По моим часам, время близилось к девяти «вечера», канистра с топливом, выделенная мной на сегодняшний переход, подходила к концу, и пора было останавливаться на «ночлег». Примерно через полтора-два километра я присмотрел, заметно возвышающийся над песчаными отмелями, необычной подковообразной формы островок с пышной растительностью и направил лодку к нему. Спешить высаживаться на него я, впрочем, не стал – сначала на самом малом ходу осторожно обогнул всю недлинную (сотни три метров) береговую линию, внимательно вглядываясь в зеленую чащу и только после этого, не обнаружив ничего подозрительно, повернул моторку в уютную бухточку – внутреннюю часть «подковы». Здесь оказалось совсем мелко – около полуметра и я, дав распоряжение своим молодым подчиненным оставаться на местах, выбрался из рубки, откинул мотор и осторожно ступил прямо в густые заросли водорослей – под моим сапогом сразу хрустнул панцирь какого существа. Высмотрев левее место чуть глубже (осадка тяжело груженной лодки составляла почти тридцать сантиметров – на глиссировании она, разумеется, сильно уменьшалась), я подвел лодку к самому берегу и с усилием вытянул нос на влажный песок. Из рубки выскочил Адмирал и, не делая больше попыток пройти вдоль борта, сразу спрыгнул в воду, подняв тучу брызг. Как и на берегу озера, я, оставив молодежь в лодке, с ружьем наготове, в сопровождении Адмирала, обошел весь островок, вспугнул нескольких настоящих крупных птиц с ярко-красным оперением, согнал в воду гревшихся в ярких лучах Агни, десяток ящеров метровой длины и наступил на хвост мелкому игуанодону, который тут же ринулся от меня прочь в самую чащу местного кустарника совершенно незнакомого мне вида.
Наконец, вернувшись к моторке, я разрешил своим подчиненным сойти на берег и распорядился устанавливать палатку, а сам тут же занялся мотором. Моя помощница, едва выбравшись из лодки, сразу попросила разрешения искупаться.
– Ни в коем случае! – строго ответил я, раскладывая инструменты в рецессе. – Даже в воду не смейте заходить! А душ для вас я организую чуть позднее… И немедленно обуйтесь!
Сидевшая до того в лодке босиком девчонка посмотрела на чистый крупнозернистый песок вокруг, покачала головой, с явной неохотой подошла к борту, наклонилась к открытому окну, потянулась было за сапогами, чуть переступила (воды здесь было лишь несколько сантиметров) и вдруг вскрикнула, выпрямилась, ухватилась за поручень рубки, попыталась приподнять правую ногу и, не сумев удержаться, заскользила вдоль борта… Бросив в рецесс ключ от свечей зажигания, я в два прыжка оказался рядом с девушкой, подхватил ее и усадил на носовую палубу.
– Я наступила на что-то острое… – пожаловалась моя помощница, морщась от боли. – Жжет просто нестерпимо!
Едва глянув на ступню девчонки и увидев десятка два зеленоватых заноз – явных обломков иголок берегового морского ежа, некоторые виды которого предпочитают почему-то обитать в мягком песчаном грунте, а не на каменистых поверхностях, я невольно вздохнул.
– Так плохо? – поняв по-своему, обеспокоенно спросила девушка, внимательно глядя на меня.
– Надеюсь, что нет! – отозвался я, вытаскивая одну из аптечек, находящихся в бортовой нише все у того же злополучного борта.
Положив аптечку на носовую палубу, я наклонился и рукой в перчатке осторожно нашел в воде и поднял маленький (не более пяти сантиметров в диаметре) колючий предмет шарообразной формы. Ничего особенного: зеленый панцирь и такого же цвета иглы средней длины, а понять ядовитый это еж или нет, ограничиваясь лишь внешним осмотром, было невозможно… Бросив ежа обратно в воду, я раскрыл аптечку и в первую очередь приложил к ступне своей помощницы фиксирующий пластырь (который обычно идет в комплекте с бактерицидным и отличается особой клейкостью). Удалив пластырь, я с удовлетворением обнаружил на нем большую часть сломанных игл, но это было только хорошее начало первой помощи. Еще несколько иголок я удачно вынул пинцетом, а почти полдесятка пришлось удалять тщательно протертой борным спиртом швейной иголкой. Наташа вздрагивала, вздыхала, но не жаловалась и не мешала ходу маленькой операции. Закончив это дело, я смазал крохотные ранки синтомициновой мазью, в состав которой входил новокаин, а затем уже закрепил на ступне бактерицидный пластырь. Потом я, перебрав все содержимое аптечки, вынул из нее упаковку с антитоксической сывороткой, разовый шприц и рулончик стерильной ваты.
– Это обязательно? – с опаской следя за моими действиями, спросила девушка. – Меня не кололи, наверное, лет пять…
– Вот мы и освежим впечатления… – рассеянно отозвался я, обламывая кончик ампулы и наполняя шприц. – Вы ведь любите это делать!
– Только приятные… – вздохнула девчонка и с еще большим беспокойством спросила. – И… куда?
– Внутримышечно, конечно, – невольно улыбнулся я и, выдержав паузу, пока поливал ватку спиртом, добавил. – Согните-ка вашу правую ножку и хорошо расслабьтесь!
Наташа подвернула под себя сразу обе ноги, настороженно поглядывая то на меня, то на шприц. Я сдвинул край ее бежевой юбки, обнажая верхнюю часть округлого бедра, тщательно протер ваткой гладкую золотистую кожу (Агни давал легкий, очень приятный загар) и быстрым точным движением вколол иглу. Девчонка внимательно следила за тем, как я плавно сдвигаю поршень, а потом, когда я, прижав ватку в месте укола, вынул иглу, вдруг улыбнулась.
– Я даже не почувствовала! – призналась она. – И вы опять удивили меня!
– Теперь все будет в порядке? – спросил Володя, который все это время стоял рядом (я просто не обращал на него внимания).
– Думаю, что да, – ответил я, укладывая аптечку и одновременно вспоминая симптомы различных видов интоксикации. – Если почувствуете себя плохо, Наташа… Все что угодно: боль в ноге, тошнота, головокружение – сразу зовите меня! А ты, Володя, займись-ка пока палаткой! Справишься в одиночку?
– Постараюсь! – усмехнулся наш юнга. – Если Ната освободит крышку багажника, конечно!
– Перенесете меня пока на корму, Николай Александрович? – сразу спросила моя помощница. – Не хочется мешать Вове…
Сунув аптечку на место, я опять поднял девчонку и перенес ее на кормовое сиденье, а пока она осторожно устраивалась там, стараясь сесть так, чтобы видеть меня, продолжил прерванное занятие – промывку свечей зажигания и топливной системы мотора, каждые две-три минуты поднимая голову и оглядывая окрестности. Наш юнга, тем временем, с некоторым трудом открыл крышку носового багажника – снаружи до ручки замка, находящегося под приборной доской, дотянуться было непросто, вынул палатку и отнес ее под тень ближайших пальм (в обычных условиях это не рекомендуется делать – деревья представляют собой серьезную опасность для палатки в дождь или сильный ветер, но здесь, под постоянными отвесными лучами Агни, иначе было просто нельзя). Сильно сомневаясь, что ему удастся управиться в одиночку с таким кропотливым делом, я, прерывая свое занятие, несколько раз выглядывал из-за лодки, собираясь идти на помощь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
