Нефть! И здесь нефть!
Нет на свете ничего труднее, как испугать мангуста, потому что он от носа до хвоста весь поглощен любопытством.
Р. Киплинг, «Рикки-Тикки-Тави»
От штормов укрывались в Гассан-Кули. Залив был мелкий, и большая волна в нем гасла, не достигнув середины бухты. Но и в погожие дни Войнович не спешил поднять паруса. Надменного командира эскадры словно бы подменили. Он захандрил, впал в апатию. Войнович молча соглашался с тем, чтобы велись промеры дна и брались пробы грунта, разрешал съемку берегов. Были дни, когда ему хотелось взломать на северном Каспии льды, достигнуть Астрахани, подав в отставку, удалиться в имение.
Обогнув недоброй памяти Огурчинский, взяли курс на Челекен. Хотели запастись там провизией, свежей водой.
Темно-желтым пятном на сине-зеленом море выделялся остров Челекен. Когда подошли к нему ближе, то земля уже казалась серой, а вода вокруг была бесцветной и мутной.
— Вон тот холм, что выше остальных, — гора Чохран, за ней — вулкан Алигулу, — рассказывал офицерам Андрей.
Он и Карл оказались единственными в эскадре, кто бывал на Челекене. Новая встреча с островом волновала Андрея сильнее, чем первая. Прошлый раз, осмотрев с Гмелиным нефтяные колодцы, он подивился, и только. А теперь жаждал узнать, велики ли запасы нефти, почем продают ее, легко ли вывозить с острова тулуки и чаны.
Полсотни моряков высадились на Челекене. Держась друг за другом, цепочкой шли берегом мимо низких, занесенных песком кибиток, огибали солончаки. В грязных песчаных ямах пучилась солоноватая, пахнущая серой вода. На вкус она была еще противнее той отдававшей запахом бочки воды, что везли с собой из Астрабада.
Туркмены не выражали радости, но и не проявляли враждебности. За баранье мясо и сыр брали сукно и лопаты, предлагали нефть и спрашивали, долго ли пробудут у острова корабли. Женщины, закрывая рот яшмаком,[15] подавали морякам бочонки — челеки — с водой.
Старый пастух показал Андрею нефтяные колодцы, возле которых земля была темной, словно бы лоснилась от черного пота.
Он жаловался на то, что персидские купцы задешево скупают у туркмен нафтагиль и нефть, а везти их к русским землям, в Астрахань, мешают.
— Откуда на острове нефть? — спросил старика Андрей.
— А откуда на небе звезды? — сказал в ответ пастух. — Это аллаху знать, не нам.
Следуя за стариком, Андрей дошел до края острова, откуда был виден унылый берег Балханского залива.
— Скажи, — обратился к нему пастух, — вы не теряли в пути человека? Он голубоглазый, седобородый, а на голове у него плешь.
— Нужно увидеть этого человека, — сказал Андрей и взял с пастуха слово, что тот проводит его на балханский берег к рыбаку, подобравшему чужестранца.
Несколько дней спустя приступили к описанию и промеру глубин Балханского залива, и старик туркмен повел шлюпку к мысу, на котором были развешаны сети, стояла одинокая кибитка. Из нее дружно высыпали босоногие мальчишки, выглянул старик. Мешая русские и французские слова, он просил моряков, чтобы они взяли его с собой.
— Мое имя — Томпсон… Я англичанин, компаньон русского купца Демьянова, — говорил он.
Томпсон рассказал о том, что из всех, кто был на корабле, спасся он один, назвал груз, который он вместе с Демьяновым вез в Астрахань.
— Я знал Демьянова, англичанин, верно описал его, — шепнул Андрею Карл.
— Что же случилось с вами? Наткнулись на риф? — спросил Андрей.
— Рифа не было. Нас потопили, — сказал старик. — На траверсе Баку — Дербент.
— Ведаете, кто разбойничал на море? — В голосе Андрея слышалось сомнение.
— К нам подошли ночью. Флага не было. Огней тоже. Дали залп. В пробоины устремилась вода… Когда я выплыл, схватился за доски, а утром меня подобрал туркмен…
Хозяин кибитки подтвердил, что, возвращаясь с хорошим уловом домой, увидел в море человека, лежавшего на доске. Он дал ему место в киржиме. Недалеко от плота туркмен заметил темные пятна, обломки мачты.
Об англичанине Джордже Томпсоне доложили Войновичу. Вопреки ожиданиям, командир эскадры пожелал увидеть его. Он заставил старика повторить рассказ о нападении на судно.
— Разбой был затеян вблизи от владений Фатали-хана? — переспросил Марк Иванович.
Закрыв за англичанином дверь, Войнович достал из потайного шкафа ларец, открыл его и стал бегло просматривать бумаги, врученные ему начальником астраханского гарнизона. Тут были списки затонувших кораблей и пропавших товаров, жалобы купцов на препятствия, чинимые им в гаванях и в пути, иск за незаконное взимание пошлины.
Вспомнилась инструкция Потемкина:
«Оказывать покровительство российской торговле, содержать в обуздании ханов, коих владения лежат по берегам Каспийского моря».
Расправились морщины на лице Марка Ивановича, правая рука бережно легла на крышку ларца. Что ж, коли неудача постигла его с факторией, он сможет отличиться, защищая права купцов, устрашая и наказывая тех, кто мешает им торговать. Случай с нападением на корабль Демьянова — самый свежий. Он должен воспользоваться им, дабы искупить вину за Астрабад, поправить свое положение.
Марк Иванович преобразился: он снова был энергичен и деятелен, как прежде — спесив. Приказал без промедления покинуть остров и идти во весь парус в Баку.
Паруса взяли ветер, и три дня спустя эскадра достигла Жилого.
Издали остров казался каменистым и пустым. А стоило подплыть к нему на шлюпке, как очертания острова изменили форму. Тысячи тюленей, принятых с кораблей за каменья, бросились к воде, обнажив оранжево-серый песок. Когда обошли кругом маленький безлюдный остров, увидели по другую сторону его бакланов. Свесив головы, птицы покачивались на воде.
Они не взлетали и при появлении моряков.
— Да у них крылья склеены! — сказал боцман.
Вода у берега была тяжелая, темно-оливкового цвета. Знакомый Андрею запах ударил в нос.
— Нефть! И здесь нефть! — воскликнул он.
Черно-бурые ленты тянулись далеко в море, а там, где они обрывались, выступали фиолетово-рыжие маслянистые пятна.
Напуганный историей с Шайтан-абадом, Войнович запретил Андрею искать выходы нефти и поторопился оставить Жилой. В «Историческом журнале» Андрей и Карл записали про нефть, обнаруженную у острова: «Явление сие иначе растолковано быть не может, как тем, что плавающая оная на поверхности моря нефть выходит из самобытных ключей, на дне оного находящихся, и по легкости своей наверх выплывающей, ибо как весь бакинский берег изобилует такими ключами, то весьма вероятно, что некоторые из них простираются своими подземельными проходами и до глубины морской».
