— Но я уверен, вы будете рады услышать, что все мировое сообщество уже выразило свой протест. — Клоцек не скрывал цинизма. — Представляю, сколько сейчас сочиняется нот, сколько проводится демонстраций и произносится призывов ввести против ЮАР новые санкции.
— Великолепно. Просто великолепно.
О'Коннелл помрачнел. Санкции, демонстрации, акции протеста теперь ничего не значат. Африканеры уже доказали, что готовы вести тотальную войну — войну с применением ядерного оружия. Теперь единственный способ остановить этих безумцев — лишить их такого оружия.
Он снова посмотрел на лежащие перед ним отчеты. Пока что все казалось совершенно нереальным.
25 НОЯБРЯ, ПОТГИТЕРСРУСРазрозненные остатки нескольких батальонов южноафриканской армии продолжали удерживать Потгитерсрус. Их отчаянные усилия напоминали утопающего, хватающегося за соломинку.
Собственно, этот город горнодобытчиков не был последним бастионом на пути к Претории, но нельзя сказать, чтобы таких населенных пунктов на этом пути оставалось много. С его пересеченным рельефом, важным в стратегическом отношении положении на развилке дорог и значительным экономическим потенциалом, Потгитерсрус представлял собой место, исключительно удобное для обороны.
Город возвышался над высохшей, каменистой равниной, среди которой вырастали, как оазис цивилизации, плавильные заводы, учреждения и жилые кварталы. В мирное время население города составляло тридцать тысяч человек, из которых десять тысяч были белые, пятнадцать — черные, и еще пять — цветные.
Белые, естественно, жили в центре, они управляли шахтами и вели бизнес, чем, собственно, и жил весь город. Им принадлежали просторные, дорогие дома, окруженные тенистыми деревьями.
Большинство черных в Потгитерсрусе были одинокие рабочие-мигранты, которых селили в бараки в непосредственной близости от шахт. В каждом таком бараке, представлявшем собой одну длинную комнату, жило вместе до ста человек. Они могли находиться там, пока действовал контракт. Обычно он заключался сроком на год. В конце года им давали отпуск, чтобы повидаться с родными, женами, детьми, оставшимися где-то в районах расселения южноафриканских племен, а иногда даже в Мозамбике или Зимбабве. Однако они очень скоро возвращались. Зачастую эти шахты были для них единственным местом, где они могли получить работу.
Некоторые, самые удачливые из шахтеров или рабочих других предприятий города, умудрялись привезти с собой и семьи. Все вместе они набивались в лачуги, подобные тем, что можно видеть в ЮАР на окраине каждого города. Формально чернокожим не разрешалось владеть землей или жить вблизи от белых районов, но суровая необходимость вынуждала их селиться там, где было возможно. И они, к неудовольствию правительства, просто захватывали для себя места обитания.
Трущобы Потгитерсруса не заслуживали даже слова «тауншип». Здесь не было ни воды, ни электричества, ни канализации — одни хибары из жести и досок, служившие домом для большинства рабочих города.
Потгитерсрус был крупным горнодобывающим центром, здесь в промышленных масштабах добывали никель, олово, медь и платину. Хотя кубинцы и разглагольствовали об освобождении чернокожих братьев от апартеида, но на самом деле шахты представляли для них куда больший интерес. Кроме того, захват этих рудников мог бы разом лишить Преторию жизненно важных источников снабжения.
Мобилизация, проведенная в ЮАР, уже сократила объем добычи на шахтах Потгитерсруса, оголив штат белых управленцев и квалифицированных рабочих. Среди операторов горно-рудной техники цветных было еще меньше. На место выбывших ставили черных рабочих, но им явно не хватало знаний и опыта.
Еще до того, как кубинские войска подошли к рубежам обороны города, значительная часть белого населения успела эвакуироваться. Чернокожие же остались. Им было некуда податься. К тому же, когда заканчивалась смена, они фактически оказывались в своих бараках под стражей. Поскольку среди них было много иностранцев, то отряды «Брандваг» считали их недостаточно благонадежными. Что ж, если учесть, как с ними обращались, это, пожалуй, соответствовало действительности.
Итак, работа на шахтах продолжалась — несмотря на то, что кубинские танки и мотострелковые части уже находились менее чем в тридцати километрах от города. На огромных грузовиках руда и обогащенный металл вывозились на юг, в Преторию. Пока путь туда был открыт.
Вега отдал своим артиллерийским и авиационным частям приказ не бомбить и не обстреливать шахты и плавильни, с тем, чтобы потом, когда здесь будут хозяйничать кубинцы, их не пришлось восстанавливать.
