услугу, позволить ему обменять свои последние дни боли на другой сценарий, который действительно имел смысл. Это был хороший аргумент. Самое лучшее в нём то, что он увеличивал вероятность спасти заложника, если Форфанг сосредоточится на Столе, а я мог вмешаться, если произойдёт что-то непредвиденное. Уход Столе, как и большинство самоотверженных героев, заставил ощутить чувство вины. Прежде всего, ощутить меня самого как лидера группы и предполагаемого получателя чаши с отравой там, на крыше. Да, я виновен в том, что оборвал жизнь Столе Эуне. Жалею ли я об этом? Нет. Поскольку Столе был прав, на самом деле это простая математика. И я верю, что он умер счастливым человеком. Счастливым, потому что Столе принадлежал к той части человечества, которая находит глубочайшее удовлетворение в том, чтобы внести свой вклад и сделать этот мир немного лучше для всех нас.
После похорон, в соответствии с пожеланиями Столе, в ресторане «Шрёдер» состоялись поминки, на которых были поданы бутерброды и кофе. Заведение было так переполнено, что, когда они прибыли, можно было только стоять, и Харри и его спутникам пришлось топтаться в дальнем конце у двери в туалеты.
— Форфанг жаждал мести и уничтожал всё, что стояло у него на пути, — сказал Эйстейн. — Но газеты всё ещё пишут, что он был серийным убийцей, а он им не был, не так ли? Харри?
— Мм. Не в классическом смысле этого слова. Они чрезвычайно редки. — Харри сделал глоток кофе.
— Со сколькими из них ты сталкивался? — спросил Олег.
— Я не знаю.
— Ты не знаешь? — хмыкнул Трульс.
— После того, как я поймал своего второго серийного убийцу, я начал получать анонимные письма. Люди бросали мне вызов, говоря, что они убивали. Или собирались убить. И что я не смогу их поймать. Полагаю, большинство из них просто получали удовольствие от написания писем. Но я не знаю, отнял ли кто-нибудь из них чью-то жизнь. Большинство известных нам смертей, которые являются убийствами, успешно расследуются. Но, может быть, эти убийцы так хороши, может быть, они маскируют свои убийства под естественные смерти или несчастные случаи.
— Значит, они, возможно, перехитрили тебя, ты это хочешь сказать?
Харри кивнул.
— Да.
Пожилой мужчина, явно немного подвыпивший, вышел из туалета.
— Друзья или пациенты? — спросил он.
Харри улыбнулся.
— И то, и другое.
— Как и все мы, — сказал мужчина, входя в переполненное помещение.
— К тому же он спас мне жизнь, — пробормотал Харри себе под нос. И поднял свою кофейную чашку. — За Столе.
Остальные трое подняли свои бокалы.
— Я тут кое о чём подумал, — сказал Трульс. — То твоё высказывание Харри. О том, что если ты спасаешь чью-то жизнь, то несёшь за неё ответственность до конца жизни этого человека...
— Да, — сказал Харри.
— Я проверил. Это не пословица. Эту фразу придумали для сериала «Кунг-фу», и написали её так, чтобы она звучала как древняя китайская мудрость. Это телесериал семидесятых, помнишь?
— С Дэвидом Кэррадайном? — уточнил Эйстейн.
— Да, — сказал Трульс. — Совершенно дурацкий.
— Но крутой, — сказал Эйстейн. — Ты его должен посмотреть, — сказал он, толкая Олега локтем.
— Должен?
— Нет, — сказал Харри. — Не должен.
— Хорошо, — сказал Эйстейн. — Но если Дэвид Кэррадайн сказал, что ты несёшь ответственность за тех, кого спас, значит, в этом, ясен пень, что-то есть. Имею в виду, это же Дэвид Кэррадайн, сечёте, чуваки?
Трульс почесал свой выступающий подбородок.
— Ну хорошо.
К ним подошла Катрина.
— Извините, я приехала сюда только сейчас, мне нужно было осмотреть место преступления, — сказала она. — Кажется, все сюда пришли. Даже священник.
— Священник? — спросил Харри, поднимая бровь.
— Это был не он? — спросила Катрина. — Во всяком случае, какой-то мужчина в воротничке священника уходил, когда я приехала.
— Что за место преступления? — спросил Олег.
— Квартира во Фрогнере. Тело разрублено на куски. Соседи слышали, как работал какой-то двигатель. Обои в гостиной выглядят, словно на них брызгали из баллончика с краской. Послушай, Харри, можно тебя на пару слов с глазу на глаз?
Они отошли к столику у окна, тому самому, который когда-то был обычным местом Харри.
— Приятно видеть, что Александра уже вернулась к работе, — сказала она.
— К счастью, она стойкая, — сказал Харри.
— Я слышала, ты пригласил её на «Ромео и Джульетту»?
— Да. Хелена Рё дала мне два билета. Говорила, что постановка отличная.
— Мило. Александра — хорошая женщина. Я попросила её кое-что проверить для меня.
— Хорошо?
— Она сверила профиль ДНК слюны, которую мы нашли на груди Сюсанны, с базой данных известных преступников. Мы не получили там ни одного попадания, но мы знаем, что она совпала с Маркусом Рё.
— Да.
— Но слюна никогда не проверялась по базе данных неизвестных преступников, то есть по ДНК в нераскрытых делах. После того, как всплыло видео, на котором Маркус Рё признался в сексуальном насилии над несовершеннолетним, я попросила прогнать его ДНК и по этой базе данных. И знаешь, что из этого вышло?
— Хм. Я могу предположить.
— Попробуй.
— Изнасилование четырнадцатилетнего мальчика в клубе «Вторники». Ещё раз, как вы назвали это дело?
— Дело Бабочки. — Катрина выглядела почти немного раздражённой. — Как ты...?
— Рё и Крон утверждали, что не хотели предоставлять образец ДНК, потому что сделать так означало бы признать наличие оснований для подозрений. Но я догадывался, что у Рё была другая причина. Он знал, что в ваших базах есть его ДНК из спермы, полученной в результате изнасилования.
Катрина кивнула.
— Ты молодец, Харри.
Он покачал головой.
— Если бы это было так, я бы давно раскрыл это дело. Я ошибался на каждом шагу этого пути.
— Это просто слова, но я знаю, что есть и другие люди, которые оценивают тебя так же, как я.
— Окей.
— И именно об этих других я хотела бы с тобой поговорить. В отделе убийств есть вакансия. Мы все хотели бы, чтобы ты подал на неё заявку.
— Мы?
— Бодиль Меллинг и я.
— Это «два человека», а ты сказала «все».
— Микаэль Бельман согласен, что это может быть хорошей идеей. Что мы могли бы создать особую должность. С бóльшей свободой действия. Ты мог бы даже начать с этого убийства во Фрогнере.
— Есть подозреваемые?
— У жертвы был давний спор о наследстве со своим братом. Брата сейчас допрашивают, но, по-видимому, у него есть алиби.
Она изучала лицо Харри. Голубые радужки, в которые она вглядывалась, мягкие губы, которые она когда-то
