Какой-то шум позади почти отвлёк её. Эйлау услышала ржание перепуганных лошадей в тот же момент, когда мимо неё, с бледным лицом и перепуганными глазами, пронёсся Третий. Кто-то из её фей пытался преградить ему дорогу, но чёрные, непроглядные тени, сорвавшиеся с рук Карстарса, напали быстрее.
Эйлау отбивалась мечом и чарами, не боясь, что силы кончатся раньше, и слышала, как хриплый смех Карстарса звучит между утробным рычанием тварей и звуком, с которым они впивались в живую плоть. Где-то совсем рядом, за стеной шевелящейся тьмы, изредка прерываемой сталью и всполохами яркого света, — иногда золотого, иногда голубого, — кричала Пайпер, требуя, чтобы Третий немедленно вернулся. Эйлау была бы сильно удивлена, если бы это действительно сработало.
Нужно лишь загнать тварей в зачарованный круг. Даже если Третий будет мешать, он не сразу решится остановить кого-то из них. Эйлау или Магнус успеют поднять меч и отсечь Розалии голову — в зависимости от того, кто окажется ближе всего. Это не так уж и трудно.
Всего лишь поднять меч.
Это действительно не так трудно, но лишь в том случае, если твари пытаются убить их, а не оттеснить. Это напугало Эйлау намного сильнее, чем клыки ноктиса, щёлкнувшие совсем рядом с её лицом. Она всадила меч ему в челюсть и отпихнула ногой, почувствовав дрожь земли и шевеление магии раньше, чем хаос атаковал. Раньше, чем стены сдались под ним и начали осыпаться, раньше, чем земля стала расходиться, поглощая тварей, раньше, чем раксова Башня сотворила саму себя из пустоты, мощным порывом ветра отшвырнув всех остальных в стороны.
Затылком Эйлау приложилась то ли о чей-то доспех, то ли о корень ближайшего дерева, к которому были привязаны беснующиеся лошади, ещё не сорвавшиеся с места. Тёплая кровь мгновенно пропитала серебристые волосы, стянутые в тугую косу, и наполнила рот, стекла по правому виску. Левая голень была задета одной из тварей, которую уже успел пронзить чей-то меч. Кровь, казалось, была повсюду, хотя Эйлау не видела ни одного убитого, что странно. Развороченные, обугленные куски здания, с корнем вырванные деревья, копытами взрывающие землю лошади, тянущие привязанные поводья, чтобы сбежать, твари, от которых остались лишь оторванные конечности, ещё кровоточащие. Ни луны, ни звёзд не было, но Эйлау хорошо видела, как на месте, которое ранее было занято старым полуразрушенным зданием, высилась чёрная Башня, верхушкой касающаяся неба.
И вокруг неё — только члены её свиты.
— Где они? — выдохнула Эйлау, хватаясь за руку одного из рыцарей, подскочившего к ней. — Где они все?!
***
Клаудия разочарованно вздохнула.
— Это и есть твоя игра? — спросила она, зная: Карстарс её слышит. — И что мне нужно делать?
Разумеется, он ей не ответил. Вряд ли он вообще обращал внимания на простую смертную девчонку, не обладающую достаточным силами, чтобы противостоять ему. Или же он прекрасно знал, что, несмотря на то, что именно её проклятие подсказало ей, кем является Розалия, — вернее, кем она не является, — самой Клаудии ни за что не справиться с испытаниями, которые кроются внутри Башни.
— Что ж, — произнесла она, коснувшись деревянного изножья кровати, возле которой стояла, — пусть будет по-твоему. Однажды я уже выжила среди хаоса. Выживу и сейчас.
Ни Третий, ни Эйкен не любили говорить о Башне, но Клаудия узнала от них достаточно: это место умело читать сознание тех, кто оказывался внутри, и перестраиваться в соответствии с ним. Башня подчинялась своему создателю, нынешняя — Карстарсу, но не исключено, что порой она могла творить нечто самостоятельно, будто и впрямь была живым существом. Клаудию это ничуть не пугало. Она выберется отсюда, найдёт остальных и покончит с Розалией. Но если этого не произойдёт… Что ж, она постарается забрать с собой как можно больше тварей, если те осмелятся на неё напасть. Даже если сокрушитель не желал ложиться в её руки, она умела постоять за себя.
