руку, она взяла со стола кружку и проволочку, загнутую небольшой петлей на конце. Она взмахнула петлей, и тот час же в воздухе появилась целая стайка мыльных пузырей, которые затем стали медленно планировать вниз. Она глядела на них. Один за другим пузыри касались пола и лопались.
— Никуда не годится.
— А у кого она летом делала аборт?
Пузырик рассмеялась.
— Не знаю.
— А как это происходило?
— Ну, она залетела. Тогда она объявила, что спиногрыз ей не нужен и поэтому она собирается избавиться от него. Она где-то пропадала целый день, а затем объявилась здесь как ни в чем не бывало, довольная и счастливая.
— И никаких проблем?
— Абсолютно, — она выпустила в воздух новую вереницу мыльных пузырей и смотрела на них. — Совершенно никаких. Извините, я отойду на минутку.
Она отправилась в кухню, где налила себе стакан воды и выпила какую-то таблетку.
— Отходняк начинался, — пояснила она, вернувшись.
— А что это было?
— Бомбы.
— Бомбы?
— Ну да. А что же еще, — она нетерпеливо взмахнула рукой.
— Амфетамин?
— Метедрин.
— И вы постоянно на нем?
— Сразу видно, что вы врач, — она снова отбросила с лица упавшие на него длинные пряди. — Постоянно задаете вопросы.
— А где вы достаете это?
Я успел разглядеть капсулу. В ней было по меньшей мере пять миллиграмм, в то время как товар, появляющийся на черном рынке имел по большей части расфасовку по одному миллиграмму.
— Не будем об этом, — сказала она. — Договорились? Как будто ничего не было.
— Если вы не хотели, заострять на этом мое внимание, — сказал я, — то зачем же тогда было принимать это так, чтобы я видел?
— Ну вот, опять вы за свое.
— Просто интересно.
— Захотелось немного порисоваться, — ответила она.
— Вполне возможно.
— А то как же, — она рассмеялась.
— А Карен что, тоже сидела на амфетаминах?
— Карен сидела на всем, что можно было колоть и пить, — вздохнула Пузырик. — И на амфетаминах в том числе.
Вид у меня был наверное довольно озадаченный, и тогда она сделала пальцем у локтя колющее движение, имитирующее внутривенную инъекцию, рассчитывая видимо, что так до меня быстрее дойдет.
— Кроме нее этим больше никто не кололся, — пояснила Пузырик.
— Но предпочитала она…
— ЛСД. И еще как-то был ДМТ.
— И как она себя чувствовала после?
— Чертовски паршиво. Она как будто выключалась, едва не помирала. Это был настоящий отходняк.
— И долго она оставалась в таком «выключенном» состоянии?
— Ага. Весь остаток лета. Даже с мужиками трахаться перестала. Как будто чего-то боялась.
— Вы в этом уверены?
— А то как же, — утвердительно кивнула она. — Конечно.
Я снова обвел взглядом гостиную.
— А где Анжела?
— Ушла.
— Куда? Мне бы хотелось повидать ее.
— Ей действительно надо с вами поговорить, прямо сейчас.
Тогда я спросил:
— А у нее что, какие-нибудь трудности?
— Нет.
— Но нам с ней действительно есть, о чем поговорить.
Пузырик передернула плечами.
— Пойдите разыщите ее да разговаривайте, сколько угодно.
— Где она сейчас?
— Я же уже сказала. Ушла.
— Насколько я понимаю, она работает медсестрой, — сказал я.
— Совершенно верно, — подтвердила Пузырик. — У вас…
Но договорить она не успела. Дверь распахнулась, и в комнату стремительно ворвалась высокая девушка, заявившая с порога:
— Этого ублюдка нет нигде, прячется, вонючий…
Увидев меня, она замолчала.
— Привет, Анж, — приветствовала ее Пузырик. Затем она кивнула в мою сторону. — Смотри, какой взрослый дяденька пришел к тебе в гости.
Анжела Хардинг решительно продефилировала через всю комнату, уселась на диван и закурила сигарету. На ней было очень короткое черное платье, черные же чулки сеточкой и черные лакированные сапоги. У нее были темные волосы, и волевое, классически красивое, словно высеченное в мраморе лицо; лицо фотомодели. Мне никак не удавалось представить ее в роли медсестры.
— Это вы хотите что-то узнать о Карен?
Я кивнул.
— Присаживайтесь, — пригласила она. — И выкладывайте, что там у вас.
Пузырик было заговорила:
— Анж, я не сказала ему…
— Послушай, Пузырик, будь так добра, принеси мне «кока-колы», — перебила ее Анжела. Пузырик послушно кивнула и отправилась в кухню. — Хотите «кока-колы»?
— Нет, спасибо.
Она пожала плечами.
— Как хотите. — Анжела курила, изредка, стряхивая пепел с сигареты. Движения ее были быстрыми, но она сохраняла редкостное хладнокровие, и ее лицо оставалось совершенно спокойным. Она понизила голос. — Мне не хотелось бы говорить с вами о Карен при Пузырике. Она очень расстроена.
— Из-за Карен?
— Да. Они с Пузыриком были очень близки.
— А с вами?
— Не особенно.
— Как это понимать?
— Сначала все вроде бы складывалось замечательно. Хорошая девчонка, немного чумовая, но в общем-то забавная. Сначала было все лучше не придумаешь. Мы решили жить вместе, здесь, в одной комнате, все втроем. А потом Пузырик притащила сюда своего Супербашку, и я осталась с Карен в одной комнате. А это уже мало не покажется.
— Отчего же?
— Да потому что она была сумасшедшей. Чокнутой.
— Не была она чокнутой, — это Пузырик вернулась в комнату, неся «кока-колу».
— Просто тебя это не коснулось. При тебе она такого не устраивала.
— Ты злишься на нее из-за…
— Да. Конечно. Разумеется. — Анжела тряхнула головой и закинула ногу на ногу. Затем она обернулась ко мне и пояснила. — Она имеет в виду Джимми. Джимми был моим знакомым. Он проходил резидентуру, стажировался в родильном отделении.
— Это там, где вы работаете?
— Да, — ответила она. — Я считала, что у нас с ним все будет хорошо. И все было хорошо. Пока не влезла Карен.
Анжела закурила еще одну сигарету, избегая встречаться со мной взглядом. Поэтому я не был уверен, с кем она разговаривает в данный момент: с Пузыриком, или все же со мной. Очевидно, каждая из них придерживалась своего собственного мнения по затронутому вопросу.
— Я никогда не думала, что она осмелится на это, — сказала Анжела. — Собственная соседка по комнате. Должны же быть некоторые правила приличия, я хочу сказать…
— Она влюбилась в него, — сказала Пузырик.
— Влюбилась, — фыркнула Анжела. — А то я не знаю. На три ночи.
Анжела встала с дивана и принялась расхаживать по комнате. Платье на ней едва-едва доходило до середины бедра. Это была очень красивая девушка. Намного привлекательнее Карен.
— Ты не справедлива, — сказала Пузырик.
— А мне плевать на твою справедливость.
— Ты знаешь, что все на самом деле было не так. Ведь Джимми…
— Ничего я не знаю и знать не хочу, — перебила ее Анжела. — Я знаю только то, что сейчас Джимми заканчивает свою резидентуру в Чикаго, и он не со мной. Может быть, если бы мне…, — она замолчала.
— Может быть, — вздохнула Пузырик.
— Может быть что? — попытался уточнить я.
— Ничего не может быть.
