Гэн покраснел, услышав, как оскорбляют его людей, но промолчал. Барон поднялся.
— Мы должны посоветоваться. Твои покои, благородный Малтен, находятся сразу за этой комнатой, так что можешь отдохнуть, не раскрывая своего присутствия здесь. Я сообщу свой ответ утром.
Как только Малтен покинул комнату, барон собрал всех на своем конце стола. Его руки были сцеплены, каждый палец, казалось, дрожал от энтузиазма.
— Моя первая реакция — надо воспользоваться таким удачным случаем. Долгое время я надеялся избежать конфликта с королем, но он собирается напасть первым. В самозащите нет предательства. Я все еще подозреваю, что барон Малтен знал о планах Оланов напасть на нас прошлой осенью. Однако я, бывало, и раньше становился жертвой своего энтузиазма. Вот почему мне необходим ваш совет. Я подчинюсь коллективному мнению.
Джалайл опросил всех по очереди, начиная со своих собственных людей. Очевидно было, что все позволят говорить Гэну от их имени. Однако барон вынудил каждого отвечать отдельно, задавая настойчивые вопросы, дабы убедиться в весомости причин того или иного совета. Гэна же он приберег напоследок.
— Итак, Гэн Мондэрк, ты слышал все мнения. Что ты об этом думаешь?
Гэн покачал головой, глядя на крышку стола. Подняв глаза, он произнес:
— У нас достаточно времени, чтобы подготовить оборону. Неизвестно, лучше ли станет нам с новым бароном на фланге, чем было со старым. Если мы сделаем первый ход, будьте уверены, король обязательно поинтересуется, где мы достали такую информацию, и уж будьте уверены — этот Малтен станет отрицать, что когда-либо бывал здесь. Если король решит напасть, мы будем готовы. И если, увидев это, он решит, что лучше не связываться, то выиграют все.
Барон надолго замолчал, поглаживая горло и размышляя. Без всякого вступления он повернулся к женщинам.
— Сайла, Нила. Вы слышали, что думают люди. Что вы знаете об их позиции?
Они обменялись настороженными взглядами, потом Нила кивнула, и заговорила Жрица Роз. Вначале ее речь звучала почти робко, но спокойная целеустремленность придала силу ее словам, и напряженность мало-помалу исчезла:
— Поскольку мы женщины, то боимся любой битвы, потому как боимся за мужчин, участвующих в ней. Мы также переживаем за всех наших сестер. Женщинам легче живется здесь, в Харбундае. Мы ничего не можем посоветовать, но просим, чтобы вы защитили нас от Олы и не нарушали наши человеческие права. Если это будет так, то все наши сестры в любом баронстве королевства поддержат вас, как только смогут.
Барон выдал ей едкую улыбку:
— Помогут нам? Как? Отказавшись спать с любым, кто нападет на нас?
Тейт начала подниматься, но Гэн быстро схватил ее за руку. Ее слегка напугало, что при этом он даже не глядел в ее сторону — все его внимание было приковано к Ниле, и юноша пытался подавить ухмылку.
Нила поднялась из своего кресла одним плавным, текучим движением. Ее голубые глаза были холодны, словно лед.
— Волки знают, что их жены и дети находятся под защитой барона, если с ними самими что-нибудь случится на службе. Женщины благодарны за возможность работать и что-то получать за это, и все, что они когда-либо просили у вас, — это только земля, чтобы построить дома и разбить сады. Любая женщина в королевстве завидует им — не потому, что у них есть дома, мужья или земля, но потому, что у них есть собственное достоинство. Зная об этом, мужчины ценят и их самих, и вас еще больше. — На мгновение остановившись, Нила добавила: — Да и то, о чем вы говорили, тоже имеет свою силу.
Когда она села, все засмеялись, и даже барон присоединился к ним. Наконец он призвал к вниманию. Его приказом Гэну была подготовка к выступлению. Выгода перевешивает опасность, заявил он, и на том собрание завершилось.
Гэн с Нилой вернулись домой. Подбросив в камин еще дров, он уселся на стуле. Нила принялась нарезать хлеб, раскладывая его на деревянном блюде, потом добавила в котел на огне рубленого лука. Котелок держался на железном кронштейне, конец которого крепился к трубке, выходившей из широкой металлической пластины в потолке. Чтобы открыть котел, надо было поворачивать кронштейн, и тот при движении издавал тоскливый скрип. Этот звук насторожил всех трех собак, растянувшихся на полу у кровати. Они знали, что таким скрипом сопровождается готовка, а готовка означает лакомые объедки. Но на сей раз ничего не последовало, и собаки продолжали дремать.
Нила устроилась на полу рядом с Гэном, положив голову ему на колени.
