Грем и Ева появились вскоре после его ухода, и тут же уехали, даже не заходя в дом, следом за ними уехали мои родители, взяв не показную машину Терцо. Дом будто бы сразу же опустел, потому что пока были родители, я хотя бы чувствовала, как они говорят и смеются внизу, теперь же только Прат где-то притих, не желая показываться.
Но Прат поднялся ко мне буквально через десять минут. Когда он зашел, я не обратила на него внимания, но рядом на столике появилась кружка чая, что меня, конечно же, удивило. Я принюхалась к чаю с сомнением, но лишь уловила запах жасмина, мяты и ромашки.
— Никак решил меня отравить?
Я посмотрела на Прата, застывшего со спрятанными в карманах руками. Он не смотрел на что-либо и не двигался, а скорее прислушивался к своим ощущениям, выждав минуту-другую, он расслабился и прислонился к компьютерному столу, будто бы у меня не было куда сесть.
— Неа, эти запахи всегда перебивают для меня запах крови.
— О, ужас! Все сегодня ведут себя так, словно меня вываляли в помоях! — всплеснула руками я, и Соня, тут же проснувшись, захныкала. Я раздосадовано замолчала, понимая, что мне не стоит на них злиться, я вовсе не понимаю, что им приходиться терпеть.
— Ты сегодня буйная. Не из-за того ли, что твой мальчик ушел так быстро? — иронично усмехнулся Прат, осторожно забирая от меня Рики. Тот даже не шевельнулся. Я с тяжелым вздохом подняла все еще хнычущую Соню со своей кровати и последовала за Пратом в детскую. Его плечи как всегда вздрагивали от сдерживаемого смеха.
Оказавшись в своей кроватке, укрытая любимым одеялом, Соня тут же успокоилось. Ее руки нащупали мягкую игрушку, и сон вновь вернулся к маленьким глазкам. Я посмотрела в сторону кроватки Рики — Прат с необычайной любовью уложил его. Что бы я ни думала или знала о Прате, он действительно любил малышей, как и любил меня. Пока я не стала старше. Но к нам, всем остальным в семье, он относился однозначно жестоко.
— Я не буйная, — наконец смогла оправдаться я, когда мы вернулись в мою комнату. Чай как раз остыл до нормальной температуры, когда его можно было пить.
— Ой, да не надо мне этих твоих рассказов. Я уже и так знаю, что было в школе. Волчонок не сдержалась, и отделала твою навязчивую подружку Сеттервин. Хотя не могу ее обвинять — Сеттервин та еще прилипала, — Прат самовольно занял мою кровать, поэтому я села в кресло, со стороны глядя на то, как его кроссовки покоятся на моем покрывале.
— Не называй ее так!
— Она и есть прилипала! Этого ты не можешь отрицать, — скривился Прат, когда я выдернула из-под него свою кофту. Когда он говорил, то часто добавлял к своим аргументам жестикуляцию, вот и теперь вспоминая о Сетти, он сделал странное движение напоминающее отвращение.
— Да я не о Сеттервин, я о Бет! Ей это не нравиться, — раздраженно заметила я, складывая разбросанные вещи, и причиной этому было не присутствие Прата, а то, что мне просто не чем было заняться.
— Боюсь, вот этого я изменить не могу. Волк он и есть волк, а она к тому же вообще волчонок. Опасный волчонок с неконтролируемыми гормонами. Вот ее дружок поумнее будет, и посильнее.
— Скажи, — я отставила на миг вещи, — а она может причинить тебе вред?
Прат усмехнулся понимающе, понимая, что я имею ввиду.
— Если только ударить по моему самолюбию.
— Ну, это и есть твое самое болезненное место — нужно ей об этом рассказать.
Я глянула на часы, время встречи с Калебом приближалось.
— Убери потом кружку, пожалуйста.
Я принялась обувать высокие сапоги. Подобные тем, что носят на фермах, потому что они не промокали, а также достала шапку и широкий шарф. Буду похожа на снеговика, это точно, решила я.
— Вот скажи, — Прат приподнялся на кровати, чтобы посмотреть, как я завязываю шарф. Его тон и взгляд заставили меня остановиться и прислушаться. — Когда ты успела вырасти? Неужели и Рики с Соней вырастут так же быстро?
Я смутилась такому странному вопросу, но тут же вспомнила когда видела, уже такое выражение лица у Прата.
— И когда он приезжает? — я тут же посмотрела на него, уперев руки в бока.
— Кто? — лицо Прата наглухо захлопнулось, стоило ему понять, что я действительно понимаю, к чему он клонит. Он резко вернулся в лежачее положение, врезавшись как камень в мои подушки, от чего воздух на миг взметнул его волосы облаком, и накрыл глаза и большую часть лица.
— Ты забыл, с кем разговариваешь, Прат? Я тебя прекрасно знаю, и знаю, когда у тебя появляется такой взгляд и это виноватое выражение лица. Его вызывает только одно — приезд Ричарда. Так, когда он приезжает?! — с расстановкой сказала я.
— На этой неделе, — как ни странно, Прат не стал выкручиваться. Он уже откинул волосы с лица, и его правильные скулы проступали под глазами, но, к сожалению, не могли покраснеть, как у человека.
— С чего вдруг? Я думала, его вызовут только в том случае, если начнутся проблемы, но ведь все спокойно.
— Это мое наказание назначенное Семьей, за то что я был так не осторожен с Евой, от чего мог пострадать Претендент — то есть ты.
— Что?! — я глупо уставилась на Прата и расхохоталась. Интересно только, откуда семья узнала, что Ричард был единственным в мире существом, который действительно мог контролировать Прата.
— Неужели в доме, наконец-то, будет покой!?
Прат скривил свое красивое точеное лицо в легкой ухмылке, от чего я поняла, что ему не так смешно, как мне. Он угрожающе помахал мне подушкой, но я лишь схватила рюкзак и выскользнула из комнаты. Приезд Ричарда, был поистине одной из самых лучших новостей за долгое время. Теперь, когда он будет здесь, Прат уже не сможет вести себя гадко. Но вряд ли это принесет удовольствие Ричарду.
Улица безмолвствовала, где-то в городе было слышно, как шумят машины, а в доме напротив, у сестер Стоутон, горел свет. Но когда я остановилась у въезда в наш двор, то оказалось в неосвещенной части. Постояв так, я начала различать много второстепенных звуков, которых раньше не слышала, и от этого зябко ежилась. Проверив, нет ли рядом чужих сознаний, мне удалось немного успокоиться.
Вскоре я начала замерзать от отсутствия движения, пребывая на одном месте. Но вот где-то далеко заурчал звук машины, не просто машины, а джипа, джипа Калеба. Я даже запрыгала на месте от радости.
Калеб остановился около меня, и, заскочив в машину, я радостно встретила не только Калеба, но и тепло салона.
— У тебя совсем холодный нос, — притянув меня в страстном поцелуе, от чего мои замерзшие губы едва не растрескались, пожаловался Калеб.
— А кто виноват? — возмутилась я, отогревая руки около печки, — я уже здесь минут 10!
