class="p1">Это не было каким-то трагическим поворотом судьбы. Просто мир жесток и полон опасностей.
Мадея попыталась закрыть сына своим телом. Николас ухватил ее за запястье, такое холодное в сравнении с его горячей рукой.
– Почему это был он, а не ты? – спросил Варен, заливаясь слезами.
Выходя из комнаты, он так оттолкнул дверь, что от ручки осталась вмятина в стене.
Николас медленно сел и прижал к себе мать, пытаясь услышать, как бьется ее сердце. Он не был уверен, что оно вообще бьется.
* * *
Чуть позже Николас отвез мать в больницу на улице Гоуэлл. Это было неприметное здание на обочине узкой дороги, без каких-либо надписей или символов на фасаде. Больница была построена специально для аристократов, здесь они могли получить необходимую медицинскую помощь подальше от посторонних глаз.
Мадею перенесли в палату, чтобы омыть и зашить раны. Николас, обхватив колени руками, сидел у входа и тупо смотрел в пол. Серебряный амулет на подаренном Фином браслете касался его большого пальца.
«Просто знай: я рад, что ты рядом».
После смерти Риана страх новой утраты усилился, и Николас порой забывал, что у него с матерью были общие страхи и она, как и он, хотела увернуться, прежде чем на нее обрушится удар.
Подумал он и о том, что его единственная стратегия для Ночи богов – просто стать приношением, позволить всему этому закончиться, в полной мере почувствовать гнев Фоса и больше уже никогда об этом не тревожиться.
– Милорд, – окликнула его одна из медсестер, – о вашей матери позаботились, и она зовет вас.
Окно палаты Мадеи выходило на восток, а значит, она могла насладиться рассветом.
Николас быстро подошел к матери. Она лежала на спине, положив забинтованные руки на покрывало, и старалась держать глаза открытыми. Он осторожно сжал ее плечо, а медсестра закрыла дверь, чтобы им никто не помешал.
– Мне так жаль, – прошептала Мадея бледными пересохшими губами, и по ее щекам потекли слезы. – Прости меня, сынок. Я не смогла…
Николас взял в ладони ее холодную руку. Лукс завис ненадолго над Мадеей, а потом пристроился у нее на ключице.
– Я знаю, – тоже шепотом сказал Николас. – Я знаю, мама, это больно. И мне очень жаль.
Мадея затрясла головой, вернее, попыталась это сделать.
– Нет, сынок, в этом нет твоей вины и никогда не было. – Ее пальцы подрагивали между его ладонями. – Это я во всем виновата. Я должна была остановить…
– Ты сама знаешь, что, когда он таким становился, никто не мог его остановить.
Мадея посмотрела в сторону. В этот момент она казалась такой маленькой и такой хрупкой.
– Нет, – прошептала она. – Его. Он пытался его вернуть. Пытался использовать тот же способ, но…
– Не понимаю, о чем ты? – Николас нахмурился.
Мадея заговорила монотонно, как будто впала в транс:
– Они приготовили тело. Намазали душистыми маслами, обрядили в одежды цвета дома Киров. А потом он исчез… просто исчез. Мы похоронили пустой гроб. – Мадею затрясло. – Я никогда об этом не говорила…
Но Николас видел тело брата в гробу из полированной вишни и сосны. Видел погребальный венок из ароматных пучков календулы и шалфея с вплетенными маленькими колокольчиками, который прислали от дома Вакара.
Неужели она пыталась с помощью заклинаний совершить обряд воскрешения своего младшего сына?
– Прости меня, – захлебываясь слезами, взмолилась Мадея. – Прошу, не покидай меня.
– Я тебя не покину, – пообещал Николас. – И тебе не за что просить прощения.
«Это я отобрал его у тебя».
– Прости меня, мама.
– Нет, это не твоя вина, – сдавленным голосом прошептала Мадея. – Не оставляй меня. Не уходи. Прошу, не уходи.
«Прими это».
Риан никогда бы не попросил его принять это. Он бы сказал брату, чтобы тот дрался, чтобы он защищал то, с потерей чего решил смириться.
– Я не покину тебя и не хочу, чтобы ты меня оставила. – Николас поцеловал ладонь матери. – Я рад, что ты рядом, мама.
У Мадеи дрогнули губы, и в этот момент как будто что-то встало на свое место, как браслет у него на запястье.
Не важно, что будет завтра. Он примет бой, примет в память о брате, это самое меньшее, что он может для него сделать.
V
Анжелика проскользнула в двери базилики Дейи. Она не остановилась для помазания и сразу прошла мимо растерявшихся и взволнованных священников к комнате приношений.
Там перед ней возник Матео. Он тоже был несколько встревожен. Анжелика что-то прорычала, и священник торопливо открыл для нее дверь.
Едва войдя в комнату, Анжелика опустилась на колени.
Ей хотелось разбить, раздавить все чаши с приношениями, хотелось разгромить эту комнату и вообще всю базилику.
– Дейя! – закричала Анжелика. – Ответь мне, Дейя!
Над ней прокатилась горячая волна, а за волной прозвучал низкий, похожий на рычание смех.
– И никакого почтения? – прошептала богиня, и голос ее звучал отовсюду. – Даже распластаться на полу не изволишь? Ты меня разочаровываешь.
У Анжелики закололо спину, как будто на нее забралась какая-то огромная многоножка. Эта тварь толкнула ее вперед и повалила на пол. Анжелика зажмурилась, но перед этим успела увидеть края черного грушевидного туловища.
– Расскажи мне, почему ты вдруг стала такой нечестивой, – нараспев сказала Дейя.
Анжелика слышала, как возле ее уха щелкают влажные хелицеры. Напрягла ноги, приготовившись оттолкнуться от пола и бежать. Она пришла сюда с определенной целью, но ее праведный гнев мгновенно испарился – присутствие Дейи смыло его, как морские волны смывают легкие следы на песке.
Волосатая паучья лапа приобняла Анжелику за плечо, а потом с внушавшей ужас лаской прикоснулась к груди.
– Ты сказала, – начала объяснять дрожащим голосом Анжелика, – ты говорила, что мне не надо владеть моими элементами. Невзирая на то, какую боль и какое унижение мне это причиняло. Ты оставила меня, бросила одну, не помогла, когда я нуждалась в твоей помощи…
– Все, что я слышу, – детское нытье. Говори прямо или не говори вообще.
– Ты берегла меня для этого. Для Ночи богов. Тебе было плевать на то, что я не могу контролировать свою силу, потому что ты хотела, чтобы я не могла ее контролировать и продолжала подпитывать огонь. – Вес богини давил на спину Анжелики, но она заставила себя выпрямиться. – Я отказываюсь быть пешкой в твоей игре. Если ты получаешь доступ к моему телу, я в ответ требую доступ к силе Остиума.
Это была рискованная игра, но ничего другого она не могла придумать.
Если Остиум действительно является источником заклинаний… если он имеет отношение к тому, что она сделала
