Часть осадков выпадет над Бопутатсваной, но вероятнее всего, над незаселенными районами. Ученым снова будет что изучать, подумал он.
Полковник покачал головой. Его одолевали такие же мрачные мысли, как и Вегу. Он уже несколько минут нерешительно переминался в дверях, ожидая, когда Вега обратит на него внимание. Такое уже случалось. Когда генерал был поглощен работой или размышлениями, он ничего не замечал вокруг, и Суарес не сомневался, что может так простоять до вечера.
— Товарищ генерал… — Он заговорил тихо, как будто пытался осторожно разбудить Вегу, но так, чтобы при этом не испугать.
Вега даже не поднял головы.
— Полковник, это я во всем виноват. Ведь вы говорили, что у ЮАР есть ядерное оружие. И я сам видел соответствующие документы. Почему же тогда я решил, что они не станут его применять?
— Вы считали, что они вряд ли пойдут на заражение своей собственной территории, — тихо ответил Суарес. — Вы полагали, что нестабильность и смятение в высших эшелонах власти уменьшает вероятность успешного применения такого оружия.
— Это все слова, Хосе, — вздохнул Вега. — Я просто принял желаемое за действительное. Эти люди, кажется, готовы на все, лишь бы остановить нас, — они готовы даже уничтожить свою собственную страну. Теперь я это знаю. — Вдруг Вега встал. Было видно, что он пытается побороть смятение. — Отсюда вытекают два вопроса, полковник. Первый: как нам продолжать наступление, имея только две трети от первоначальных сил? И второй: что мы можем сделать, чтобы южноафриканцы не уничтожили нас всех с помощью своих ядерных бомб?
Суарес неуверенно взглянул на командующего.
— Возможно, усилив противовоздушную оборону, мы смогли бы…
— Этого недостаточно. — Вега покачал головой. — Даже имея все на свете зенитные установки, мы не сможем гарантировать, что каждый атакующий наши позиции самолет будет сбит. Нет, полковник, мы должны принять меры более действенные, более энергичные.
На лице Суареса отразилось замешательство.
— Прочтите-ка вот это. — Вега вынул из пачки бумаг какой-то листок и протянул полковнику.
Начальник штаба прочитал:
«Президент Кастро разделяет ваш праведный гнев. ЮАР присоединилась к своему обанкротившемуся лидеру США, став второй страной в мире, применившей ядерное оружие против людей… Используйте все возможные средства, все, что в вашем распоряжении, чтобы стереть этот позорный режим с лица земли.»
Суарес был озадачен. Если отбросить в сторону риторику, послание Кастро означало только одно — призыв сражаться до последнего.
— Что мы можем сделать, чего не сделали до сих пор?
— Пока вы занимались приведением этого хаоса в порядок, я вел переговоры с нашими социалистическими союзниками. — В голосе Веги зазвучали беспощадные нотки. — К нам уже летят два транспортных самолета — один ливийский и один северокорейский. К ночи я рассчитываю получить достаточное количество 152-миллиметровых снарядов и авиабомб с нервно-паралитическим газом, чтобы уничтожить значительную часть армии ЮАР. С этого момента мы начинаем применять отравляющие вещества.
В голове у Суареса пронеслись десятки вопросов. Как и их советские коллеги, кубинские войска имели кое-какие навыки применения химического оружия. Однако им редко доводилось использовать его в деле, если не считать ограниченных по масштабам бомбардировок Анголы.
Во-первых, применение боевых отравляющих веществ может создать для нападающей стороны не меньше проблем, чем для обороняющейся. Для химических войск предусмотрены специальные костюмы, приемы дезактивации, а также специальные машины химической разведки. Вега развеял его сомнения.
— Я знаю, о чем вы думаете, Хосе. Не беспокойтесь. Мы применим нестойкие вещества нервно-паралитического действия, и все проблемы, с которыми мы могли бы столкнуться в этом деле, обрушатся на нашего противника. У них нет ни необходимой выучки, ни соответствующего оборудования.
Суарес заговорил медленно, все еще чувствуя тревогу, несмотря на неожиданную уверенность командующего.
— Но ведь это будет означать эскалацию войны — и только, товарищ генерал. Даже если применение химического оружия принесет свой результат, оно лишь окончательно выведет африканеров из себя. И последуют новые ядерные удары.
— Об этом я уже подумал, товарищ полковник.
Суарес содрогнулся. Никогда еще голос Веги не звучал так хладнокровно и так грозно.
