Алтанар встал, чтобы подбросить еще дров в огонь, и подтащил свое кресло поближе. Он поплотнее запахнул плащ: холодный кулак зимы еще сжимал камень замка, сопротивляясь весеннему теплу. Даже в лучшую погоду огонь необходим, подумал он. Пламя очищает, глядя на его бесконечный танец, можно освободить ум от всех посторонних мыслей. В огне содержится истина.
Король улыбнулся этой мысли. Блюстители определенно находят огонь весьма полезным в своем стремлении к истине. На мгновение он задумался, бывают ли у других людей такие же остроумные мысли. Очень сомнительно. Он не мог припомнить ни одного человека за последнее время, способного его развлечь.
Реакция Конвея на возможность войны с товарищами была точно такая, как он ожидал. Это хорошо. И тот не стал просто соглашаться на передачу оружия — это значило, что он действительно озабочен. Он торговался, как мог. В его аргументах не было уверток.
Или были?
Нет, все-таки не было, решил Алтанар. Этот человек — не дурак. У него не было выбора, и он просто пытался выиграть время.
Иногда он думал, не легче ли было бы иметь дело с Фолконером. Конвей слишком хорошо умел скрывать свои чувства.
Фолконер. И как ему только удалось добраться до этого ножа? Его нельзя было пускать в кухню. Шеф-повар ответил за это, но поправить что-либо уже было невозможно. Лучше бы этот повар пожил подольше. Намного дольше. Он это заслужил. Новая кухарка по части приготовления мяса и в подметки ему не годится.
Король снова уселся в кресло, выругав себя за то, что отвлекся. Конвея не очень волновало, научатся ли новые люди владеть его оружием за семь дней. Это тоже хорошо. Громовое оружие должно сыграть свою роль через две недели. Самое большее, три.
Огонь танцевал на поленьях. Алтанар привычно потянулся за кочергой, не замечая, сколько мастерства вложено в удобно ложащуюся в руку рукоятку и стилизованное тело змеи, образующее сам инструмент. Вороша угли, он размышлял, почему же разговор с Конвеем все еще беспокоит его.
Семь дней. Было что-то в его виде, в том, как двигались его глаза. Он был недоволен этим числом. Нет, не расстроен, но недоволен. С чего бы это? Конечно, он заявил, что необходимо десять дней; но люди всегда требуют больше времени, чем им необходимо на самом деле. Алтанар вздохнул. Все они так глупы; просто чудо, что он сумел чего-то добиться.
Семь дней. Какая разница, будет ли у чужеземцев семь дней, или десять, или двадцать? Он разговаривал сам с собой: «Я что-то видел. Что же это было? Что же такое важное было связано со временем обучения? Конвей явно пытался выговорить себе побольше времени, но пытался как-то слабо; почему он ни разу не сказал, что это будет моей ответственностью, если солдаты не смогут правильно обучиться владению оружием? Любой разумный человек постарался бы скрыться за такой логикой. Что-то здесь не так».
Алтанар вынул тяжелую кочергу из огня. Змеиная голова с раздвоенным языком светилась тусклым багровым светом. Струйка дыма поднималась от прилипшего к ней кусочка дерева. Стряхнув уголек, он поднес конец кочерги к меху у самого края очага. Отдельные волоски чернели и скручивались под действием жара, оставляя в воздухе султанчики едкого дыма. Он повернул руку, сминая обугленный мех и обнажая шкуру, скрывавшуюся под ним. На той выступили маленькие пузырьки, кожа обуглилась, потом начала шипеть и потрескивать. Он продолжал поворачивать кочергу, тыча в шкуру змеиным языком, пока звук не прекратился. Поставив кочергу на место, Алтанар нагнулся к клубам поднимающегося дыма, тут же заполнившего его ноздри.
«Истина, — прошептал он. Звук был мягким, почти чувственным. — Огонь оставляет одну только истину».
Через час король стоял перед дверью, за которой женщина по имени Картер рассказывала детям сказку. Что-то про кролика и ежевичный куст. Он заглянул внутрь, заинтригованный ее серьезностью и проникновенностью голоса. Эта история так на нее похожа, хотя скорее похожа на всех обычных людей. Они придумали эти мелкие сказочки, чтобы почувствовать свою значимость. Кролик обведет лису вокруг пальца и проживет еще один день. Простые люди восхищаются кроликом, желая быть похожими на него. Умный человек боролся бы за то, чтобы стать хитрой лисой.
Закончив рассказ, Картер собиралась последовать за детьми на игровую площадку. Алтанар выступил со своего места у стены, преградив ей путь. Он перепугал Дженет, и та прижала ладонь ко рту, еле подавив тихий вскрик. Ее глаза широко открылись от ужаса. Алтанар испытал истинное наслаждение от того, что выражение ее лица не изменилось, даже когда она узнала короля.
