другие, и вместе с Агнете перешёл из тамбура в основное помещение. Он позвал пару охранников себе на замену.
Стало понятно, откуда проецируются голозаписи на стены "Маркизы", — внутри были танцовщицы, кто в одежде, другие — без. Те, кто уставал работать у шеста, прогуливались до ближайшей ниши, где сидели гости, и спрашивали, можно ли составить компанию. Весь зал напоминал соты каких-то высокоразвитых насекомых, способных творить вещи из стекла и хрусталя.
Бармен, вообще весь обслуживающий персонал, напротив, был одет строго: белые рубашки, чёрные жилеты и галстуки-бабочки. Форма одна на всех и даже выглядели официанты — неважно, женщины или мужчины — примерно одинаково никак, чтобы всё внимание было уделено костяку "Маркизы", — элитным проституткам.
Мордоворот проводил Агнете в кабинет управляющего.
Им оказался худощавый старик, чья кожа плотно облегала выраженные скулы, крючковатый нос и острый подбородок. Можно было подумать, что жизнь каждый день по капле покидала этого человека, но его взгляд оставался живым, цепким. Он носил усы, но не витые и не щёткой, — всего лишь тонкая едва заметная полоска над губой.
Старик сидел за столом, заваленным ворохом бумаг. Или сам вёл документацию, или проверял за теми, кто ей занимался. За его спиной висел ростовой портрет какого-то статного офицера со знаменем Classis Libera в руках.
Мягкая мебель обита бархатом, — преобладали синие и фиолетовые цвета. Стулья, столы, журнальный столик и шкафы пластиковые, но с рельефом под древесину.
Старик был облачён в классический костюм густого синего же цвета. Руки ухожены, на запястье дорогие хроно той марки, которую Лукас хотел себе подарить на день рождения.
— А других дел у меня нет, Пит? Не так ли? — спросил старик.
Мордоворот ответил:
— Лу, отвлекись на минутку. Ради меня.
Старик вздохнул, вытащил пенсне из правого глаза, потёр лоб, встряхнулся, изобразил на лице улыбку и сказал:
— Приветствую в "Маркизе", госпожа. Меня зовут Борис Ланской. Как я могу к вам обращаться?
— Агнете Йордаль.
Старик нахмурился, прищурился, словно уловил необычный аромат в воздухе, но потом расслабился и спросил:
— Что вы хотели, госпожа Йордаль?
— Мне очень нужна работа.
Борис посмотрел на мордоворота, потом на Агнете и снова на мордоворота, а потом сказал:
— Хорошая шутка, Пит.
— Знал, что тебе понравится.
Агнете к тому моменту стала совсем пунцовой, сжимала ладони в кулаки. Борис заметил это и сказал:
— Мы не хотели вас обидеть. Присядьте, выпейте воды. Пит, передай даме воды. — Мордоворот отправился выполнить указание.
Агнете заняла место за столом напротив хозяина "Маркизы". Она взяла стакан с водой, сказала "спасибо", пока Борис, не моргая, изучал её. Агнете сделала глоток, а потом начала:
— Мне некуда… — Борис прервал её взмахом руки.
Он сказал:
— Я слышал уже тысячи таких историй. Прошу, избавьте меня от них.
Агнете открыла рот, закрыла, сидела и хлопала глазами, пока Борис не продолжил:
— Итак… вы решили стать шлюхой. — Агнете вздрогнула, Борис ещё раз повторил, смакуя: — Да-да, шлюхой. На собеседовании я обычно разговариваю иначе, но этот случай особый. По крайней мере, в "Маркизе". — Он продолжил спустя короткую паузу: — Вы, предположу, некогда благородная и добродетельная мать, собираетесь заняться совсем неблагодарным и отвратительным делом. Вы понимаете это?
Агнете выдавила приглушённо:
— Да.
Борис махнул рукой и сказал:
— Тогда раздевайтесь.
— Что?
— Раздевайтесь. Вы собираетесь торговать собой. Просьба раздеться не должна вас смущать.
Агнете вздрогнула. Она поднялась из-за стола, пошатнувшись, из-за чего мордоворот Пит дёрнулся было, чтобы вскочить с дивана и подставить руки. Однако Агнете всё-таки вышла на середину комнаты, нащупала молнию на спине, а потом сняла платье. Пит выступил в роли вешалки. Борис покрутил рукой, как бы говоря "продолжай".
Следом в руки Пита перешёл бюстгальтер и трусы.
Агнете не знала, куда деть руки. То прикрывала срам, то убирала за спину, то держала по швам.
Агнете ждала мерзких шуток, но они не последовали. Однако сюрприз её всё-таки поджидал.
Борис выехал из-за стола. Агнете, сосредоточившись на деталях при встрече, упустила из вида главную, — старик был прикован к инвалидному креслу.
— Да, лучшие годы остались для меня в прошлом, — произнёс Борис, подкатившись вплотную. — Это, похоже, нас объединяет.
Борис осмотрел грудь Агнете, широкие бёдра, длинные крепкие ноги. Он позволил себе прикосновение, — Агнете в этот миг едва не потеряла сознание. Борис схватил каждую грудь по-хозяйски, словно взвешивал, потом провёл ладонью по внутренней стороне бедра, облизал палец и…
Из параллельного измерения и глубин памяти Агнете вернул в настоящее голос мерзкого старика:
— А теперь представьте, Агнете, что так будет каждый раз, когда вы придёте на работу. Даже хуже! — Он добавил через несколько мгновений: — Вы всё ещё уверены?
Агнете заплакала и отозвалась:
— У… у меня и образования никакого н-нет! — Агнете прошмыгала носом. — С… с работой не везёт, мужа больше нет, и…
— Т-ш-ш-ш, — прошипел Борис.
Он обхватил челюсть, поглядел на Пита, а потом сказал:
— Одевайтесь. Я старался, но нет, так нет.
Пит помог Агнете одеться, так как руки у неё подрагивали, и застёжки выскальзывали. Через минуту она снова сидела за столом управляющего, но пила уже не воду, а амасек.
— Вы красивая женщина, Агнете, — произнёс Борис. — Когда-то я очень любил красивых женщин. Очень. По-настоящему, серьёзно… не так, как сейчас. — Агнете кивнула, Борис протёр руки салфеткой и продолжил: — Но, к сожалению, в прекрасной "Маркизе" есть определённые требования к работницам, — всё-таки сюда заходят далеко непростые люди. Иногда даже наш светлейший владыка!
Борис указал пальцем на потолок. Агнете поморщилась, Борис ей подмигнул и продолжил:
— Во-первых, наши клиенты предпочитают молоденьких девочек. Самой опытной — двадцать три. Скоро завершает карьеру. Во-вторых…
Агнете поднялась и произнесла, балансируя на грани между повседневным тоном и плачем:
— Спасибо, что уделили внимание, господин Ланской. Я больше не смею отнимать ваше время.
Борис в лице никак не изменился, просто помахал ладонью, призывая вновь опуститься на стул, и Агнете не нашла в себе сил противиться. Борис произнёс:
— Мне вас жаль, Агнете, но благотворительностью я не занимаюсь. Могу только начеркать пару строк своей коллеге в "Сиськах и золоте". Это бордель для простых смертных, от клиентов отбоя не будет.
Агнете поперхнулась. Борис ухмыльнулся и продолжил:
— Пусть вас не смущает ни название,
