И все же она сопротивлялась, не желая подаваться инстинкту и следовать за Теренсом, потому что понимала, что может причинить ему вред.
Я почувствовала, как разум Теренса ускользает из моих рук, я не могла его более контролировать, а только наблюдать все происходящее его глазами, безмолвным свидетелем.
Он уже наслаждался мгновением погони, и этот странный щенячий восторг пугал меня. Я чувствовала его ощущения, и кровавое желание. Весь он настроился на смерть и кровь. Вкус ожидаемой жертвы кипел у него во рту, и меня это заставляло корчиться от отвращения, потому что я тоже чувствовала его у себя на языке.
Вот он готовиться к прыжку, тело напряглось, сосредоточилось, и я не могла смотреть, как он с затаенной страстью смотрит на лису.
Я хотела сказать, чтобы Ева не смотрела туда, но потом решила, что лучше уж пусть посмотрит. Пусть привыкает к тому, что и ее ждет — рано или поздно они выволокут ее на охоту и ей придется убить животное. Даже мне было понятно, что ей уже не хватало той крови, что приносил Грем с охоты. Ева держала себя отлично, я не боялась, что она не удержит себя в руках.
Наверное, после сегодняшней ночи, ей тоже придется охотиться со всеми. До этого Грем находил способы, добывать ей пропитание. Я ни разу не интересовалась этим, и, честно говоря, была рада своей предусмотрительности. Легче было думать, что он просто приносил ей зверюшек из леса.
Тем более после всего этого я наверняка не смогу смотреть, как кто-то ест бифштекс с кровью, или же кровянку. А также придется провозгласить табу на зайчатину — сладкий запах из сознания Бет все еще сохранился в моей памяти, он будто бы до сих пор стоял у меня под нёбом.
Наконец-то приблизился рассвет. Когда Теренс уже превратился, Калеб принес меня к месту, где собрались наши. Их фигуры в туманной пелене, выглядели не очень-то и мрачными, хотя по закону жанра, я как самая живя здесь, должна была бы давать деру.
Ева стояла позади Грема, пряча лицо между его лопаток — выглядело это так, будто бы она спала. А Прат, Терцо и Самюель стояли неподалеку от чего-то неясно проступающего в предрассветной мгле. Они выглядели как стволы деревьев, вокруг куста. Но я не сразу разобрала, потому что мои глаза едва открывались от усталости. Среди кустов темно-ежевичного цвета в быстро уходящих сумерках тлели желто-горячие глаза. «Приступ оборотничества», как его называла я теперь, спадал. Бет еще несколько минут была волком, но вот она упала на землю и тело волчицы начало трястись и деформироваться, медленно удлиняясь и лысея, словно у нее проходил процесс очень быстрой линьки. Тело, распростершееся на земле, снова стало похоже на человека.
Первой к ней подступилась Самюель, и, накрыв пледом, взяла на руки. Она пошла прочь с поляны, и следом за ней потянулись и все остальные. В самом конце, шатаясь, шел Теренс завернутый в точно такой же плед, а возле него Калеб, чтобы поддержать в любой момент. Мне вообще было не ясно, как Теренсу все еще удавалось держаться на ногах, и почти осмысленно следовать указаниям Калеба.
Мои ноги передвигались не очень-то послушно, но шла я значительно тверже, чем мои новообращенные друзья. И все о чем я могла сейчас подумать — как же я завтра, точнее уже сегодня, встану в школу. Мое сознание, кажется, дошло до ручки, и стало почти резиновым, потому что время от времени я осознавала себя, то Теренсом, то Пратом, то Евой. Они мне не причиняли боли, но я все больше выматывалась. Стоило коснуться мягкой обивки пассажирского сиденья, как я начала засыпать, все еще продолжая находиться в сознании Бет…
Глава 18 а. Аналогия от Бет
Нужно просто победить
Беспомощность, из-за которой
Я притворялся, что всё на своём месте, всё как надо.
Это гораздо проще, чем меняться.
Easier to Run (оригинал Linkin Park)
Приди, возьми мою руку, мы улетим
Будем двигаться в тишине
Совершим путешествие за грань сознания,
Рука к руке
Мы не боимся умереть,
Мы не боимся потерять наш разум,
Мы не боимся столкнуться с вещами, оставленными позади,
Мы не боимся
Чувствуешь вибрацию?
Выверни свое тело наизнанку.
Это на самом деле будет больно.
Рассекая море ада,
Мы не боимся умереть,
Мы не боимся потерять наш разум,
Мы не боимся столкнуться с вещами, оставленными позади,
Мы не боимся рыдать,
Мы не боимся поцеловать небеса
Мы не боимся столкнуться с вещами, оставленными позади
Постоянно повтор наших жизней мелькает у меня перед глазами.
Немое черно-белое кино.
Возможно, мы получили слишком много, слишком рано.
Становится жарко, и мы сгораем.
Я думаю, у нас ломка.
(«Не боимся умереть», группа Pain)
Я боюсь, вот о чем думала я, когда смотрела на неожиданно возникшую незнакомку в зеркале. Боюсь сама себя!
Темно-шоколадные глаза, действительно немного пожелтели, а радужка словно бы уплотнилась, делая их странным образом огромными. Моя кожа еще никогда не была такой чистой и светлой, к тому же нежной на прикосновение, будто бы я умывалась молоком.
Волосы спутались, пока что это единственное что меня раздражало в моем облике — кудри закрутились, словно я всю ночь спала на бигудях, но расчесать их было почти нереально, такими жесткими стали волосы.
Я приподняла свой нос, чтобы рассмотреть насколько лучше он стал, и его форма меня порадовала. А перед этим я полностью разделась, чтобы проверить не начала ли я обрастать шерстью. Но нет, все как и раньше, кожа чистая и светлая, почти не похожая на мой смуглый цвет. Интересно, надолго ли это?
Тяжело вздохнув, я принялась чистить зубы. Они и раньше выглядели замечательно — я заставила родителей кучу денег выкинуть на мои зубы, но теперь они выглядели как у девушек из рекламы для зубной пасты. Мечта стоматолога-фетишиста! Единственным недостатком, были два передних клыка, еле заметно проступавших, по сравнению с другими. Зато, какие прочные — я попробовала на зуб толщину ручки зубной щетки, и она легко отделилась, словно была простой конфетой. Я выплюнула этот обрубок — щетка была испорченной.
Смыв зубную пасту, и снова полюбовавшись своим отражением, я вернулась в комнату. На бумбоксе Грейс играл старый заезженный диск A Perfect Circle, его время от времени заедало, и я подозревала, что как только сестра вернется на каникулы, мне влетит — после этого диска уже заедали и другие. В комнате все было скучно. Теперь вообще все казалось скучным по сравнению с тем, что я сегодня услышала от родителей Рейн. Я и Теренс оборотни, а вся ее семья, включая Гроверов — вампиры. Рассмеявшись вслух, я поежилась от непонятных хриплых ноток в моем голосе, словно он начинал ломаться, как у мальчиков. А может так прорывался волчий вой. Что за ерунда, — оборвала себя я, — какой волчий вой, на дворе двадцать первый век, и нет никаких вампиров и оборотней!
