Голос послышался так близко, что Илья вздрогнул и повернулся. В трёх шагах от него, на ступеньках магазина "Мануфактура Фёдора Зайчихина", стояла Маргитка. Она была в простом ситцевом платье, шляпу держала в руке, и две толстые иссиня-чёрные косы свободно лежали на спине. Мельком удивившись, до чего же Митро распустил дочь - одна, на Сухаревке, среди бог знает какого жулья! - Илья поискал глазами того, с кем она разговаривала.
Искать долго не пришлось: высокий парень стоял перед Маргиткой, опираясь одной рукой о стену магазина. Он был выше девчонки на две головы, на широких плечах, казалось, вот-вот затрещит новая красная рубаха. Картуз парня был лихо сбит на затылок, и из-под него на загорелый лоб выбивался чёрный кудрявый чуб. "Цыган, что ли?" - заинтересовался Илья, подходя ближе.
Физиономия парня вполне смахивала на цыганскую: густые брови, наглейшие чёрные глаза, белые зубы. Да куда же Митро глядит! - снова поразился Илья.
Как гриб у него, что ли, девка растёт?
Как раз в это время Маргитка шагнула было со ступенек, но парень вытянул руку, останавливая её. Протяжно, сквозь зубы сказал:
– А ты меня не учи. Сеня Паровоз - сам себе царь и бог. Пожалаю - приду.
– Ну, приходи, коль соображенья нет, - зло сказала Маргитка. Илья видел, как побледнело её лицо и как сдвинулись к переносью брови. - Да только я к тебе не выйду.
– Отец велит - и выйдешь.
Маргитка вспыхнула было, но тут же справившись с собой, издевательски усмехнулась.
– Оно, конечно, верно… Отец велит - выйду. Вот через отца теперь со мной и разговаривай! - Она отбросила задерживающую её руку и сбежала со ступенек.
– А ну стой! - рявкнул парень.
Илья почувствовал, что пора вмешаться. Быстро подойдя к магазину, он взял стоящую к нему спиной Маргитку за руку. Та вздрогнула, дёрнулась было в сторону, но, обернувшись, растерянно улыбнулась:
– Илья? Что ты здесь делаешь?
– Совсем стыд потеряла? - спросил по-цыгански Илья. Не дожидаясь ответа, хмуро посмотрел на парня: - Оставьте девочку, господин хороший, душой прошу.
– Это ещё кто? - удивился тот. Чёрные глаза его сузились. С некоторым беспокойством Илья подумал: вот только драки ему и не хватало.
– Дядька это мой, дурак, - выручила Маргитка. - За мной пришёл. Всё, Сеня, дорогой, прощай навек. Гуляй, соколик, с ветерком да без пыли! С богом, до свидания!
Она молола чепуху с улыбкой, но Сеньке явно было не до смеха, а Илье – тем более. "Что же такое получается? Он ей кто? Неужели…" Сеньке, наконец, надоели издевательства девчонки. Процедив сквозь зубы: "Попомнишь ещё, зараза…" - он легко сбежал со ступенек и исчез в толпе.
В ту же минуту Маргитка тряхнула рукой, освобождая запястье.
– Пусти, Илья. Чего вцепился?
– Не боишься? - спросил он.
– Чего это?
– Что отцу расскажу.
С минуту Маргитка молчала, закусив губу. Затем недобро усмехнулась:
– Не боюсь. Трепи языком, раз баба, а не цыган.
– Дура! - Илья едва удержался, чтобы не залепить нахалке оплеуху. - Кто он тебе? Ты с ним была, что ли?
– Тебе какое дело? Сватать собрался?
– Ах ты!.. - Не выдержав, Илья замахнулся.
Но Маргитка ловко увернулась, вскочила на ступеньки. Без улыбки, враждебно сказала:
– Тронешь - загрызу.
Её широкие ноздри, раздувшись, задрожали, зубы оскалились, и Илья невольно отшатнулся. Справиться-то он с ней, конечно, сумеет, но без глаза его эта ведьма вполне может оставить. А стоит ли она того, холера?
– Отец знает?
– Нет. - Маргитка, остывая, исподлобья взглянула на него. - Зачем ему знать?
– А как ты замуж собираешься?
– Никак. Очень надо! - Маргитка в упор посмотрела на Илью и вдруг залилась смехом. - Господи, морэ, а ты-то что беспокоишься? Смотрите вы, он волнуется, как я замуж пойду! Да что там, замужем, хорошего? Сосунков сопливых плодить? Мужнину рожу пьяную наблюдать? Из-под кулака у него не вылазить? А меня трогать нельзя, если меня кто зацепит - убить могу! Я - бешеная!
Илья озадаченно молчал. В который раз его ставило в тупик поведение Маргитки, которая, казалось, и в грош его не ставила, хотя он этой пигалице точно в отцы годился. Дать бы ей пару затрещин, в самом деле, чтобы хоть уважение имела… Но как же Митро её так из узды выпустил?
Маргитка, казалось, угадала его мысли. Перестав смеяться, серьёзно сказала:
– Не думай, отцу всё равно. Я же ему не родная. Какая разница, с кем падчерица пойдёт?