— Я сказала лишнее? — спросила она, глядя на огонь.
Он потрепал ее волосы.
— Ты все сказала правильно.
— Ты молчишь. Я думала, ты злишься. Люди здесь не привыкли слушать женщин, тем более спорить с ними.
Гэн усмехнулся:
— Я уважаю твое мнение.
Он надеялся, что на этом разговор окончится и он сможет вернуться к своим размышлениям. Нилу, казалось, такой ответ вполне удовлетворил. Гэну потребовалась пара секунд, чтобы снова собраться с мыслями; соблазнительный запах оленины уже начал заполнять комнату.
Провизия — одна из тысячи вещей, о которых он должен позаботиться перед выступлением. Сколько-то можно добывать по пути, но большая часть должна быть взята с собой в фургонах. О том, чтобы выжимать еду из местных жителей, не могло быть и речи, кроме как в самых экстренных случаях, да и тогда необходимо как-то расплачиваться. Снаряжение тоже нуждалось в полной проверке, надо было пополнить запасы. Теперь, когда введена форма, это будет намного легче сделать. Дополнительные вещи не запрещались, но они полностью обеспечивались самим воином. Личность больше выражалась через украшения. Гэн гордился впечатлением, какое Волки производили на марше, хотя разномастная коллекция шапок придавала колоннам весьма экзотический вид.
Гэн встряхнул головой, прогоняя эти мысли, чтобы заняться серьезно беспокоившей его проблемой. Барон решил точно так, как хотел бы он сам. Однако Гэн честно пытался отговорить его. Победа у Медвежьей Лапы не изменила главного: Волки были небольшой боевой единицей. Они походили на карлика, сражающегося с гигантом. Карлик должен обрушить на врага ураган ударов, в то же время не пропустить ни одного. Да, у него есть шанс измотать противника. Однако ему достаточно сделать единственную ошибку, а гиганту — нанести единственный удар. Так же и с Волками. Его воины могут выиграть дюжину битв — и все же, соверши они одну смертельную ошибку — и Ола или объединенные силы баронств Харбундая могут задавить Волков просто численным превосходством.
И все же в глубине сердца Гэн желал, чтобы противостояние началось. Благородный Малтен — предатель. Его высокомерная неискренность была слабым местом, так же как страх перед растущей силой Волков являлся слабым местом короля. Играть в их игру было рискованно. Но и ставки были высоки.
У него на колене Нила заплетала волосы, позволив им свободно рассыпаться по плечам. Гэн обернул мягкий пучок вокруг своей руки, чувствуя, как по телу пробегает горячая волна. Иногда, думая о своем счастье, он ловил себя на том, что ведет себя словно глупый жеребенок весной.
И все же.
Они жили на лезвии ножа. Без них Джалайл покинул бы этот мир еще до начала зимы, но теперь они зависели от его благосклонности. Гости или партнеры, они не были полностью свободны. Хотя свобода относительна, понял он, физически Джалайл накладывал на него меньше ограничений, чем ночной дозор. Требования племени были естественны для Гэна, они были частью его жизни, как он сам был частью племени. Здесь же, где его приняли и оценили, как никогда бы не оценили его соплеменники, он постоянно чувствовал свое отличие от других. Никто не говорил об этом. Но он это видел. Он видел быстрые вспышки боли в глазах Класа, когда другие офицеры, говоря о праздниках или просто семейных отношениях, игнорировали его. Они поступали так не от недостатка вежливости, а просто по привычке исключая из круга общения всех, не принадлежащих к «ним» от рождения. Сайла легче восприняла это. Видимо, ее положение Избранной позволило привыкнуть к образу жизни постороннего.
Нила страдала больше всех, но говорила меньше. Большинство остальных женщин относилось к ней так же, как мужчины относились к Класу. Они, казалось, честно приглашали ее в свою компанию. Жены Волков знали, сколько она, Сайла и Тейт сделали для них, и относились ко всем троим как к королевам. Но у Сайлы была ее лечебница, Тейт занималась обучением воинов. Нила же долгие часы работала с ткачихами, гончарами, швеями, но, как и Клас, она не стала одной из них. Они приносили ей первые весенние цветы, делали для нее особые шали, одеяла и посуду, но никогда не подходили к ее двери ближе чем на двадцать ярдов и не приглашали к себе. В последнее время Гэн несколько раз видел, как она сидит на крыльце, позволяя осеннему солнцу играть на прекрасной коже и волосах. В первый раз он даже задержал дыхание, боясь пошевелиться, наслаждаясь ее красотой. Но, присмотревшись, заметил печаль. Ее руки лежали на коленях, будто пытаясь дотянуться через сотню футов до смеющихся, болтающих женщин.
