обучающимся ремеслу проживать повсеместно в империи. ОПЕ получило в 1867 г. разрешение изменить свой устав в смысле понижения членского взноса (с 25 рублей в год до десяти) и право открывать, отделения. В конце 1867 года было открыто в Одессе отделение ОПЕ, превратившееся постепенно в один из центров еврейской общественности.
В 1874 году ОПЕ приступило к регулярной поддержке еврейских школ, образовав для этой цели особый капитал (преимущественно из взносов семьи барона Гинцбурга), ставя условием предоставления субсидии преподавание русского языка. После смерти барона Гинцбурга, в 1878 году, председателем ОПЕ стал его сын, Г. О. Гинцбург. По его почину создается в 1880 году фонд помощи еврейским студентам. Одновременно ОПЕ начинает обрастать новыми культурными силами, повысившими его престиж и общественный вес. По инициативе известного ученого А. Я. Гаркави образована была особая комиссия для развития издательской работы. Комиссия подготовила к печати пять томов перевода с немецкого еврейской истории Греца и материалов по истории евреев в России. Из наиболее активных членов комиссии ОПЕ следует назвать А. Я. Гаркави, Н. И. Бакста, д-ра Л. И.Каценельсона, Я. М. Гальперна. Секретарем ОПЕ с 1872 года состоял Л. О. Гордон, затем — У. Розенцвейг. В 1882 году ОПЕ сделало серьезный вклад в историческую литературу, издав два тома «Русско-еврейского архива». Расходы ОПЕ за первую четверть века его существования выразились в сумме 324 тысячи рублей, издержанных, по преимуществу, на пособия учащимся в высших учебных заведениях, на поощрение литературным работникам и на единовременную помощь разным лицам.
Общественная дифференциация русского еврейства едва только намечалась. Если в еврейской провинции еще господствовали ортодоксально-религиозные настроения, первое наступление на которое делали писатели-гебраисты, то в крупных городских центрах, особенно в столице, все больше охватывало еврейские общественные круги убеждение, что приобщение к русскому языку и русской культуре — есть единственный путь прогресса для еврейских масс в России. Это убеждение накладывало неизгладимую и яркую печать на идеологические воззрения и на практические планы тогдашних петербургских просветителей. В сущности эти воззрения были характерны и для одесских деятелей ОПЕ. Они склонны были идти на существенные концессии в отношении древнееврейского языка, но «жаргон» вызывал решительное отталкивание в этих кругах. Среди просветителей 60 — 70-х годов и позже русификация являлась альфой и омегой культурной работы того времени.
Первую брешь в мировоззрении просветителей пробил погром 1871 года в Одессе. Когда же началась полоса погромов 80-х годов, от надежд на реформы, на улучшение правового и экономического положения евреев ничего не осталось: установившаяся длительная политическая реакция парализовала всякую возможность самых скромных усилий в области еврейской самодеятельности. ОПЕ неизбежно разделило общую судьбу еврейских общественных начинаний тех лет. И до того привыкшее ограничивать свою работу главным образом помощью студентам и тому подобными паллиативными начинаниями, ОПЕ замерло на довольно длительный период, как серьезный фактор на ниве еврейского просвещения.
Только с 1893-94 гг. наступает некоторый поворот в работе ОПЕ, заинтересовавшегося проблемами еврейского начального образования. Специально для этой цели была избрана комиссия, возглавляемая новыми деятелями, в частности, Л. М. Брамсоном и Г. С. Вольтке. Комиссия эта приступает к собиранию и систематизированию материалов о положении еврейского народного образования в России, а заодно — и к изданию справочника по вопросам образования евреев. В задачи комиссии входила также теоретическая разработка проблем, связанных с просвещением. К этому времени членский взнос в Обществе понижается до 3 рублей в год, что вызвало увеличение числа его членов. В 1895 году ОПЕ выдало 517 учащимся субсидии на сумму 27000 рублей.
С середины девяностых годов ОПЕ начало открывать свои собственные школы, требуя, чтобы наряду с русским языком в них шло преподавание еврейских предметов (на иврит). Результаты нового направления Общества продемонстрированы были на Всероссийской Нижегородской выставке 1896 года, на которой Общество имело свой павильон с богатой коллекцией экспонатов, привлекший всеобщее внимание. В начале 1898 г. ОПЕ открыло отделение в Риге и несколько позже отделение в Киеве.
Все больше уделяя внимание нуждам народного образования, ОПЕ к 1898 году выдавало субсидии почти сотне народных еврейских школ (в 1894 г. число субсидируемых школ составляло 37). Тем не менее субсидии студентам на получение высшего образования в 90-х годах все еще стояли на первом месте в бюджете Общества, да и размер сумм, выдававшихся ОПЕ школам, был очень невелик: с 75-93 рублей в год в конце 90-х гг., он только в 1902 г. достиг в среднем 742 рублей.
Начиная с 1900 года в орбиту деятельности ОПЕ включаются мероприятия по подготовке еврейских учителей и вводится институт разъездных уполномоченных, выполняющих функции школьных инструкторов; среди уполномоченных ОПЕ выдвинулись д-р Ландер и П. Марек, а затем X. Фиалков, А. Страшун и И. Д. Кантор.
В конце 1902 года ОПЕ созвало первое всероссийское совещание деятелей по еврейскому народному образованию. В 1901—1904 гг. ОПЕ проводит ряд летних курсов для учителей еврейских школ.
Интерес к деятельности ОПЕ и его популярность в среде еврейской интеллигенции к началу нового века заметно растут. Прилив новых сил обновляет и идеологический климат ОПЕ. Среди актуальных вопросов школьной деятельности ОПЕ особое место начинает занимать мысль о включении идиш в программу школьного образования. Формально этот вопрос впервые был поставлен на обсуждение общего собрания членов ОПЕ в 1903, на котором влиятельная группа петербургской интеллигенции — С. М. Гинзбург, Л. М. Брамсон, Я. Г. Фрумкин, Л. Болотин, Г. Хоронжицкий и другие отстаивали включение идиш. Аргументация этих деятелей звучала убедительно и сводилась к мысли, что пропагандировать необходимость приобщения еврейских масс к русской культуре целесообразна прежде всего на родном языке этих масс, т. е. на идиш, которым еврейские массы пользуются в семье и быту. Идиш наравне с русским языком должен стать проводником просвещения среди евреев в соответствии с заданиями ОПЕ. Такова была позиция этих деятелей, противниками которых выступили сионисты и почитатели языка библии (И. Тувим и др.). И хотя упомянутое знаменательное собрание вследствие разыгравшихся страстей и взаимной перебранки не приняло никаких решений, тем не менее атака идишистов пробила брешь в ассимиляторской до того политике ОПЕ. В последующие годы идишистское направление стало пробивать себе дорогу и в руководство ОПЕ.
В печати (в «Восходе» и других изданиях) обращает на себя особенное внимание отчет общего собрания ОПЕ за январь 1906 г., где опять скрестили копья сторонники и противники включения идиш в программу ОПЕ. Со стороны идишистов выступали С. Л. Цинберг, М. Б. Ратнер, М. Н. Крейнин, Г. Хоронжицкий, а со стороны гебраистов д-р Л. Каценельсон (Буки-бен-Иогли) и др. Температура дебатов была