– Ерунду говоришь, девочка.
– Не ерунду, а правду. Думаешь, чего он меня замуж не гонит? Позориться не хочет, знает, что я… ну, в невесты уже не гожусь. И с Сенькой Паровозом у меня когда ещё всё было… - Зелёные глазищи придвинулись совсем близко, и Илья невольно отстранился.
– Ты… зачем мне это говоришь, чяёри?
– Затем, что спрашиваешь, - пожала плечами Маргитка.
Илья давно отпустил её руку, но она пошла рядом с ним сама. Солнце светило им в спину. Почему-то Илье было неловко смотреть на девчонку, и он разглядывал её тень, бегущую впереди.
– А если б не я спросил, а другой кто? - наконец поинтересовался он. – Тоже б всё рассказала?
– На других мне плевать. - Маргитка вертела в руках шляпу. - Проводишь меня домой?
– Сама не доберёшься, что ли?
– Ну, Илья… Совсем ты ничего не понимаешь? Разве должна красивая цыганка одна домой идти? Я ведь красивая, Илья? Красивая? Как моя мама?
Посмотри на меня!
Маргитка ускорила шаг, зашла впереди него, резко повернулась. Теперь солнце било ей в лицо. В насмешливое смуглое лицо с сощуренными зелёными глазами, с неласковой улыбкой. Смеясь, Маргитка просунула между зубами розовый, острый кончик языка, и это окончательно вывело Илью из себя.
– Мать твоя сроду такой шлюхой не была! - резко сказал он и, не оборачиваясь, быстро пошёл вниз по Панкратьевскому переулку.
Маргитка смотрела ему вслед, закусив губы. В уголках её глаз дрожали слёзы.
*****Домой Илья вернулся в сумерках и, едва свернув на Живодёрку, понял:
во дворе Большого дома что-то происходит. Казалось, там собралась вся улица: старая ветла была облеплена мальчишками, народ сидел на заборах и крышах, у калитки стояла целая толпа. Илье едва удалось протолкаться к дому.
Подойдя, он услышал восхищённые крики:
– Давай-давай, работай!
– Живей, курчавая!
– Уже двадцать минут есть!
– Что такое? - недоумённо спросил Илья у Митро, который стоял у забора.
– Где Кузьма? - мрачно поинтересовался тот вместо ответа.
Илья смущённо развёл руками:
– Убёг. Чуть только отворотился…
– Так и знал. Да ладно, ты ни при чём. Он у меня-то сбегал тыщу раз.
Теперь раньше Петрова дня не дождёмся. Тьфу, вот проклятье на мою жизнь!
– Что там случилось-то? - снова кивнул Илья на двор.
Митро неожиданно усмехнулся:
– А… Протолкайся, взгляни. Девки перепляс устроили. Моя Маргитка уже двадцать минут без перерыва выкомыривает.
– Двадцать?! - поразился Илья, хорошо знавший, что такое пляска даже в течение пяти минут.
– Даже больше уже. А спор был - на полчаса. И, кажется, ещё не повторилась ни разу.
Илья присвистнул и с удвоенной силой раздвинул локтями толпу.
Двор был полон цыган. У крыльца стайкой сбились молодые парни и девчонки, на ступеньках сидели те, кто постарше. На столе под огромной старой вишней дымился самовар, и вокруг него сидели цыганки с кружками чая. Среди них Илья увидел и Настю. Посреди двора лежала огромная деревянная крышка от бочки, и на этой крышке растрёпанная, тяжело дышащая, но всё-таки улыбающаяся Маргитка отплясывала "венгерку".
Увидев Илью, она улыбнулась ещё шире, блеснув зубами, - как ни в чём не бывало. На ней было то же малиновое ситцевое платье, косы почти расплелись, прыгая по спине и груди, и чёрные курчавые волосы вставали над головой плясуньи буйным нимбом. Серьги-полумесяцы метались из стороны в сторону, каблучки выбивали мерный, чёткий ритм "венгерки". Чуть поодаль стояли девчонки-танцовщицы, переговариваясь восхищённо и завистливо. Аккомпанировал Маргитке Яшка, который едва касался гитарных струн, лишь задавая ритм. Рядом с ним на крыльце сидела Дашка. Илья ещё не успел подойти, а дочь уже подняла голову и протянула руку:
– Отец?
Он сел рядом.
– Что это у вас делается?
Дашка рассказала. Началось всё с того, что "лютая врагиня" Маргитки Катька Трофимова похвасталась, что на крестинах у цыган из Марьиной рощи плясала десять минут без перерыва. Маргитка тут же заявила, что десять минут - это сущая ерунда и она сама берётся проплясать, не останавливаясь и не повторяясь, полчаса. Тут же кликнули Яшку с гитарой, притащили из-за дома крышку от бочки, позвали свидетелей, чтобы всё было честно, - и перепляс начался. Попробовать свои силы захотели и другие плясуньи, но через пять-семь минут все до одной, включая Катьку, сошли с круга. Осталась Маргитка, которая плясала как заведённая и даже не думала останавливаться.
