Мы рождены, чтобы защищать, выживать. Но сейчас моя цель заключается не в том, чтобы остаться в живых. Сейчас я хочу сражаться.
– Отведите мечи от моей фаворитки! – кричит Мидас, и стражники, вздрогнув, опускают клинки.
– Я не твоя фаворитка! – заявляю я, не волнуясь, что за нами наблюдают гости, не волнуясь, что королева Кайла мечет в меня молнии, а ее брат смотрит на меня с жалостью. – Король Ревингер не убивал принца Нивена. Принца убил ты. – Мой голос ударяет как хлыст, и у зевак вырывается громкий крик.
У Мидаса начинает дергаться глаз, по щекам от ярости расплываются два красных пятна.
– Вывести всех из зала!
От потрясения все стихают, а потом солдаты начинают оттеснять толпу, освобождая бальный зал. Но люди сопротивляются и злятся из-за того, что им приказывают уйти. Они так увлечены происходящим, хотят увидеть исход, хотят узнать, кто виноват на самом деле.
– Кто убил нашего принца? – кто-то требовательно спрашивает.
– Мы имеем право знать!
И снова хором звучат крики, в голосах звучит враждебность, когда стражники начинают применять силу, чтобы вытолкать всех из залы.
Мидас идет вперед, но снова резко останавливается, когда меня обступает Гнев. Не с угрозой, а стремясь защитить. Слейд тоже становится ближе, и тепло его груди обжигает мне спину.
От одного этого движения в глазах Мидаса появляется злоба. На него снисходит озарение, когда он смотрит на меня и на Слейда. Или, возможно, он осмыслил ранее сказанные мною слова.
Я не позволю тебе забрать и его.
И я не позволю, потому что…
– Он мой, – говорю я уверенным, решительным голосом, напоминающий рык оберегающей ярости.
От ненависти и потрясения, охвативших Мидаса, в моей груди урчит свирепое ликование.
– Так это был он? – стиснув зубы, выдвигает он обвинение.
– Как я уже пытался сказать твоему палачу, это точно был не я.
Все поворачивают головы в сторону поддельного Рипа, который ведет вперед пошатывающегося Дигби.
Я округляю глаза, сердце сбивается с ритма. Не только при виде моего стражника, вошедшего в эту ужасную залу, но и оттого, что впервые не вижу шлема фальшивого Рипа.
И хотя на нем все те же шипастые доспехи, я наконец-то вижу его лицо. С жадным любопытством я разглядываю его, очарованная бледной кожей, щетиной на подбородке, формой лица, и внезапно поражаюсь какому-то сходству.
Великие боги, поддельный Рип – чертов брат Слейда.
Они очень похожи. Если бы не различия, вроде более темных зеленых глаз, другого взгляда, более узкого лица и отсутствия ауры, я бы приняла его за Слейда.
– Сейчас же остановись, – приказывает Мидас.
Поддельный Рип и Дигби останавливаются недалеко от помоста, двое солдат подходят, чтобы взять их под стражу, а из толпы раздаются новые крики. Люди дерутся, когда их выгоняют, но стражники толкаются, живой стеной оттесняя гостей.
– Аурен, сейчас же подойти ко мне, – приказывает Мидас и показывает пальцем на место рядом с ним.
– Мы уходим, – заявляю я. В моем тоне слышна решимость. Я перевожу взгляд на Ману, брата королевы и ее советника. – С вашей стороны было бы разумно поступить так же. – На его лице мелькает тень сомнения, и он быстро переглядывается со своим супругом.
– Аурен, – грозно произносит Мидас.
– О, Мидас, отпусти ее, – беззаботно говорит королева Кайла, встав рядом с ним. – И без того очевидно, что она предана Четвертому королевству. Пусть лишится твоей благосклонности. Она это заслужила.
И хотя Кайла произносит эти слова с целью уязвить, они не оставляют на мне шрамов. «Да, – хочу сказать я. – Отпусти меня».
Мидас пытается придумать разрешение проблемы, и на его сосредоточенном лице отражается тревога. Он судорожно размышляет.
– С меня хватит, Мидас, – тихо говорю я. – Все кончено.
Последней хрупкой нитью, связывающей меня с ним, была моя вера в то, что он спас меня десять лет назад. Это было его искуплением. Но и эта нить оказалась перерезана, когда вскрылась его ложь.
Мидас считает, что может снова запереть меня в клетке и опоить дурманом, но Слейд никогда этого не допустит, не допущу и я.
Сейчас я поставила его в затруднительное положение. Вынудила его действовать так же, как он не раз вынуждал меня. Он подставил магией Слейда, вынужден соблюдать приличия со своей новой невестой. Надеюсь, я породила довольно сомнений у гостей, чтобы Четвертое королевство не пострадало из-за смерти принца Нивена.
Все это отражается на моем лице, пока я смотрю на Мидаса. Решимость. Отказ. Он не переоценил свои возможности – просто не понял, что за столом находится еще один игрок.
Время останавливается, и только в арке бальной залы слышны шаркающие шаги.
– Хочешь уйти? Хочешь быть шлюхой короля Рота? – со злостью восклицает Мидас.
От тихого рыка Слейда шея покрывается мураш-ками.
Я скрежещу зубами, услышав это слово, но видом не показываю.
– Лучше быть шлюхой для стоящего за мной мужчины, чем быть твоей фавориткой.
Мидас подается вперед. Возможно, хочет придушить меня на месте, но Слейд встает передо мной так быстро, что я даже не успеваю понять.
– Еще один шаг, и я не задумываясь сгною тебя. – С плеч Слейда скатывается напряжение, дымясь черным облаком в разрушительной силе его магии, и я понимаю, что он говорит совершенно серьезно.
«Скажи одно слово – и все будет кончено. Я убью его прямо в этой комнате, полной людей. Они убегут с криками, а я позабуду про монархов, которые объединятся против меня… Если ты хочешь, чтобы я это сделал, я выполню твою просьбу».
Слова Слейда звенят в ушах так же громко, как пение создания у меня в груди.
Я осторожно протягиваю руку и кладу ее ему на спину, почувствовав, как напрягаются его мышцы под моей ладонью. Слейд поворачивается ко мне лицом и закрывает глаза.
– Нет, – шепчу я. – Я не позволю ему сделать из тебя злодея.
Взглядом, пронзительным как шипы, он держит меня в плену.
– Я же уже говорил, что стану злодеем ради тебя.
Моя решительность укрепляется.
– Да. Но и я тоже.
Глава 48
Аурен
Может, Мидас слишком самоуверен, но он делает еще один шаг, встав на расстоянии всего нескольких футов, бросает быстрый взгляд на последних выходящих из зала гостей, а потом снова переводит его на меня.
– Ты хочешь уйти, Аурен? – спрашивает он. Его тихий голос не вяжется с проступающими в нем зловещими нотками.
– Да.
Мидас скрежещет зубами, я стискиваю челюсти.
Кажется, что проходят секунды, минуты, часы, пока мы смотрим друг на друга. Царь и питомец, господин преступного мира и раскрашенная девушка, лгун и идиотка.
Мидас
