Доктор Шеффер, не выдавая своих планов, упросил Суханова, правителя св.Георгиевской крепости, пригласить самых влиятельных персон ближайших чинукских поселений. Тот дал себя уговорить и через неделю прибыло две дюжины гостей из кланов, постоянно обитающих вокруг устья Орегона: чинук, клатсоп, вакиакум и катламет.
После традиционного угощения, налив гостям барановского "квасу" (1 часть водки, 2 части ягодного сока и 7 частей воды), доктор заявил, что сам он пьёт исключительно кипяток, что тут же и доказал. Особенно поразило чинуков то, что квас в стеклянном стакане вскипел без огня, от одного движения белого шамана. Вообще то ничего особенного, просто щепотка соды, вступившая в реакцию с кислотой клюквенного сока, но какой эффект от одного стакана лимонаду.
Подняв таким образом свой престиж на недосягаемую высоту Егор Николаевич скромно заметил, что основной его специализацией являются различные болезни вплоть до самых страшных, например оспы.
"С этой старой ведьмой я давно знаком и всегда держу при себе" сообщил я поражённым слушателям и с этими словами достал из жилетного кармана маленький, плотно закупоренный пузырёк. "Стоит мне вытащит пробку и все люди, женщины, дети на 10 дней пути умрут". Они тут же кинулись уговаривать меня не выпускать эту ведьму, ведь они верные друзья и союзники касаков, кроме того и сам почтенный шаман может умереть. На это я ответил, что сам то великий шаман как раз не умрёт, потому, что женат на дочери Оспы.
"Женат на дочери Оспы?"
"Да. Зовут её Вак-цы-на. Мы жили вместе 7 дней, после чего она оставила мне знак"- с этими словами я снял сюртук и обнажил плечо с круглой отметиной прививки- "Теперь я прихожусь Оспе зятем" (Хочу тут отметить, что такое родство у индейцев считается очень близким и зачастую главным наследником становятся не сын, а племянник.)
Мои гости открыв рот смотрели на чудо. Затем тоён чинуков Чомчомлы робко спросил, а нельзя ли кому другому, не великому шаману, породниться с Оспой? И тут я, со свойственной мне щедростью, заявил: "Мои гости получат всё, что пожелают! Даже мою жену!" К утру все присутствующие были вакцинированы и, провожая их, я обещал через неделю, когда Вак-ци-на покинет их, посетить все 4 деревни.
Обещание я сдержал, только заняло это несколько больше времени. Молодожёны так хвастались знаками родства со столь значительной особой, что мне пришлось вакцинировать всё население этих деревень. Вполне разумный вопрос, как можно поженить на дочери Оспы женщин, почему-то ни у кого не возник. Остальные чинуки, прослышав о новом шамане по имени "Великий Тоён Оспы" не захотели отставать от моды.
Разумеется чехалисы тут же узнали что затеяли сии проходимцы чинуки, всегда успевавшие отхватить самый жирный кусок. Направив в Ново-Архангельск посольство они напомнили что, согласно договору, имеют с чинуками одинаковые права и потребовали направить великого шамана и к ним. Вскорости все союзные народы низовья Орегона счастливо прибывали зятьями Оспы".
К сожалению на верхних чинуков фокусы Шеффера не подействовали. Богатые и независимые племена, считаясь с силой пришельцев, не спешили признавать их суеверия. Вскоре Егор Николаевич отправлен был с дипломатической миссией на Сандвичевы острова, а доктор Ханеман, с немецкой педантичностью, закончил порученную ему работу. В оставшееся же время он воевал с правителем. Ханеман мог не обращать внимания на такие мелочи, как политика, но что касается медицины…
"Обшее состояние работников, если они не ремесленники и не помощники приказчиков, а занимающиеся валовыми работами… их заставляют работать до истощения; когда же заболеют, то не знают, что значит призрение или медицинское пособие…. Смертность среди них очень высока. Однако соответствующими данными я не располагаю. Если б было известно, сколько промышленников в последние тридцать лет прибыло из России, сколько из них возвратилось туда и сколько еще в живых и если б правитель обнародовал верные сведения о прежнем и настоящем народонаселении островов, тогда все мной сказанное оказалось бы вполне справедливым". Положение больных приводило доктора в отчаяние. "Они лежат в сырых, холодных казармах и умирают там… Все эти люди стенают под тяготеющим над ними игом безнадежности… Пища, отпускаемая больным, отвратительна и если нет у кого друга, который за ним присматривает, смерть его неизбежна".
В конце концов правитель уступил и выделил людей и средства на строительство в Новороссийске современный госпиталь на 20 коек и лазаретов в Москве и Ново-Архангельске. Как ни странно, на складах Компании у по мужицки прижимистого Баранова оказалось для этого в избытке инструментов и лекарств.