— По этой причине я хочу, чтобы каждая база и каждый штаб немедленно снялись с места. Мы водрузим кубинский флаг в каждом южноафриканском городе — большом и малом. — Вега говорил с нажимом. — Я также хочу, чтобы вы согнали несколько тысяч местных жителей — белых, ибо до черных и цветных им нет дела, — и мы сделаем их живым щитом для штаба каждой части, начиная от роты и выше. — Лицо кубинского генерала почернело от гнева. — Если понадобится, мы пошлем этому психопату Форстеру их фотографии, и пусть тогда осмелится кидать свои бомбы! Если они захотят разбомбить десятки тысяч своих соотечественников — милости просим. Все переменилось, полковник. На жестокость мы ответим жестокостью. Ударом — на удар.
Суарес покачал головой.
— Эти меры предосторожности, пожалуй, смогут защитить наших людей от ядерного удара — если только противник не лишился рассудка. И все же применение химического оружия вызывает у меня некоторые опасения. Осадки, дезактивация — ко всему этому мы не готовы. Мы сами можем понести большие потери.
— В кои-то веки нам повезло, полковник. — Вега сдержанно улыбнулся. — У наших ливийских товарищей по оружию в этом деле большой опыт. Они и поведут атаку.
Суарес понимающе кивнул. Ливийцы много раз применяли отравляющие вещества во время их бесплодных попыток завоевать Чад. Они должны достаточно хорошо разбираться в этом оружии, чтобы не подвергать себя лишней опасности.
— Два транспортных самолета, о которых я говорил, доставят техников и дополнительное оборудование. — Вега посмотрел начальнику штаба в лицо. — Выше голову, Хосе. Нанеся химический удар, мы сможем перешибить хребет остаткам юаровской армии. Мы отомстим за наши вчерашние потери! Если все пойдет, как я задумал, мы уничтожим африканеров в их собственных окопах!
— Будем надеяться, товарищ генерал.
Вега в упор посмотрел на него, пытаясь определить, что означает его бесстрастный тон — что он все еще сомневается или, наоборот, проникся уверенностью. Вега вышел из-за стола и направился к карте.
— Самолеты прибудут сегодня во второй половине дня. Позаботьтесь, чтобы их вели на посадку наши лучшие диспетчеры. Сегодня нам не нужны неожиданности. — Он зловеще улыбнулся. — Сегодня же вечером эти боеприпасы должны быть доставлены на передовую. Утройте меры безопасности, как на земле, так и в воздухе. Все ясно?
Суарес кивнул.
— Отлично. Завтра на рассвете мы проведем артподготовку против главного рубежа обороны противника с применением химических боеприпасов. — Вега ткнул в точку южнее кубинских позиций на дороге № 1. — Вот здесь.
ШТАБ 1-ГО БАТАЛЬОНА, 75-Й ПОЛК «РЕЙНДЖЕРОВ», ВОЕННЫЙ АЭРОДРОМ «ХАНТЕР», ДЖОРДЖИЯПодполковник Роберт О'Коннелл, нахмурясь, перелистывал отчет о результатах военной игры. Конечно, по играм и отработке ситуации на компьютере предсказать со всей точностью результаты будущей операции невозможно, но они, тем не менее, весьма полезны. Если их грамотно организовать, то можно высветить все непредвиденные накладки и слабые места готовящейся операции. Порой они дают неоценимую возможность предугадать и вероятные ответные меры противника. Сейчас же результаты тренировочных игр в батальоне его не радовали.
Пока что все три проведенные военные игры закончились для американцев абсолютным провалом. Потери — свыше 75 процентов, ни одного захваченного объекта, полная утрата контроля над ситуацией — список неудач занимал четыре с лишним страницы. Он обескураженно покачал головой. Совершенно ясно, что командованию батальона придется заново обдумать весь план операции «Счастливый жребий» — от высадки до эвакуации.
Раздался стук в дверь.
— Войдите.
В приоткрытую дверь просунул голову начальник оперативного отдела штаба батальона майор Питер Клоцек.
— Полковник, я только что получил телефонограмму из Шайенн-Маунтена. Все так и есть. Это не журналистская утка. Ядерные бомбы, которые нам нужно захватить, уже пущены в ход. — О Господи. — С того момента, как поступили первые панические сообщения из ЮАР, О'Коннелл молил небо, чтобы это оказалось ошибкой.
— Но я уверен, вы будете рады услышать, что все мировое сообщество уже выразило свой протест. — Клоцек не скрывал цинизма. — Представляю, сколько сейчас сочиняется нот, сколько проводится демонстраций и произносится призывов ввести против ЮАР новые санкции.