Клаудия оглядела свою простую комнату: средних размеров, без лишних украшений и изяществ, которые её семья не могла себе позволить. Лишь всегда заправленная кровать, стол рядом, на котором с попеременным успехом лежали то книги, то мелкие подарки отца, которые он привозил, низкий комод для одежды и круглое зеркало, висящее на стене. Из зеркала на неё смотрела девушка с короткими чёрными волосами, чёрными губами и почти таким же равнодушным взглядом, только белки у неё были совсем не светлыми.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты уверена, что выберешься?
Клаудия решила не отвечать. Башня будет путать её, лезть в сознание, показывать образы, которые она не хочет видеть, но она справится. Не имеет права даже думать о вероятности провала и останавливаться. Башня каким-то образом разделила их, и Клаудия сильно сомневалась, что лишь её оставили в гордом одиночестве. Если для каждого Башня приготовила своё мучение, то Клаудии следовало как можно скорее найти Эйкена, чтобы убедить его, что всё будет хорошо, и Пайпер — она слышала её стальной голос, но не верила ему.
— Эй, — произнесло отражение, когда Клаудия подошла к двери, ведущей в коридор. — Я с тобой говорю.
Клаудия приложила ухо к двери и прислушалась. Да, ей не показалось: по дому рыскали твари. Вероятнее всего, у неё меньше минуты, чтобы собраться с силами.
— Эй! — возмутилось отражение, когда Клаудия подбежала к зеркалу и сняла его со стены. — Что ты вторишь?! Как ты можешь?! Я — это ты, а ты — это…
Клаудия швырнула зеркало себе под ноги, не боясь пораниться об посыпавшиеся осколки. Натянув рукав едва не до кончиков пальцев, она взяла первый попавшийся осколок и торопливо отрезала от тонкого одеяла, лежащего на кровати, кусок ткани, который после обмотала вокруг другого осколка так, чтобы было удобнее держать. Он не заменит ей настоящего оружия, но меч отца, который им вернули, ждал внизу, на первом этаже. Клаудии нужно лишь добраться до него.
Медленно открыв дверь, она скользнула в коридор и направилась к лестнице. Она не отвлекалась на стены родного дома, которые всегда были просто стенами, и не слушала, как отражение, найдя любую стеклянную или зеркальную поверхность, пыталось достучаться до неё. Собственный голос в сочетании с её излюбленными выражениями и сталью, прослеживаемой через слово, могли бы на неё подействовать, если бы Клаудия вообще нуждалась в том, чтобы ей вправляли мозги.
Она знала, что будет дальше, ведь сотни раз видела это в кошмарах. Момент, когда Вторжение закончилось Дикими Землями, давным-давно затерялся в памяти, но только не то, что было после него. Клаудия ни за что бы не забыла тварей, проникших в дом, заполнивших всё селение, как кровь и слюна одной из них уничтожила меч её отца и как ей пришлось отбиваться исключительно топором, лишь чудом найденным ближе к двери, ведущей на задний двор. Клаудия была уверена: если бы она не была достаточно настойчивой, мать бы убрала топор туда, где он и должен быть, и в тот день Клаудия бы умерла вместе с ней.
Первая тварь встретилась ей на лестнице, как и раньше. Тварь была бесформенной, как дым, и чёрной, как самая тёмная тень, но Клаудия знала, куда бить и как уклоняться от зубов и когтей. Не дожидаясь, пока отражение вновь начнёт говорить с ней с ближайшей зеркальной поверхности, Клаудия метнулась вперёд, вскинула руку и вонзила осколок точно в то место, где у твари должны были быть глаза. В первый раз она не знала о том, что там действительно есть глаза, и челюсти сомкнулись на предплечье левой намного быстрее, чем она успела выяснить это. Но теперь Клаудия была готова: она толкнула визжащую тварь с лестницы, на других чудовищ, сцепившихся друг с другом, и перепрыгнула через перила. Меч отца была в скромно обустроенной гостиной, над камином — всего лишь пять метров, которые она может преодолеть за считанные секунды.
Её схватили за волосы и дёрнули назад. Не сдержавшись, Клаудия закричала и слепо полоснула осколком назад — если бы это был кто-то из её товарищей, её бы не стали хватать так грубо.
— Я же сказала тебе, — прошипело отражение ей на ухо, перехватив руку, — что я — это ты, а ты — это я. Как ты смеешь игнорировать себя?