Сдав в октябре 1817г. всё своё немалое хозяйство прибывшему на "Риге" доктору Берви, на том же барке Ханеман с семьёй отправился в Европу на встречу со своей всемирной славой. Но корни его остались в этой земле: старшая дочь Магда вышла замуж за племянника Баранова Ивана Куглинова, а другая дочь- Стефания за Антипатра Баранова*(8) Позже его старший сын Фридрих, тоже врач, по неизвестным причинам бросил жену и дочь, уехал из Германии и более не давал о себе знать. Появился он через два года в СШ. Там, во время эпидемии холеры, прославился чудесными исцелениями множества больных, а потом исчез где-то за Миссисипи. Возможно он намеревался пересечь материк чтобы встретиться с сёстрами?
1* Взаимоотношения ГП и д-ра Лангсдорф вовсе не были столь иделическими. Положение туземцев во владениях РАК, произвела на Лангсдорфа крайне тяжелое впечатление. Более того, оно его шокировало, причем до такой степени, что, находясь в Америке, он опасался писать о виденном. Опасался потому, что чувствовал: это может стоить ему жизни. "О всяких злоупотреблениях и зверствах, свидетелем которых я был, и о неприятностях, сводивших на нет мою работу, я лучше умолчу и сообщу лишь некоторые замечания по естествознанию", - обмолвился Лангсдорф в начале февраля 1806 г. в письме своему учителю и наставнику геттингенскому профессору Иоганну Блуменбаху. И только много позже написал в книге Bemerkungen auf einer Reise um die Welt in den Jahren 1803 bis 1807: "Меня часто поражало обстоятельство, как в монархическом государстве могла возникнуть свободная торговая компания, не подчиненная никакой администрации и имеющая неограниченную и безнаказанную власть распоряжаться самовластно над огромными участками земель. Здесь русский подданный не находит ни обеспечения своей собственности, ни безопасности, ни правосудия….Алеуты дальних островов подчинены промышленникам или, другими словами невеждам и злодеям, которые всеми средствами обижают, притесняют и, смело можно сказать, высасывают добродушных и кротких туземцев…" Несомненно, что, даже в ещё более полном виде, наблюдения Лангсдорфа во владениях РАК стали достоянием высоких российских властей. Известно, что, находясь на Камчатке, он вступил в переписку с графом Румянцевым, тогда - министром коммерции, а позднее также министром иностранных дел и канцлером империи. Этому способствовала рекомендация дяди Лангсдорфа со стороны матери, тайного советника Коха, который познакомился с Румянцевым в период его длительной службы на дипломатических постах в германских землях. На Камчатке Лангсдорф собрал обширный материал о ее природе, населении, недостатках в организации управления и по пути в Петербург, из Иркутска, послал министру аргументированную записку о необходимых реформах на полуострове. Записка понравилась Румянцеву, была переведена с немецкого на французский язык и представлена Александру I. Это собственно и решило судьбу Лангсдорфа, вступившего на русскую службу и вошедшего в румянцевское окружение. В 1810-1811 гг. он принял участие в работе двух правительственных комитетов, занимавшихся реформированием Камчатки. Резонно предположить, что, встречаясь с Румянцевым, Лангсдорф беседовал не только о Камчатке, но и о Русской Америке. Кроме того доктор был вхож в дом И.Б.Пестеля, проживавшего в те годы в Ст.-Петербурге и управлявшего Сибирью из столицы. Пестель часто бывал на обедах у Александра I и на вечерних собраниях у императрицы Елизаветы Алексеевны, куда приглашали очень немногих приближенных. Так что информацию о РАК, сообщенную ему Лангсдорфом, правитель Сибири имел полную возможность довести до сведения царя, а "воспламененность" планами Резанова у Пестеля давно уж прошла. Так что отправка д-ра Лангсдорф генеральным консулом в Бразилию и финансирование его научных исследований там, являлось скорее способом избавиться от опасного человека. Но и в Бразилии Лангсдорф не оставил своей борьбы. "Я не могу не заметить, - писал он Нессельроде, - что мне кажутся опасными и ненужными всякие предприятия, осуществляемые правительством вместе с императорской Российско-американской компанией. Всякая монополия должна быть отменена и в особенности та, которая является причиной обезлюдения и разорения многих стран". На Алеутских островах, Кадьяке, Аляске, указывал он там же, "из многих тысяч жителей осталось лишь по нескольку сотен". Вряд ли погрешим против истины, если придем к выводу, что Лангсдорф содействовал не только реформам на Камчатке, но и привлек внимание к проблемам Русской Америки, а также внес определенный вклад в трансформацию управления Российско-американской компанией, правителями владений которой после отставки Баранова стали назначаться морские офицеры. (Прим.ред.)
