Глава двадцать вторая.
Битва на Гетласской гряде.
Стиснув поводья кольчужной перчаткой, воевода Граннен удовлетворенно взирал на поле боя. По всей долине валялись трупы бунтовщиков, и земля размокла от крови. Над смертным полем плыли, как дым, клочья тумана. В багряном закатном небе кружили над щедрым угощением дра’аки, и воевода не мог бы сказать, настоящие это двери или глумливые подделки, посланные в помощь ему господином посредником.
По всему Параниосу царское войско громило один за другим отряды бунтовщиков в кровавых, быстротечных стычках. Какая там междоусобица – просто наведение порядка. Дилетантская наивность мятежников даже не давала называть это войной.
Маскет, само собой, был другого масштаба фигурой – но он мертв, а те его соратники, кто не сдался вовремя, кормят дра’аков. Остался, конечно, элдаретов сброд, но и с ним было бы расправиться так просто…
Граннен расчетливо прижмурился. Было бы легко – коли воеводе не пришлось бы отрядить половину своих войск в Танмандратор. Смута, грозившая этому краю с самого начала рекрутских наборов, обернулась вдруг открытым мятежом. Армия из восьми тысяч мятежников хлынула вдруг с гор, чтобы нарушить самим царем установленный порядок. Граннен до сих пор кипел от бешенства при мысли о недоумках, допустивших, чтобы эдакое войско собралось в полнейшей тайне. Но жалеть поздно – у воеводы не осталось иного выхода, как отправить на борьбу с мятежом добрых семь тысяч солдат. А этим его силы растягивались до невозможности. Царю же было как будто и все равно. Указы его следовало исполнять как по волшебству, а любое упоминание о трудностях самодержец пропускал мимо ушей.
Из-за маскетова войска Граннен теперь не мог перехватить Элдарета прежде, чем мятежники подойдут к столице почти вплотную. Слава громовым богам, что владыка Серпет согласился помочь. Граннен давно научился сдерживать торит-мирскую гордыню и использовать все и вся, что под руку подвернется, чтобы остаться в фаворе у царя и у кормила власти.
А после того, что свершилось только что на залитом кровью поле перед ним, воевода полностью уверился в ворожейной силе посредников. Так что пусть Элдарет со своим потешным войском доходит хоть до самой Парионы. Граннен с нетерпением ждал этой встречи. С каким наслаждением он вновь спустит с цепи этих кровожадных тварей, чтобы сеять ужас и погибель!
Теперь войско Гелананфии продвигалось торопливо, испуганно поглядывая в небо, как мыши ждут появления совы. Снова царевна предложила всем сдаться на царскую милость, и тем спасти, пусть ненадолго, свои жизни. И снова все, как один, поклялись следовать за ней хоть на тот свет, лишь бы не подчиниться Граннену.
Танфия даже обиделась, что в их верности усомнились, да так и сказала об этом царевне в лицо. Гелананфия выслушала ее благосклонно, и ответила просто:
– Тогда идем, что бы не случилось дальше.
За десять дней тракт привел ее войско к Гетласским холмам на западной окраине Парионы. Некоторые – раненые или хворые, включая и несчастного гонца – отстали, хотя Гелананфия не оставляла никого без помощи и пригляда. Сидя в седле быстроногой Зарянки, Танфия бесилась от необходимости поджидать медлительных пехотинцев. Вместе с Линденом и Руфридом они бесконечно обсуждали, а не стоит ли бросить эту затею и отправиться в Париону втроем… но каждый из них понимал, что в войске Гелананфии скрыт их единственный шанс спасти Изомиру. И все они были напуганы больше, чем могли признаться друг другу.
Царевна говорила, что двинется прямо на Янтарную цитадель. До сих пор никто не пытался их остановить. Продвижение их не оставалось тайным – за ним наблюдали дозоры царских солдат; однако войско не встречало сопротивления. То, что их подпускают так близко к столице, пугало – словно Граннен решил подразнить их драгоценным призом, возбуждая надежды.
На десятый вечер лагерь разбили в месте, которое Элдарет назвал Гетласской грядой – цепочкой холмов, упиравшейся одним концом в высокий эскарп. Сафаендер ехал обок Танфии; Элдарет подыскал ему и всем его актерам коней, хотя верхом они чувствовали себя немногим лучше, чем на своих двоих. Аштарь, Эвендер, Шарма и Салиоль ныли почти непрерывно, так что Танфия старалась обходить их стороной, н Сафаендер этот урок усвоил.
Когда они выехали на вершину очередного холма, Танфия завидела на окоеме золотую блестку – что это было, из такого далека сказать было трудно.
– Что там? – спросила она.
– Это, милая моя, – тоскливо пробормотал Сафаендер, – стольная Париона.
У Танфии отвалилась челюсть.
– Не дразни меня. Не верю.
– Клянусь чем хочешь – так и есть.
– Мы почти дошли! Просто не верится, что я ее вижу!
– Но позволят ли нам войти? – серьезно поинтересовался поэт.
Париона раскинулась к востоку от Гетласской гряды, и последний привал устроили на западном склоне. Танфия выждала, покуда лагерь, расцветя кострами, не погрузится после вечерней трапезы в дрему, а потом ускользнула в одиночку, и, оседлав Зарянку, двинулась на север, к эскарпу. Обрыв тянулся на северо-восток, и, выехав на край последнего утеса, девушка оказалась на несколько миль ближе к столице. И вид, открывшийся ей, был ошеломителен.
Солнце еще не зашло, но в небе уже бледнели все три луны. А под ними разлеглась на трех зеленых холмах Париона.
То был первый взгляд Танфии на город ее мечты.
Равнину заливал золотой свет заката, и сам город сиял золотом в меркнущем свете. В низинах дома тонули в лиловой тени, ближе к вершинам еще горели на солнце их крыши. Там стояла, венчая самый высокий из холмов, сама Янтарная цитадель. Блистали, точно как в фантазиях Танфии, высокие стены и гордые башни, но это был не сон, а далекая, суровая, мучительная реальность.
В глазах у Танфии защипало. Просто увидеть Цитадель… Боги, как же она мечтала ее увидеть хоть глазком – но не так, не ради таких страданий.
По правую руку от Цитадели на холме пониже блистали купола храма Нефетер, богини-покровительницы города. По левую руку виднелся и третий холм, и на нем какой-то немыслимый обрубок, неуместно-уродливый среди этой красоты. Слишком он велик…
Боги, это Башня!
Там должен был стоять театр. Девушка попыталась усилием мысли стереть ужасную Башню, увидеть на ее месте театр, так что у нее слезы потекли от натуги. Проклятая Башня…
Внезапно у Танфии засосало под ложечкой. Элирский нож снова обжег грудь. Со внезапным испугом девушка обернулась, ощутив чей-то пристальный взгляд. Что это торчит там, на соседнем утесе, у рощицы – старый пень или сгорбленная фигура в плаще? Сердце девушки захолонуло. Неподвижная, фигура каким-то образом следила за дорогой, за Мейондрасским трактом, петлявшим по холмам к дальней столице.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