— Я не хотел пугать тебя. Зайди, присядь со мной на минутку. У меня есть для тебя хорошие новости. — Он обхватил ее запястье, попытавшись повернуть, но она не поддалась.
— Дети. Я не могу оставить их одних.
Он продолжал тянуть ее.
— Я попросил Жрицу присмотреть за ними. Ты свободна до тех пор, пока я не уйду.
Картер позволила повести себя назад к креслу, только раз оглянувшись на дверь. Усевшись, она поджала колени, будто пытаясь стать как можно меньше.
Алтанар выбрал себе стул и эффектно опустился на него, взмахнув вышитым плащом. Ярко-зеленое шитье его подкладки составляло прекрасный контраст с великолепием красной и желтой ткани наружной стороны. Блуза и штаны тоже были вышиты: белая нить рисовала сложные переплетающиеся узоры на зеленовато-голубом поле.
Он расспрашивал о детях, заранее собравшись с силами, чтобы как можно дольше выслушивать ее болтовню, а потом мягко перевел разговор на саму Дженет и остальных чужеземцев. Та заверила короля, что все в порядке, и, казалось, даже сама поверила этому. В свою очередь он объяснил, что они остаются почти что в заточении лишь из-за вековых традиций этой страны.
— Если бы это не было оскорблением для всего народа Олы, — доверительно произнес он, беря ее за руку, — я бы ни за что не заставил вас терпеть неотступных сопровождающих. У меня есть абсолютная власть, но как король я обязан подчиняться обычаям своего народа. — Он опустил взгляд. — Недавно я разговаривал с Конвеем. Мне показалось, будто он хочет нас покинуть. Как бы это ни было мне неприятно, я, разумеется, не в силах помешать вам. Вы — мои гости и можете уйти когда пожелаете. Но меня искренне удивляет такое пренебрежение той защитой, которую я вам предоставил.
Картер начала было протестовать, но Алтанар легонько дотронулся пальцем до ее подбородка, останавливая, и продолжил:
— Я знаю, что ты станешь защищать его, но, по правде сказать, я ничего иного не требовал от Мэтта, как только обучить нескольких моих людей, чтобы мы смогли защититься от Харбундая. Он не возражал, но я надеялся, что он согласится оставить одно из своих ружей. Не прямо сейчас, но ведь вы могли бы отдать одно ружье, когда будете покидать нашу страну? У вас все равно их больше, чем людей, не правда ли?
— Я бы их все отдала! — воскликнула она. — Я мечтаю, чтобы они вообще нам не понадобились, да и вам тоже. Я ненавижу все эти убийства. Эту боль… — Глаза Дженет наполнились слезами.
Выпустив ее руку, король отошел к окну. Пара блюстителей неподалеку давала знать, что никто не подслушивает, и он снова заговорил:
— Мне хотелось бы, чтобы вы знали, как ненавистно мне быть тем человеком, который несет все это зло своим подданным. Однако они сами вынуждают меня. Главная цель моей жизни — обеспечить людям счастье и безопасность, но для этого король должен обладать властью для поддержания порядка. Несомненно, многие выступают против моей политики. А разве хотят они помочь людям? Ни за что. Они лишь жаждут получить право распоряжаться всем вокруг для собственного блага — точно так же, как Харбундай закрывает нам путь к исконно нашему Внутреннему Морю.
Поднявшись из кресла, Картер встала на почтительном расстоянии позади Алтанара.
— Я думала, ваша война с Харбундаем… Ну, я имею в виду, ты ведь говорил, что это завоевательный поход.
— Так и есть. Или будет. — Он повернулся, свысока улыбаясь ей. — До тех пор, пока в этом участвует их король. Но народ может только приветствовать правителя, понимающего его нужды. Возможно, в глазах Оланов я не выгляжу миротворцем — они ведь должны участвовать в войне, не так ли? Но тебе я могу сказать правду. Мне станет намного легче, если я скажу ее. Я ненавижу убийства и кровопролитие. И надеюсь, что мы сумеем, быстро завершив войну, построить что-то хорошее.
— Ах! Я тоже…
— Особенно я надеюсь на это сейчас. — Король медленно и мудро подмигнул ей. — Я ведь обещал хорошие новости?
— Еще?! То, что ты рассказал о себе… — Она запнулась, слегка покраснев, смущенная тем, что открыла свои мысли. Ее губы остались слегка приоткрытыми, и Алтанару Дженет представилась глупенькой рыбкой, пытающейся убедить себя, что наживка — на самом деле никакая не наживка. Он шагнул вперед, протянув руки. Она подняла свои, чтобы встретить его ладони.
