Акмед пожал плечами. Силы и ощущение самого себя постепенно возвращались к нему. Однако в самых глубинах своего подсознания он чувствовал тайную связь с человеком, в которого вселился ф’дор и который находился где-то к западу от Зубов.
— Он требовал печать и рог, — напомнил он и снова откинулся на подушки. — Дай мне манускрипт, в котором говорится про рог. Тот самый, что я нашел для Рапсодии. Может быть, между ними существует связь.
Грунтор встал, взял со стола свиток и передал его королю.
— А тебе не пора ли маленько отдохнуть, сэр? — сурово спросил он. — Ой знает, что тебе это нужно. Ой видел тебя во всей красе. Если по-честному, Ой и сам не скоро оправится.
Впервые с тех пор, как они вернулись из туннелей, Акмед улыбнулся.
— Я только быстро просмотрю манускрипт, и все, сержант, — пообещал он, и Грунтор, вздохнув, уселся на стул рядом с кроватью, зная по опыту, что «быстрый просмотр» займет не менее двух часов.
Грунтор дремал на своем стуле, как вдруг почувствовал, что в комнате что-то изменилось. Он быстро вскочил и повернулся к Акмеду, сидевшему за столом и листавшему древний манускрипт.
Грунтор с удовольствием потянулся.
— Ну что? — зевая, спросил он.
Акмед повернулся к своему верному другу, его глаза сияли.
— Я нашел, — радостно сказал он.
— И что?
— Рог — это и есть Великая Печать. Он является подтверждением, свидетельством и клятвой, которую Гвиллиам заставил их дать в обмен на новую жизнь в этих землях. Когда три флота отправились в путь, они знали, что их целью является сохранение сереннской культуры. Гвиллиам считал, что Великая Печать станет подтверждением его исконного права быть правителем новых земель. Он не просто хотел спасти своих подданных, он стремился остаться королем.
Акмед поднес манускрипт к свету, чтобы Грунтор смог его рассмотреть. Сержант взглянул через его плечо на изображение рога и доков трех портовых городов Серендаира.
— Очевидно, в обмен на право покинуть старый мир, приговоренный к смерти, он потребовал обещания явиться на зов рога. Каждый беженец должен был положить на него руку в тот момент, когда он всходил на борт корабля, и поклясться в верности Гвиллиаму — за себя и своих потомков на все Времена. Рог символизировал печать, скрепляющую данное слово. Это сродни ритуалу, который прошла Рапсодия, — торжественная клятва перед лицом могущественной силы, Звезды, поднимающейся из вод океана, на берегу земли, где родилось само Время, данная самому королю. Вот почему намерьены всех поколений знают, что они должны явиться на зов рога. Все эти древние, сильные люди, поклявшиеся в верности королю, либо их потомки связаны неразрывными узами своего слова — они обещали поддержку тому, кто их призовет, воспользовавшись рогом.
Грунтор кивнул, а Акмед откинулся на спинку стула и фыркнул.
— Ну и что тут смешного, сэр?
Король быстро сложил манускрипт и с силой швырнул его на стол.
— Рапсодия собирается их созвать.
56
Круг, Гвинвуд
Из стародавних времен до нынешних дней дошли легенды о том, как Элинсинос бушевала, разрушая все на западном континенте, не в силах справиться со своей яростью, когда высадился Первый флот.
Предания гласят, что, когда беженцы ступили на ее земли и среди них не оказалось Меритина, ее возлюбленного, из пасти Элинсинос вырвался громадный огненный шар, наполненный страшной разрушительной силой. Языки пламени, рожденного ее гневным дыханием, сожгли древний лес, окружавший Великое Белое Дерево, превратив Гвинвуд в преисподнюю, простиравшуюся до самого побережья. Однако Дерево осталось жить, несмотря на то что, по слухам, его верхние ветви до сих пор хранят следы огня и перепачканы сажей.
Пламя быстро распространялось на восток и вскоре добралось до центральных провинций Бетани, где наткнулось на открытый огненный колодец, горящий в самом сердце Земли. И тогда в ночное небо взвились обжигающие, сметающие все на своем пути яростные оранжевые языки, отблески которых было видно на многие мили окрест. К счастью, колодец преградил путь огню и спас остальной континент от гнева дракона.
Каддир, как и все филиды, считал, что легенды лгут. В Гвинвуде, первозданном и девственном лесу, нигде не было видно молодой поросли, тянувшейся к свету, как бывает на пепелище. Здесь никогда не бушевало пожаров, даже небольших, которые угрожали бы поселениям или аванпостам, лишь время от времени деревья страдали от молний или в результате небрежно разведенного костра, ну и, конечно, Намерьенская война оставила свой страшный след. Только человек, совсем не знакомый с законами жизни леса, мог поверить в рассказы о разрушительном гневе Элинсинос.
Однако Каддиру все равно снились сны о гневе дракона.
Испокон веков домом Главного жреца был деревянный дворец поразительной красоты, выстроенный среди деревьев и на деревьях, на границе Круга. Он являлся своего рода живым существом, рожденным из дерева и украшенным самыми разными растениями, и был неотъемлемой частью самого леса. Диковинный дворец стал одной из наград, даруемых новым положением, и Каддир с радостью в него перебрался.
Когда Каддир впервые вошел сюда в качестве нового хозяина, его переполняли разноречивые чувства — восторг, от которого кружилась голова, и одновременно ощущение вины и страха. Как и его отец, он вырос, зная, что великолепный дом принадлежит Ллаурону, а его сюда пускают только по распоряжению или с разрешения Главного жреца. Каддир испытывал извращенное удовольствие от того, что теперь может пройти по извивающимся коридорам, зная, что все здесь принадлежит ему.
Служанки Ллаурона, проработавшие у него всю жизнь, Гвен и Вера, приветствовали его вежливо, но холодно, не смотрели в глаза, однако беспрекословно выполняли все его приказания. В первую ночь, велев принести ужин, Каддир распорядился застелить постель Ллаурона свежими простынями из сорболдского льна, с трудом сдержав смешок, рвавшийся наружу при виде ужаса, появившегося на лицах пожилых служанок.
— Не забудь согреть простыни к тому времени, как я закончу свою вечернюю молитву, — приказал он Вере. — На улице сегодня холодно, и я не собираюсь мерзнуть.
Чтобы не замерзнуть ночью, он заранее выбрал юную ученицу, миловидную девушку из числа тех, кого обучал искусству целительства несколько сезонов назад. Каддир больше не был обязан соблюдать обет воздержания от плотских утех, наложенный на него Ллауроном, когда тот назвал его своим наследником. Он видел, как еще до начала ужина ее провели наверх, и остался недоволен тем, что она явно оказывала сопротивление. Похоже, ему придется преподать ей несколько дополнительных уроков послушания.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
