русов, то причина преследовать их имелась только у сыновей Альмунда. Сверкер, правда, раззадорившись, был не прочь и еще попытать свою удачу, но Хьёр, назначенный ему в дядьки, отсоветовал. Веденецкая волость принадлежала хазарам, и вторгаться туда означало бросать открытый вызов самому хакану. Улав, человек как отважный, так и осторожный, не хотел этого делать и предпочитал ограничиться защитой своей земли. Но сыновья Альмунда уже находились в кровной вражде с хаканом и еще не исполнили свой обет мести.
– Мы обещали кое-кому в Хольмгарде привезти два-три десятка ушей на веревочке, – говорил Свен Гостмилу.
– Так что же у Ратиславля не собрали! – отвечал Гостимил, не уверенный, шутит Свен или говорит всерьез. – Плохи там тебе были уши? С серьгами даже!
– Не подумали как-то… Но не возвращаться же без добычи!
Свою часть кудоярского полона и добычи сыновья Альмунда пока оставили Гостимилу и Сверкеру, условившись, что все это будет ждать их в Сюрнесе и что Улав имеет право взять себе столько человек, сколько нужно, чтобы покрыть стоимость их пропитания. Задерживаться на Упе Свен и Годо особенно не собирались – зима проходила, и они надеялись успеть домой еще по санному пути. Хотя могло сложиться и так, что им придется весновать в Сюрнесе, чтобы потом отправиться в Хольмгард уже по воде. С тем войско и разошлось: смоляне пошли обратно на северо-запад, а сыновья Альмунда – на восток по Упе.
И вот цель была близка. От поворота реки Тарханов отделяло чуть более двух верст прямого русла, и уже вскоре стали видны теснящиеся на мысу избы. Склоны мыса были довольно высоки, круты и покрыты снегом, но никакой стены на вершине не имелось. Часть войска прошла мимо городца по Упе, чтобы зайти со стороны поля, другая часть прошла за руслом ручья. Наверху над обрывами мыса и на валу виднелись люди, наблюдавшие за пришельцами; они держали луки, но не стреляли – для стрельбы расстояние было слишком велико.
По тропе от реки поднявшись на берег, основная часть войска расположилась на том самом лугу, который за последнее лето видел столько знатных гостей. Тархан-городец оказался полностью окружен.
– Ну что, будем под крышей ночевать? – Свен показал брату на город.
– Пойду погляжу, пока светло, – Годо кивнул оружничему. – Может, и под крышей.
– Смотри, какой там дуб! – Свен смерил взглядом могучее старое дерево на краю вала. – Вот здесь мы и повесим того пса, когда поймаем.
– Истовое слово! Клянусь, Отец Ратей! – Годо поднял глаза к хмурому серому небу. – Когда мы возьмем город, на этом дереве будет висеть обещанный тебе дар, если только мы сможем заполучить его живым.
Снарядившись и прикрываясь щитом, Годред с телохранителями приблизился к валу. Никаких укреплений на нем не имелось, только на середине высоты стоял плетень из жердей, но верхний его край не поднимался над гребнем вала.
– Ворота на вид вроде крепкие, – заметил Эгиль. – Не то что в том троллевом городе на горе.
– На крепкие ворота находится крепкое бревно. Пошли.
Свен уже отправил людей в ближнюю рощу за дровами. За бревном для порока пришлось идти подальше, возвращаясь назад: требовалась высокая крепкая ель, а вблизи города таких не росло. К тому времени как ее приволокли при помощи лошадей, на лугу уже дымили костры и варилась каша.
– Может, до утра? – Свен взглянул на небо. – Темнеет. Если повезет, войти в город мы и успеем, но там придется разбираться уже в темноте.
– Я хочу ночевать под крышей! – Годо решительно мотнул головой. – С мясом, пивом и какой-нибудь юной валькирией под боком.
– Ну, думаю, во всем этом в городе нет недостатка! – хмыкнул Свен. – Так и быть, про валькирию я Ульвхильд ничего не скажу, когда мы будем рассказывать о наших подвигах.
Годо тоже ухмыльнулся и по старой привычке толкнул его в плечо.
Пока каша варилась, хирдманы приготовили порок: с ели обрубили сучья и набили жерди. Из жердей собрали большие щиты, чтобы прикрывать порок от стрел с вала.
– Ну, пошли, если ты так решил! – Свен надел шлем. – Пошли, дренги!
Встав по десять человек с каждой стороны, хирдманы подняли порок и двинулись по широкой тропе к воротам. По сторонам встали пешим строем в несколько рядов глубиной; передний ряд был прикрыт «стеной щитов», во втором и третьем ряду лучники готовились обстреливать вал. Свен шел во втором ряду справа от ворот, Годо – возле порока справа, на левом крыле главным шел Тьяльвар. Высился над строем красный стяг с черным вороном.
Забыл спросить про фюльгью, вспомнил Свен, и оглянулся, отыскивая Годо, но уже ревели рога, подавая войску и городу знак к началу схватки. Взяв копье с синим древком, Годо мощным броском отправил его в ворота Тарханова, и оно воткнулось в толстые доски.
– О-о-о-ди-и-ин! – пропел-прокричал он, давая знак к началу битвы.
– Посмотрим, как вам теперь поможет ваш хазарский бог! – пробормотал Свен, поверх кромки щита глядя на вал, где толпились защитники Тарханова.
На валу по обе стороны от ворот стояли почти такие же «стены» из круглых щитов, за которыми прятались лучники. Здесь не то, что в других веденецких городцах – дружина Тарханова была невелика, но хорошо снаряжена, и по ухваткам видно было людей опытных и неробких. Вот русы приблизились на «большой перестрел», потом на малый. Только тогда с вала начали стрелять: не имея возможности пополнить запас стрел, тархановцы их берегли. Снизу им отвечали более уверенной и частой стрельбой: после всех прежних сражений русы старательно собирали стрелы с поля, насаживали наконечники на новые древки.
Под прикрытием щитов порок подполз к воротам и нанес первый удар.
– И – раз! – доносился голос Годо.
Порок ударил снова, ворота содрогнулись.
– И – раз!
– Р-р-ру-у-усь! – заревели русы справа от ворот.
– Р-р-русь! – отозвались слева.
Раздался еще один удар, и к грохоту примешался треск – доски начали поддаваться. Русы разразились ликующими криками, смешивая свои голоса с ревом рогов.
На валах никто не кричал. Сберегая стрелы, там тщательно выцеливали и стреляли, норовя попасть по несущим порок. Иным это удавалось; раненые отходили назад, но кто-то приходил им на смену, и после заминки порок снова выдвигался и наносил удар.
Доски трещали все сильнее. Еще удар – и раздался такой громкий треск, что стало ясно – ворота пробиты.
– Еще! – в упоении орал Годо, чувствуя, что цель близка. – Бей, глядь!
Еще удар – ворота покачнулись, но не упали, как ожидалось. Крайняя доска в створке проломилась, щепки полетели под ноги нападавшим. Однако ворота по-прежнему стояли.
– Дай! – Годо знаком велел