Впрочем, кубинцам и без того хватало мишеней для артобстрела. Потгитерсрус лежал на западном склоне горы высотой более двух тысяч метров, и его защитники вот уже несколько дней сооружали новую линию обороны, благо в шахтерском крае не было недостатка в инструментах и технике для земляных работ.
В состав южноафриканского гарнизона, оборонявшего город, входили несколько недоукомплектованных пехотных батальонов, личный состав авиабазы в Питерсбурге, вынужденный покинуть место своей постоянной дислокации, а также бойцы местных бурских отрядов. Все вместе они представляли довольно существенную силу, правда, сказывалась нехватка тяжелого вооружения. Вынужденные поспешно отступить с боем со своих позиций, расположенных севернее, эти бойцы собрались сейчас в Потгитерсрусе. Здесь они по крайней мере могли надежно окопаться. А значит, на этот раз они не отступят.
ШТАБ ОБОРОНЫ ПОТГИТЕРСРУСАБригадный генерал Пит Бурсон много лет назад демобилизовался из вооруженных сил, однако в ходе всеобщей мобилизации его восстановили в воинском звании и назначили командиром гарнизона Потгитерсруса. В этом городе он прожил больше половины своей сознательной жизни. Лицо этого высокого, поджарого человека носило следы поистине трудовой биографии: он далеко не всегда сидел за письменным столом.
Генерал с удовольствием вспоминал годы работы главным технологом одной из самых преуспевающих медных шахт региона. И сейчас он сражался за свой родной дом, свою работу, свой привычный образ жизни. Слава Богу, его семья успела уехать, хоть и не так далеко — в Претории жила сестра жены. Впрочем, если в ближайшее время не удастся остановить кубинцев, то в ЮАР вообще не останется безопасных мест.
Бурсон посмотрел на оперативную карту и вздохнул, отхлебнув еще глоток чуть теплого кофе. Он еще должен благодарить судьбу. Учитывая катастрофическое положение страны, помощь ему была оказана поистине с королевской щедростью. За три дня, прошедшие со сдачи Питерсбурга, его бойцы отразили уже три атаки кубинцев, и он не сомневался, что они продержатся и еще какое-то время.
Но он был уверен и в том, что кубинцы снова пойдут на штурм — и очень скоро. Возможно, уже на рассвете завтрашнего дня. После полуночи прибыло пополнение — одному Богу известно, где удалось его наскрести. Он фыркнул. «Пополнение». Батарея допотопных орудий времен второй мировой войны и две роты мальчишек, которые с трудом тащат свои винтовки. Едва ли они смогут заменить павших в последних боях. И все же он найдет им применение. В данной ситуации, даже от пацанов с винтовками есть толк.
«Комбинированная» бригада Бурсона пережила уже не один воздушный налет, артиллерийский обстрел и рейд кубинских коммандос. Последние, относительно спокойные сутки он использовал для отдыха бойцов и укрепления оборонительных рубежей. Им даже удалось приспособить шахтные взрывные устройства под противопехотные мины с дистанционным управлением.
Склонившись над картой, командир бригады, принялся уже в который раз изучать свою линию обороны. Что еще можно сделать?
Его пехотные подразделения, занимающие позицию на северо-западной границе города, успели хорошо врыться в каменистую землю. Несмотря на усталость, они сохраняли решимость стоять до конца. Наиболее уязвимые подходы к их позициям были заминированы и огорожены колючей проволокой. Единственную в бригаде батарею 155-миллиметровых орудий «Джи-5» он поставил на невысоком холме у самой линии фронта. Отсюда снаряды могли долететь аж до самого Питерсбурга. Две оставшиеся зенитные ракетные установки — в каждой оставалось лишь по три «кактуса» — прикрывали артиллерию. Прикрытие же самой высоты обеспечивала вновь прибывшая батарея 5,5-дюймовых орудий английского производства, которые были вдвое меньше по размеру и вдвое старше его 155-миллиметровок. И наконец, местные бурские отряды, которые нельзя было ставить на передовую, выполняли роль разведки и снайперов. Они хорошо знали местность, и Бурсон надеялся использовать их с максимальной пользой.
Да, продержаться они смогут, но только не для того, чтобы спасти этих идиотов в Претории. Втянули нас в эту заваруху, подумал Бурсон с раздражением. Если мы выживем, то первыми поставим их к стенке — невзирая на этих форстеровских коричневорубашечников.
