куда-Надо будто стала чуть менее строптивой.
Когда они подплыли к берегу, Куда-Надо сообщила:
– Вот он, остров Буян.
– Спасибо, родная! – от души поблагодарил её Ваня.
– Обращайтесь.
И вот они уже выбрались на берег. Всадники спешились, и Ваня завертел головой. Остров и остров! Ничего не понятно…
– Где же гмуров искать-то? – всплеснул он руками.
– Не суетись! – скомандовала лошадка. – Привезла куда надо! Там они!
Куда-Надо указала головой в сторону здоровенного камня. Ваня удивлённо изучил его со всех сторон, затем додумался сдвинуть глыбу и обнаружил узкий лаз. Заглянул – не видать ничего. Пожал плечами и собрался шагнуть в проход, но его окликнула Даша:
– Я тоже иду!
Девочка нащупала на земле берёзовый сук и крепко сжала его в руках.
Ваня покачал головой.
– С тобой только дольше получится! Не обижайся, Огневушечка, ну правда… Один схожу. Эти гмуры – они росточком, как дети. Я быстро!
И Ваня нырнул в темноту.
Чем дальше он шёл, тем сильнее сужался потайной лаз. В конце концов ему и вовсе пришлось ползти. Ваня упрямо продвигался вперёд, пока не выбрался из тоннеля и не оказался в большой пещере.
Парень с любопытством огляделся и заметил, что стены пещеры загадочно поблёскивают. Перевёл взгляд себе под ноги, а там, в песке, крупные сверкающие камни.
– Рубины! – ахнул он. – Ух ты! Аметисты!
Впереди был обрыв. Ваня осторожно подобрался к самому краю и заглянул вниз. Под обрывом раскинулся город гмуров. А по правую его руку из земли торчала огромная друза. Ваня пригляделся к сияющим кристаллам и удивился:
– А это что?
И тут за спиной у него раздался низкий голос:
– Это изумруд.
Ваня резко обернулся. Перед ним стоял дозорный отряд гмуров. Были они вида сурового, бородатые, в широкополых шляпах и зелёных камзолах. Ощетинились острыми копьями… Но, сколь устрашающим бы ни было это зрелище, гмуры были Ивану где-то по пояс. А копья их больше напоминали необычные столовые приборы.
Ваня не смог сдержать улыбку. Но радость его длилась недолго. В следующий миг предводитель дозорного отряда ловко стукнул Ваню деревянной киянкой по лбу.
И наш герой с дурацкой улыбкой на лице упал навзничь, как подкошенный…
Глава двенадцатая
Малый народец
Когда Ваня наконец пришёл в себя, то сразу понял: что-то не ладно. Оказалось, что его крепко-накрепко привязали верёвками к толстому столбу. Столб этот был врыт глубоко в землю, а под ногами у Вани находился деревянный помост. Довольно быстро выяснилось, что столб был так хитро установлен, что мог вращаться вокруг своей оси. Парень принялся озираться по сторонам и увидел, что он посреди огромной пещеры, изрытой многочисленными ходами. Все эти ходы завершались круглым оконцем или дверью. Многие из дверей были открыты: гмуры выглядывали из своих жилищ, чтобы поглазеть на чужака.
Тут столб резко крутанули, и Ваня оказался лицом к лицу с сухоньким старцем, сидевшим за столом. Несложно было догадаться, что это местный старейшина. Рядом с ним стояли огромные весы, на которые гмуры ссыпали собранные драгоценности. Тут же со свирепым выражением лица замер помощник старейшины – Ваня случайно услышал, что все называли его Аметистом. В руке у Аметиста была зажата острая кирка, и он гневно ей размахивал, обращаясь к соплеменникам.
– Слушайте, гмуры! – кричал он, транслируя речь вождя. – Дозорный отряд поймал чужака!
Старейшина же не отрывал взгляда от россыпи драгоценных камней на чаше весов.
– Сорок три, сорок четыре, – пробормотал он и, словно между делом, вставил: – Смерть чужаку! Сорок пять, сорок шесть…
Ваня перевёл взгляд на стол и заметил чернильницу. В этот же миг старейшина макнул в неё заострённую палочку и поднёс к счётной ведомости. Буквы сбегали с пера, сами собой выводили строчки. Ваня, как заворожённый, наблюдал за этим чудом. А потом спохватился, что его только что приговорили к смерти, и закричал:
– Э-э! А поговорить?
– А что с тобой говорить? Чужак – он и есть чужак, что на земле, что под землёй. Пятьдесят пять, пятьдесят шесть…
Аметист завопил что есть мочи:
– Что с ним говорить? Гмуры! Старейшина сказал: «Смерть чужаку!»
Старейшина бросил на своего помощника мрачный взгляд, и тот виновато замолк.
Ваня лихорадочно соображал, как бы ему избежать незавидной участи. Наконец он заявил:
– Да вы не понимаете!
